Светлана Смирнова - Тринадцатый

— Прости меня, мне нельзя покидать это болото, пока я не выполню одно обязательство.

— У тебя есть обязательство? Перед кем или перед чем, Красавчик?

— Если можно, не называй меня Красавчиком. Мой номер — Тринадцать.

— А, меня зовут Лоттой. Красивое имя?

— Да. Очень красивое имя. Оно земное?

— Так меня назвала мама. Это длинная история. Если хочешь, я расскажу тебе её. Но, с одним условием. Сначала, ты мне расскажешь о своём обязательстве, а потом, я расскажу тебе о себе. — Лотта дотронулась краем своей мантии до мантии Тринадцатого. — Не знаю, почему, но, ты мне очень понравился. — Её нимб засветился краской Откровения. — Наверное, потому что ты ещё не познал людские грехи.

— Уже познал. Сегодня ещё, будучи душой, я уже призвал Зависть. — Наивно признался Тринадцатый Лотте о своём грехе.

— Не кисни, это вполне естественно. Я давно существую на белом свете, и сколько бы Время не отбивало свой такт, ничего не меняется и не измениться.

— Давно существуешь? — Удивился Тринадцатый — Как давно?

— Со времён вселения души в плоть. Но, к сожалению, мою маму Создатель наказал за Строптивость, и мне не суждено отработать ни одной Судьбы. Не вселиться ни в одну плоть. — Лотта замолчала.

— И, ты никогда не знала человеческой жизни?

— Нет. Я, и мама обречены, существовать в мантиях. Нас даже утилизировать не могут. В нас нет человеческих Эмоций.

— Зачем же вы тогда существуете?

— Не знаю. Мечемся между землёй и небом. Иногда помогаем людям, иногда их наказываем. Что маме заблагорассудиться — то и делаем.

— Твоей матери приятнее творить зло?

— Почему именно зло?

— Она мне показалась злой. Весь мир ненавидит. И, тебя обижает своим криком.

— Нет. Она добрая. Просто боится за меня. Вдруг, ты мне плохо сделаешь, вот она и хочет меня оградить. Она ни кому не верит. Привыкла в неверии жить.

— Почему?

— Ну, она же самая первая женщина, которую сделал Создатель. Потом, когда её прогнали за строптивость, она одна на земле мучалась. Представь, как ей тяжело было. Она мне рассказывала, что на её пути повстречались два красивых молодых мужчины. Из-за неё они поссорились. Мама влюбилась в старшего брата, и понесла от него меня. А младший брат, измученный ревностью — убил старшего брата. Ещё до скандала между братьями мама обратилась к Создателю с молитвой, что бы он создал для её будущего ребёнка Душу. Я была создана, как первая Душа, для человеческой плоти. К сожалению, когда произошла трагедия, мама родила мёртвую девочку. Это у неё от горя по любимому человеку произошло. Ну, и сама не смогла оправиться после тяжких родов. Умерла сразу после родов. Так и получилось, что была я создана для плоти, но в плоть не попала. А, у мамы вообще Судьбы не было. Так вот и маемся. Зачем и почему — не знаем. Так, что ты не обижайся на маму.

— Я не обижаюсь. Трудно понять другую душу, пока в своём нимбе не разберешься. — Тринадцатого заинтересовал рассказ Лотты. Он ведь так, и не успел спросить у Меченого про странные существа, которые появились из жижи болота. А, сейчас вспомнил существа, и решил спросить у Лотты. — Слушай, неужели, на всей земле, под небесным куполом такие странные только вы одни?

— Нет, мы часто встречаем прокажённые души. Но, мама старается с ними не вступать в контакт.

— Я, вот вчера видел здесь ужасные существа. Хотелось бы знать — кто они?

— Зачем тебе? Твоё любопытство приведёт тебя к беде. Запомни прокажённые души — человеческие Пороки. Ты выше их. Чем больше душа узнаёт Пороков, тем её сильнее засасывает желание познать Порок.

— Хорошо, ты меня уговорила. Ну, хотя бы расскажи об этих существах.

— Что тут рассказывать? Это души, которые, будучи в человеческой плоти убивали своих младенцев. Своих детей.

Мантия Тринадцатого покрылась цветом возмущения. Он даже не стал пользоваться защитным щитом, что бы скрыть своё отношение к услышанной правде.

Лотта погладила Тринадцатого по нимбу.

— Не расстраивайся так. Им уже никогда не суждено стать ни душой, ни плотью. Их даже в Отстой не отправляют.

Тринадцатый молчал. Он ни как не мог успокоиться.

— Ну, хватит! Очнись! — Тормошила его Лотта. — Или я сейчас улечу, и ты больше никогда меня не увидишь. — Пригрозила она.

— Всё! — Угроза подействовала на Тринадцатого моментально. — Я больше не буду думать об этих ужасах.

— Молодец! А, теперь ты расскажи, про своё обязательство. Ведь мы друзья, а у друзей не должно быть секретов друг от друга.

— Не знаю. Я ещё никогда не дружил с жёнской особью.

— Тем более. Женщины умеют хранить мужские тайны лучше, чем женские. И, наоборот. Знаешь почему?

— Нет.

— Потому что им очень трудно отомстить друг другу за раскрытие тайны. Я слушаю тебя.

Она свернулась калачиком, у нимба Тринадцатого. Помолчав, он не зная, почему рассказал ей весь свой душевный путь. Лотта слушала молча. Иногда, Тринадцатому казалось, что она уснула. Но, он продолжал говорить, пока не дошёл до сцены встречи с ней. Лотта встрепенулась.

— А, я тебе понравилась?

— Да. — Закивал он в ответ, и гроздья Радости окружили его.

— Знаешь, я буду ждать тебя. Ты выполнишь обещание, и прилетишь ко мне прежде, чем вернуться в плоть. — Попросила Лотта. Её мантия окрасилась в лазурный цвет. — Я ещё никому ни признавалась, а тебе хочу сказать, что ты мне очень понравился.

От признания Лотты, к мантии Тринадцатого стали слетаться гроздья Счастья. Он не боясь, погладил их концом мантии. Гроздья не лопались, а, наоборот, от его прикосновения вырастали в огромные лозы. В эту минуту Тринадцатому было так же хорошо, как от общение с его матерью — Алёнушкой.

Вдруг, от воспоминания о матери у него испортилось настроение. Жгучая Тоска посыпалась каплями с мантии.

— О ком ты тоскуешь? — Встрепенулась Лотта.

— О матери. Она очень красивая. А папенька её часто обижает, молодой ещё. Понимаешь, очень хочу её увидеть. Вдруг, больше не придётся.

— Так слетай. Тут ведь не далеко. До возвращения твоих друзей я нити постерегу. Побуду здесь. Если не успеешь вовремя возвратиться, я им всё объясню. И, поработаю за тебя. Только ты там, на земле осторожно веди себя. Хорошо?

Тринадцатый сначала не поверил Лотте. Смотрел на неё из-под нимба, и не трогался с места.

— Всё, — подтолкнула она его, — тебе пора лететь. Время уходит, можешь не успеть.

— Спасибо тебе. — Тринадцатый расправил мантию.

— Постой, — встрепенулась Лотта. — Вот, держи. — Она протянула ему маленький засушенный колокольчик. Из тех цветков, что росли с Тринадцатым на одном поле, когда он был тростником. — Если понадобиться помощь, позвони, и мама прилетит к тебе на помощь.