Артур Дойль - Собрание сочинений. Том 4

Однако, хотя старший Гердлстон сильно выиграл при более близком знакомстве, сказать то же об Эзре было никак нельзя. Неприязнь, которую с самого начала питал к нему Том, только усугубилась при частом общении, да и Эзра, по-видимому, платил ему той же монетой, так что молодые люди почти не разговаривали. Эзра взял на себя ведение всех финансовых дел фирмы, и, сообразив, что новый компаньон совсем не так прост, как ему прежде казалось, он еще более ревностно оберегал их тайну. Таким образом, у Тома не было возможности самому разобраться в истинном положении фирмы, и, подобно Гилрею, он твердо верил, что каждое их предприятие приносит большие и надежные прибыли. Оба они немало бы удивились, если бы узнали, что текущие расходы фирмы оплачиваются их собственными деньгами в ожидании той минуты, когда удачная спекуляция вернет торговому дому его былое благосостояние.

Однако в одном отношении Том, став членом фирмы, выиграл чрезвычайно много, — если бы не это, неизвестно, когда ему вновь удалось бы увидеться с Кэт. Последнее время коммерсант усилил надзор за ней и холодно отклонял все приглашения миссис Димсдейл и других знакомых, жалевших одинокую девушку, коротко сообщая, что здоровье его подопечной слишком хрупко и он не может подвергать ее опасности простудиться. В сущности, Кэт была пленницей в огромной каменной клетке на Эклстон-сквер, и, как мы знаем, даже на прогулках ее сопровождал стражник в облике приставленного к ней лакея. Какими бы соображениями ни руководствовался Джон Гердлстон, одно было ясно: он считал совершенно необходимым держать Кэт взаперти.

И все же Тому в силу его положения время от времени удавалось проникать за невидимые крепостные стены, которыми старик окружил молодую девушку. Если во время отсутствия главы фирмы в конторе вдруг возникал какой-нибудь важный вопрос, то мистер Димсдейл тотчас отправлялся на Эклстон-сквер, чтобы сообщить ему об этом, — и разве это не было вполне естественным? А если старого коммерсанта не оказывалось дома, то разве молодой человек не мог подождать его полчаса, коротая время в обществе мисс Харстон, которая была рада поболтать с другом детских лет, что также было вполне естественным? Как драгоценны были короткие минуты этих свиданий! И вдвойне драгоценны, потому что выпадали они так редко! Они озаряли унылые дни скучной и тягостной жизни, которую была вынуждена вести Кэт, а Том возвращался в контору, преисполненный новых сил и надежды. И не за горами были черные дни, когда воспоминание об этих минутах стало единственным проблеском солнечного света в мрачных тучах, сомкнувшихся над их головами.

Наконец приблизилось время, когда должно было решиться, спасет ли последний отчаянный шаг кредит торгового дома «Гердлстон» или эта дерзкая попытка сделает положение фирмы еще более безнадежным, а разорение ее владельцев неминуемым. Не слишком щепетильный агент по фамилии Лэнгуорти был, как уже упоминалось, отправлен в Россию с совершенно точными инструкциями, что делать и каким образом. В свое время он служил в Одессе у английского хлеботорговца и немного говорил по-русски — обстоятельство, которое могло сыграть существеннейшую роль в его предприятии. Выдавая себя за английского джентльмена, любителя научных занятий, он должен был поселиться в каком-нибудь подходящем селении среди Уральских гор и пробыть там некоторое время, чтобы местные жители отнеслись с доверием к его предполагаемому открытию. Затем ему предстояло отправиться с алмазами в ближайший большой город, а именно в Тобольск, и показать там драгоценные камни, подкрепив свое заявление свидетельскими показаниями местных крестьян, которые присутствовали при находке. Гердлстоны твердо верили, что одного этого известия будет достаточно, чтобы вызвать панику на неустойчивом алмазном рынке. А к тому времени, когда будет произведено официальное расследование, Лэнгуорти успеет бесследно исчезнуть, а они успешно завершить свою маленькую спекуляцию. После этого чем раньше станет известно, что слух оказался ложным, тем лучше будет для них. В том же, что установить источник этого слуха окажется невозможно, они не сомневались. И вот Эзра купил билет на пакетбот «Сайприен», направлявшийся в Капскую колонию. Перед отъездом он довольно долго сидел в библиотеке дома на Эклстон-сквер, в последний раз обсуждая с отцом все подробности их предприятия.

Старик был бледен и расстроен. Его единственной слабостью была любовь к сыну; как ни старался он скрыть ее под строгостью, любовь эта тем не менее была настоящей. И теперь, впервые расставаясь с сыном на длительный срок, Джон Гердлстон болезненно переживал разлуку. Эзра был оживлен и думал только об ожидавшей его перемене и смелой операции, которую ему предстояло осуществить. Он бросился в кресло и вытянул во всю длину свои крепкие, мускулистые ноги.

— Теперь я разбираюсь в алмазах не хуже любого лондонского специалиста! — воскликнул он радостно. — Сегодня я оценил партию алмазов у Ван Хелмера, а он считается знатоком. Он сказал, что ни один эксперт не оценил бы их точнее. Господи боже ты мой! Камушки были и самой чистой воды и с пороками, и прозрачные и с надцветом, и с изъянами и двойные, но я в них во всех разобрался! И, определяя рыночную цену, ни разу больше, чем на фунт, не ошибся!

— Твоя настойчивость и быстрая сообразительность достойны всяческих похвал, — ответил его отец. — Эти знания сослужат тебе неоценимую службу на алмазных полях. Но будь там очень осторожен, сын мой, хотя бы ради меня! Люди в подобных местах нередко грубы и бесчестны, но ты должен говорить с ними мягко. Я знаю, как ты вспыльчив, но помни мудрый завет: «Владеющий собой лучше завоевателя города[5]».

— Не бойтесь за меня, папа, — ответил Эзра, указывая со зловещей улыбкой на небольшую кожаную кобуру, лежавшую среди других вещей. — Это лучший шестизарядный револьвер, какой только можно было купить за деньги. Как видите, я кое-чему научился у нашего доброго друга майора Клаттербека и приготовил шесть исчерпывающих ответов для всякого, кто решит мне перечить. Будь тогда со мной эта штука, он от меня так просто не отделался бы!

— Ах, что ты, Эзра! — в величайшем волнении воскликнул его отец. — Нет, дай мне обещание, что ты будешь вести себя осмотрительно и избегать ссор и кровопролития. Ведь это же значит нарушить величайшую заповедь Нового Завета!

— Ну, сам я в ссоры ввязываться не буду, — ответил младший Гердлстон. — Мне это ни к чему.

— Однако если ты будешь твердо знать, что твой противник ни перед чем не остановится, так сразу же стреляй в него, мой милый мальчик, и не жди, чтобы он вытащил свое оружие. Я слышал от тех, кто бывал в подобных местах, что в таких случаях все решает первый выстрел. Я очень боюсь за тебя и успокоюсь только, когда снова с тобой увижусь.