Алекс Белл - Ледышка-Шарлотта (ЛП)

— Значит, вы не считаете, что Ледышки-Шарлотты опасны?

— Ну разумеется. Это всего лишь куклы. Хотя… мне довольно неловко говорить такое, но у меня дома никогда такой не было. — Она покачала головой. — Это так глупо, но то, как тетя рассказывала о них, осталось со мной на всю жизнь. Я никогда не видела ни одной, разве что на картинке, но, если бы кто-нибудь из моих дочерей принес такую домой, я бы забрала куклу и избавилась бы от неё. Может быть и твоему дяде стоит об этом подумать? В конце концов, они сейчас считаются антиквариатом, может они чего-то стоят? Уверена, что какой-нибудь аукцион или музей с удовольствием купили бы их.

— А девочка, которая выпрыгнула из окна? — спросила я. — Думаете, она сделала это, потому что куклы ей так сказали?

— Нет, — ответил Пэт. — По крайней мере… моя тетя всегда считала, что она сделала это, потому что не могла сопротивляться куклам и поэтому она покончила с собой, с тем, чтобы впоследствии никому не навредить. Как я уже сказала, это случилось в день смерти учительницы, и моя тетя всегда думала, что эта девочка столкнула их учительницу с лестницы, а потом покончила с собой.

На дверце звякнул колокольчик и в кафе вошла семья, и, несмотря на то, что Пэт улыбнулась мне, было видно — она обрадуется моему уходу. Поэтому я расплатилась за свой завтрак и побрела на автобусную остановку.

Глава Пятнадцатая

И вот они уж у дверей,Где танцы, шум и радость,И Чарли спрыгнул из саней,Шарлотта же сидеть осталась.

Пайпер поджидала меня. И стоило мне только войти в дом, как она стремглав бросилась ко мне.

— Ты должна была сказать мне, что собираешься в город, я бы поехала с тобой, — сказала она.

— Я решила спонтанно. Не могла уснуть, вот и решила выбраться в город, чтобы пофотографировать.

— О, точно, фотографии. — Пайпер улыбнулась мне. — Могу я на них взглянуть?

— Что-то с камерой, — сказала я, к радости своей, отмечая, что голос мой прозвучал как обычно. Похоже, у меня получалось все лучше и лучше нагло врать людям прямо в глаза. — Ни одной не смогла сделать.

— Какая жалость, — ответила Пайпер.

На мгновение мы взглянули друг на друга, и я почувствовала, что она не верит мне. И что еще хуже, я сама загнала себя в ловушку ложью — ведь теперь я не могла ей показать фотографию Ребекки.

Хотя часть меня предалась отчаянию по этому поводу, другая же — радовалась иметь причину, чтобы не доверяться ей. Последнее время я чувствовала себя неуверенно рядом с ней. Но в то утро, при первой же возможности, я показала фото Кэмерону.

Позже этим же утром я увидела в окно, как он уходит из дома, и бросилась по дорожке вслед за ним. Это была прекрасная возможность, поскольку нас никто не мог подслушать на таком расстоянии от дома. После того злосчастного разговора на утесе накануне, когда он практически назвал меня чокнутой, мы едва ли перекинулись парой фраз.

— Кэмерон, — позвала я. Он остановился и развернулся ко мне. — Я хочу тебе кое-что показать.

Когда я включила камеру и открыла сохраненные фотографии, я боялась, что фотография с Ребеккой каким-то загадочным образом могла исчезнуть, но нет, она была все еще на месте, только еще страшнее, чем прежде.

— Взгляни на это, — сказала я ему, протягивая фотоаппарат.

Кэмерон без слов взял у меня камеру и уставился на экран. Он долго смотрел на фотографию, прежде чем, наконец, поднять на меня глаза.

— Очень впечатляет, — сказал он ледяным тоном. — С такой фигней у тебя получится выиграть первое место на любом конкурсе фотографий. Хотя, как по мне, здесь попахивает безвкусицей.

— Эй ты, идиот, это не для конкурса! — сказала я, теряя терпение. Я сделала эту фотографию, внизу посреди ночи.

— Когда?

— Прошлой ночью.

— Невозможно. На ней пианино.

— Я в курсе! Но вот доказательство обратного. Ребекка здесь — она прямо здесь в доме, с нами — и она пытается мне что-то сказать. Что-то связанное с Ледышками-Шарлоттами. Я думаю, может, они как-то связаны с ее смертью.

— Не понимаю, каким образом, — сказал Кэмерон голосом, в котором я точно услышала презрение. Он отдал мне камеру. — Да Бога ради, это всего лишь куклы.

Он повернулся и начал уходить, но я поспешила за ним и схватила его за руку.

— Ты должен мне поверить, — сказала я, ненавидя себя за отчаяние в своем голосе. — Если даже фотография тебя не убеждает, что это Ребекка, тогда что убедит?

Кэмерон пристально смотрел на меня, а потом сказал:

— Я должен увидеть её своими глазами. И даже тогда, скорее всего, я не поверю.

Он выдернул руку и пошел дальше. На этот раз я не стала его удерживать.

Я стояла там, впивалась ногтями в ладони и старалась взять под контроль бурю негодования, клокочущую во мне, когда почувствовала, как в кармане завибрировал сотовый. Я вынула его и увидела, что это звонит мама. Я нахмурилась, вспомнив, что так и не ответила на её письмо. Между нами была огромная разница во времени. В Сан-Франциско сейчас должно быть уже давно за полночь.

Я нажала кнопку, чтобы ответить на звонок.

— Алло?

— Софи! — Голос мамы на другом конце телефонной линии прозвучал очень далеким и ветер на утесе очень этому способствовал.

Я прижала трубку сильнее к уху.

— Мама, я тебя плохо слышу. Что-то случилось?

— Я только хотела убедиться, что с тобой все в порядке, — сказала мама.

— Конечно, со мной все в порядке, — сказала я. — Слушай, прости, что не ответила на твое письмо, но…

— Просто вчера вечером ты мне показалась такой расстроенной.

— Что? — Я снова нахмурилась. — Я не разговаривала с тобой вчера. Ты, наверное, имеешь в виду моё письмо?

— … Софи, я тебя плохо слышу, — сказала мама. Мне едва удавалось разобрать несколько слов из-за треска на линии. — Но я хотела убедиться… тебе так тяжело… смерть Джея…

— Мама, я правда почти не слышу тебя, — сказала я. — Я напишу тебе, хорошо?

— Хорошо, дорогая. Крепись, хорошо? Мы будем дома очень скоро.

— Мама, просто хорошо отдохните, — сказала я. — Не переживай за меня, я в порядке.

Я закатила глаза и повесила трубку. Вот почему не стоило пробовать говорить с ней о Джее. И с чего все так чересчур реагируют? Словно я даже не могу переживать из-за смерти своего лучшего друга.

Я не понимала правды, и даже не подозревала. Если бы не этот телефонный звонок, который заставил увидеть меня, в какой опасности я нахожусь.

Когда Пайпер зашла ко мне в комнату около шести часов вечера, чтобы сообщить, что они готовы отправиться на пляж, у меня возникло сильное желание отказаться, но я не сумела придумать подходящее оправдание. Тем более что Пайпер сказала, что я была единственной причиной, по которой её отпустили. К сожалению, прогноз погоды был точным, и ветер утих с наступлением вечера.