Абрахам Меррит - Корабль Иштар

— Приближается буря. Небо, как медная чаша, — прошептал фригиец. — Воздух пугает.

Ассириец ответил:

— Говорят, Бел приходит в свой дом во время бури. Может быть, жрица не будет сегодня одна.

Женщина лукаво рассмеялась. Кентон почувствовал желание сжать ее горло руками. Послышался гром.

— Может, это он приближается, — мечтательно сказала женщина.

Послышались звуки арфы, барабанный бой. Одна из девушек запела:

«Рождена была Нала для наслаждения,Никогда не танцевали такие белые ноги;Сердца, на которые она наступала,Умирая, считали ее богиней;Днем и ночью был распущен ее пояс —Рождена была Нала для наслаждения».Гневно сверкнули глаза Нарады.

— Замолчи! — услышал Кентон ее шепот.

Девушки рассмеялись; две с флейтами негромко заиграли; так же негромко забили барабаны. Но девушка, которая пела, молча сидела у своей арфы с опущенными глазами.

Фригиец спросил:

— Эта жрица действительно так прекрасна?

Ассириец ответил:

— Не знаю. Ни один человек не видел ее без вуали.

Юноша прошептал:

— Я дрожу, когда она идет. Я дрожу, как маленькое озеро, когда на него наступает ветер. Только глаза мои живут, и что-то перехватывает мне горло.

— Тише! — заговорила женщина с карими глазами, добрым лицом и с ребенком на руках. — Не так громко, лучники могут выстрелить.

— Она не женщина! Она Иштар! Иштар! — воскликнул юноша.

Ближайшие солдаты повернулись. Сквозь их строй прошел седой офицер с коротким мечом в руках. Все отступили, только юноша стоял неподвижно. Офицер смотрел направо, налево. Прежде чем он смог остановить свой взгляд на юноше, какой-то человек в шапке моряка и в кольчуге схватил юношу за пояс и спрятал за собой. Кентон успел заметить агатовые глаза, черную бороду…

Это был Зубран!

Зубран! Но он уйдет! Услышит ли он Кентона? Его тело не видно снаружи, но, может, голос пройдет сквозь камень?

Офицер осмотрел молчаливую группу. Перс с серьезным видом отсалютовал ему.

— Молчание! — проворчал офицер и вернулся на свое место.

Перс улыбнулся, оттолкнул от себя юношу, посмотрел на смуглую женщину глазами, такими же смелыми, как ее. Оттолкнул фригийца, положил руку на руку женщины.

— Я слышал, — сказал он. — Кто эта жрица? Я недавно в этой земле и не знаю местных обычаев. Но клянусь Ормуздом! — он положил руку на плечо женщины. — Стоило проделать путешествие, чтобы встретить тебя! Кто эта жрица, которую считают такой прекрасной?

— Она хранительница жилища Бела, — женщина прижалась к нему.

— А что она там делает? — спросил Зубран. — Ну, если бы это была ты, я бы не спрашивал. И зачем жрица приходит сюда?

— Жрица находится в жилище Бела на вершине храма, — заговорил ассириец, — Она выходит сюда преклониться перед его алтарем. Когда служба заканчивается, она возвращается.

— Для такой красавицы, какой вы ее считаете, мир у нее маленький, — заметил Зубран. — Почему, если она так прекрасна, она удовлетворяется таким тесным миром?

— Она принадлежит богу, — ответил ассириец. — Она хранительница его жилища. Когда бог появится, он может быть голоден. Всегда в доме должна быть пища для него и женщина, которая будет прислуживать. Или он захочет любви…

— И для этого тоже нужна женщина, — прервала шлюха со смелыми глазами и улыбнулась Зубрану.

— В моей стране тоже есть похожий обычай, — перс привлек ее к себе. — Но жрицы никогда долго не ждут. Об этом заботятся жрецы. Хо! Хо!

Боже! Неужели Зубран никогда не подойдет близко к стене?

Так близко, чтобы Кентон мог окликнуть его. А если он подойдет? Услышат ли другие?

— Когда-нибудь эти ждущие жрицы, — голос Зубрана звучал мягко, — развлекали… бога?

Юноша сказал:

— Голуби говорят о ней. Голуби Иштар. Говорят, что она прекраснее Иштар!

— Дурак! — прошептал ассириец. — Дурак, замолчи! Или навлечешь на нас несчастье! Ни одна женщина не может быть прекраснее Иштар!

— Нет, женщина не может быть прекраснее Иштар, — вздохнул юноша. — Значит, она — Иштар!

Фригиец сказал:

— Он спятил.

Но перс протянул руку, привлек к себе юношу.

— Когда-нибудь эти жрицы принимали бога? — спросил он.

— Подожди, — прошептала женщина. — Я спрошу Народа ха, лучника. Он иногда бывает в моем доме. Он знает. Он видел много жриц. — Она, крепко держа перса за пояс, наклонилась вперед: — Народах! Иди сюда!

Один из лучников обернулся, прошептал что-то соседу, выскользнул из строя. Строй за ним сомкнулся.

— Народах, — спросила женщина, скажи нам, какая-нибудь из жриц принимала… Бале?

Лучник беспокойно огляделся.

— Не знаю, — ответил он наконец. — Рассказывают многое. Но правда ли это? Когда я пришел сюда впервые, в доме Бела жила жрица. Она была подобна полной луне в нашем старом мире. Многие мужчины желали ее.

— Эй, лучник, — вмешался перс. — А бога она принимала?

Народах ответил:

— Не знаю. Говорят, да; говорят, ее сжег его огонь. Жена колесничего верховного жреца Ниниба рассказала мне, что лицо у нее было очень старое, когда вынесли ее тело. Похоже на дерево, увядшее раньше, чем принесло плоды, говорила она.

— На месте жрицы, и такой прекрасной, я не стала бы ждать бога, — женщина жалась к Зубрану. — Я взяла бы мужчину. Да, я взяла бы много мужчин!

— За ней была другая жрица, — продолжал лучник, — Она говорила, что к ней приходит бог. Но она была безумна, ее забрали жрецы Нергала.

— А мне дайте мужчин, — шептала женщина.

А Народах сказал задумчиво:

— Была жрица, которая выбросилась из жилища. Была такая, которая исчезла. И была…

Перс прервал его:

— Похоже, что жрицы, которые ждут бога, несчастны.

А женщина с глубокой убежденностью добавила:

— Дайте мне мужчин!

Гром прогремел ближе. Грозовое небо еще больше потемнело.

— Идет большая буря, — прошептал перс.

Девушка, которую оборвала Нарада, коснулась струн своей арфы; она запела ритуальную песню:

«Каждое сердце, ищущее убежища,Стремилось к Нале —Рождена была Нала для наслаждения…»

Ина прервала песню. Издалека послышалось пение, топот ног. Лучники и копьеносцы в приветствии подняли луки и копья. Вся толпа опустилась на колени. Перс прижался к стене. И теперь в круглом окне видна была только его голова.

— Зубран! — негромко позвал Кентон.

Перс обернулся удивленно к стене, прижался к ней набросив плащ на лицо.