Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)

Подозрение подтвердилось в самое ближайшее время самым блестящим и грустным образом. В конуру Кая ворвались камуфлированные молодчики с масками на мордах. Вёл их красавец интеллигентного облика, приодетый явно не в гарнизонном универмаге. Самое малое – в бутике «Пензо». Жаль только, что, будучи донельзя предупредительным и обходительным на словах, на деле пензюк позволял боевикам махать прикладами ружей, сколько было угодно их свирепым душенькам. Каю ушибли руку, но шайтан с ней, рука зажила. Главное, невосстановимо порушили всё «железо». А что же красавица Гидра? А Гидра по счастью, отсутствовала. Тогда Кая это обстоятельство ничуть не насторожило, скорей обрадовало. И зря.

Заключили его почему-то не в СИЗО, а в обычную квартиру. Там же и допрашивали. Кая ждал приятный сюрприз: «кололи» его вовсе не по латиноамериканским песо, а по давнишнему, несерьёзному делу, о котором вспоминать-то совестно. Выпотрошил как-то перед выборами базу данных одной газетёнки, губернаторского рупора. По небескорыстной просьбе идейных противников, разумеется. Кай и не запирался. Что мог, выложил. Заказчиков он всё равно не знал, все контакты шли через «мэйло́».

Однако по завершении следствия дознаватель почему-то абсолютно не спешил перепоручить его суду. А на вопрос о залоге, под который мог бы выпустить, назвал такую сумму, что Кай едва не поперхнулся собственным языком. «Сорок тысяч!» – негромко подсказал следователю интеллигент в шмотках от «Пензо», который присутствовал на каждом допросе, отрекомендовавшись адвокатом Кая. И мигнул этак заговорщицки. Стало ясно, что от Кая примитивно ждут «на лапу», и именно из денежек Никарагуа. Очень уж сумма была точной – ну, плюс-минус пара процентов. И ещё он понял, что настоящее уголовное дело на него вряд ли заведено вообще. Кай, понятно, расставаться с нажитым тяжкими трудами не собирался. Его припугнули изменением меры пресечения и тесным знакомством с отвратительными тюремными урками. Волосатыми, злыми пакистанцами – активными гомосексуалистами, склонными к садизму. Он испугался, конечно, но продолжал неколебимо молчать, что твой красный кхмер перед международным трибуналом в Сайгоне. Потом его вдруг выпустили без всякого залога, дав понять, что болтать о «следствии» не стоит.

Первым делом он залез в сеть – связаться с Гидрой. Но оказалось, что Гидры больше нет. И денежек тоже нет. Родители девушки сообщили, что дочка вышла замуж за приличного человека, не Каю чета, и уехала с любимым в свадебное путешествие. По описаниям жених был точь-в-точь поклонник одежды «Пензо». А вскоре и призыв грянул…

Понравился мне рассказ Дубова о его трагической любви. Авантюры, деньги, интриги, женская измена, представители спецслужб, проворачивающие собственные тёмные делишки за казённый счет. Заслушался я, чуть было не забыл, для какой надобности пряниками его кормил.

Он между тем дохлёбывает сельтерскую и замечает, что история ещё далеко не закончилась. Ибо он, великий и ужасный Кай, отнюдь не сдался. Расплата непременно настигнет предательницу и её сподвижника и будет поистине страшна! Дубов их хоть из-под земли достанет.

– Вот здорово-то! – говорю я, спохватываясь. – Мне как раз под землю надо. Поможешь проникнуть, и я тебе этих негодяев на блюдечке с надписью «Доброго аппетита» преподнесу. Или на разделочной доске. Как пожелаешь. Если встречу, конечно.

– Я, вообще-то, так себе землекоп, – пытается увильнуть Дубов.

Пришлось рассказать коротенько о дедушке Татарина, Туле, Аква Вите и прочем. Он выслушал и говорит с такой поганенькой усмешкой:

– Ах, дедушка… Товарищ старший сержант, вы знаете, что такое рамоли́? Иначе выражаясь, старческое слабоумие?

Эх, верно солдатская мудрость гласит: чем салабон сытее, тем нахальнее. Ну, я-то знаю, как с такими шустриками обращаться. Отвешиваю ему ласковую отеческую плюху, потом беру за ремень, отрываю от земли и шепчу тепло-тепло:

– Слушай меня, боец, и запоминай. Если ты этот код мне добываешь, я устраиваю дела так, что после демобилизации Борьки Бабайкера на его местечко в штабе попадёт один знакомый мне любитель пряников.

– А если нет? – заинтересованно спрашивает любитель пряников, суча ножками.

– Нет, так нет. Продолжишь честно мерить периметр. Через день – на ремень. Семь пар железных сапог износишь, семь слоёв кровавых мозолей натрёшь. И пробег к ДМБ будет у тебя как у трёхлетней «японки», только что с парома сгруженной. Под сто тысяч вёрст. Ферштейн, боец?

– Я-я, товарищ старший сержант! – лает с немецким акцентом Кай. – Очень ферштейн! Считайте, моё согласие уже у вас, круглая печать и разборчивая подпись прилагаются.

– Вот и столковались, – улыбаюсь я и ставлю его на ноги. Руки у меня подрагивают: пуда четыре этот хоботяра точно весит. Да плюс полкило пряников. И сельтерская.

Каким макаром Кай мэйнфрейм нашей «точки» вскрывал, я рассказывать не стану. Внятно и корректно всё равно не смогу, а профанировать – желания нет. Словом, код у нас появился. Рядовой Дубов в благодарность за труд хакера путём изящных маневров был переведён в помощники Борьке Бабайкеру. Где немедленно взялся активно добирать недоеденное и недоспанное за год службы.

Давайте, мы его там и оставим.

Первое посещение полости Земли решил я в одиночку произвести. Парни для порядка поорали, конечно, что какого хрена, одного меня не отпустят, но я их убедил, в конце концов. Временем избрали ночь, когда мой взвод в карауле стоять будет.

Дождались. Я смену развёл и прыжками в бомбоубежище. Альбертино с Борькой уже возле этого самого портала меня поджидают. Плакаты, маскировавшие дверь, в рулон скатаны, на полу лежат. Смолят ребята, точно пароходы – с какой-то вроде даже ожесточённостью. Видно, что мандраж их разбирает. Ну а дверь… Не военная ни хрена. Такая, знаете, шняга вроде карликовых ворот двустворчатых. Широкая, низкая и капитальная. Из гранита, по-моему. Свинцовые полосы поверху – в пядь шириной и толщиной с дюйм. Заклёпки в два ряда. Шляпки – как донышки стаканов! Я осмотрел эти врата в ад, интересуюсь:

– Слышь, ребята, а разве через такой лаз в короткое время можно весь гарнизон эвакуировать? Под тысячу же человек, если с гражданскими считать.

– Ну ты, Боксёр, простота, – говорит Борька звенящим голосом. – Какая тысяча? Сюда в случае жёсткой полундры кроме самых основных золотопогонников никого на выстрел не подпустят. Уж смертников-то из комендантской роты точно. Так что не загружайся из-за ерунды. Фляжку захватил?

– Даже две, – говорю. И побрякал одной о другую.

– А если там грифоны? – вдруг Альбертино спрашивает. Сипло так, будто простудился.