Джек Блэксмит - Цирк уродов

— Такие, как вы, вообще редкость, — галантно ответил он.

— Пройдемте в кабинет, — сказала медсестра, чуть заметно улыбнувшись.

Она пошла первой, стуча невысокими каблуками по паркету. Алекс невольно залюбовался узкой талией и крепкими круглыми ягодицами, которые упруго перекатывались под обтягивающим фигуру халатом.

Татьяна открыла дверь кабинета, и они вошли в комнату с выходящим на улицу окном.

— Присаживайтесь. Хотите чаю?

— Нет, спасибо. — Сев на стул и закинув ногу на ногу, вежливо отказался Алекс.

— Хорошо, что вы приехали.

— Почему? — встрепенулся агент. — Неужели произошло новое похищение?!

— В прошлый раз я забыла спросить, женаты ли вы?

— Простите?

— У вас есть жена? Или постоянная девушка? — наклонилась к нему Татьяна.

— Э-э…

— Впрочем, это неважно. — Она накрыла пальцы Алекса своей ладонью и нежно провела ногтем по его запястью, не отрывая от него взгляда своих красивых глаз с пушистыми ресницами. — Я приглашаю вас поужинать. А потом можем поехать ко мне.

Алекса еще никогда так откровенно не соблазняли.

Чтобы как-то успокоить взбунтовавшуюся плоть, он решил перевести разговор в деловое русло:

— Я с удовольствием поужинаю с такой красивой девушкой, но сейчас у меня к вам просьба. Мне нужен адрес родственников Дэвида Марчевски.

Татьяна открыла папку, лежащую на столе, и протянула ему бумажку:

— Вот адрес его сына, Пола.

— Как вы быстро нашли, — удивился Алекс.

— Просто буквально минуту назад им интересовался еще один человек.

— Кто?

— Полицейский из Чикаго.

— Вы его раньше видели?

— Нет. Но он показал жетон. Да вот же этот человек! — выглянув в окно, воскликнула вдруг медсестра.

Алекс подбежал к окну и увидел, как по тротуару идет двухметровый мужик. Широченные плечи затянуты в коричневую кожанку. Больше похож на громилу, чем на полицейского.

— Стоп! — громко произнес Алекс, обращаясь скорее к самому себе. — Почему этот мужчина интересовался Марчевски? Может, он связан с похитителями?! — И мгновенно бросился к выходу.

Очутившись на улице, он увидел, как громила садится в «Лексус». Через пару секунд под протестующие гудки автомобиль нагло выехал на проезжую часть, блокируя встречное движение, и вклинился в автомобильный поток. Левая фара у «Лексуса» была разбита.

Алекс побежал к парковке, на которой оставил свою машину. Как назло, завелась она не сразу. Мотор чихнул и заглох. Снова аккумулятор. Пока Алекс завелся и вырулил на дорогу, след громилы уже простыл.

— Черт!

В сердцах ударив по рулю кулаком, Алекс понял еще одну простую вещь — он не запомнил номер «Лексуса». Как непрофессионально! Если об этом узнает Миллер, то тут же задаст вопрос: «Парень, а за что тебе ставили высшие баллы в Академии? Это же азы!» И будет абсолютно прав.

Зазвонил мобильный. О, легок на помине.

— Здравствуйте, Гарри.

— Смирнов, ты где? — спросил Миллер.

Врать напарнику не хотелось.

— В больнице святого Марка.

— Никак не успокоишься, Шерлок Холмс? Ладно, слушай сюда. Бабку нашу отыскали.

— Труп? — спросил Алекс, резко нажав на тормоз. Сзади негодующе загудел клаксон. Из приспущенного окна объехавшей его машины высунулась рука с оттопыренным средним пальцем.

— Она еще нас с тобой переживет, — хохотнул Миллер. — В Майами бабка была.

— Где?! Что она там делала?

— Пряталась от ФБР.

— Что?

— Шучу. Я же говорил, что с этими сумасшедшими нельзя быть ни в чем уверенным. Она просто смылась из больницы с деньгами медсестры, купила билет на автобус и укатила в Майами к подруге своего детства — такой же полусумасшедшей старушенции.

— И все это время сидела у нее?

— Ну, почему — сидела? Они в казино ходили, в кино, на пляж загорать. Мне даже жаль ее. Похоже, она была там искренне счастлива.

— Как ее обнаружили?

— Она скандал в магазине шляпок устроила, сумкой продавщицу по голове стукнула. Та обиделась и вызвала полицию.

Алекс не знал, плакать ему или смеяться.

— А что с Робертом?

— Пока ничего. Хотя было бы здорово, чтобы он так же нашелся. Но искать его все равно надо. Так что забудь про свои больницы.

Алекс едва успел отключить телефон, как он снова зазвонил.

— Алло?

В трубке слышалось чье-то напряженное дыхание.

— Алло? — повторил Алекс. — Говорите!

— Это агент Алекс Смирнов? — спросил осторожный голос.

— Да. А с кем я разговариваю?

— Это Дик Фуллер. Помните меня?

Псих из госпиталя, из которого пропал сын сенатора и уже нашедшаяся бабка.

— Помню, мистер Фуллер. Где вы достали номер моего телефона?

— У Симоны в кабинете. Я готов все вам рассказать.

— Что именно?

— Я знаю, кто и зачем похитил Дэвида Марчевски.

— Демоны, которых послали Дети Бога? Вы мне уже говорили.

— Нет, вы не поняли, я готов рассказать все. — Фуллер понизил голос так, что Алекс его едва слышал. — Дело в дневнике. Он опасен!

— Что? Какой еще дневник? Кто опасен?

— Пожалуйста, приезжайте. Я вас умоляю!

Алекс посмотрел на часы. В принципе не так уж и поздно. Фуллер истолковал его молчание по-своему. В его голосе послышалась обреченность:

— Я чувствую, что мне недолго осталось. Онипридут за мной.

— Хорошо, я еду.

В палате, кроме неподвижно лежащего пациента, никого не было. Медсестра погасила свет десять минут назад и вышла в коридор. Фуллер отключил звук, спрятал украденный у медсестры мобильник под матрас и растянулся на кровати.

Остановившимся взглядом он уставился в потолок. Его не интересовали едва заметные трещины и пятна, расположение которых он успел выучить наизусть за время своего пребывания в этой долбаной лечебнице. Мыслями Фуллер был далеко. Глаза закрывались, усталость брала свое. Наконец он задремал.

Но, как назло, ему не привиделась старая работа в нью-йоркском издательстве или знойные мулатки с Гавайских островов, где он отдыхал лет пятнадцать назад. Он снова перенесся в прошлое. Пальцы судорожно сжали край белоснежной простыни. Фуллер предпочел бы, чтобы этих воспоминаний у него никогда не было.

Но кошмар возвращался…

Тот вечер, шестого апреля тысяча девятьсот семьдесят четвертого года, в Нью-Йорке выдался довольно прохладным. Да и в здании банка было ненамного теплей.

Молодой фоторепортер Дик Фуллер подрагивал, словно гончая, учуявшая добычу. Работы у него не было уже пару недель, а сегодня представлялся реальный шанс сделать парочку снимков для продажи. На груди Фуллера болтался фотоаппарат Nicon, с помощью которого он зарабатывал себе на жизнь.