Евгения Грановская - Никто не придет

Маша заметила, что при его приближении Нина напряглась еще больше. Мужчина подошел. Остановился в двух шагах от них. Скользнул взглядом по лицу Маши, затем посмотрел на Нину и сказал отрывистым, лающим голосом:

– Хорошо, что я тебя встретил. Я обещал твоему отцу моченых яблок из своего урожая. Мой сорванец куда-то запропастился, а сам я корзину не дотащу. Поможешь мне?

– Да, – покорно ответила Нина, весь пыл которой куда-то улетучился.

– Вот и молодец.

– Корзина стоит в сенях, подожди меня пока там. Можешь погрызть орешков или печенья – ты знаешь, где искать.

– Хорошо, дядь Миш.

Нина повернулась и быстро зашагала к дому. Мужчина посмотрел на Машу. Хотел что-то сказать, но она его опередила.

– Вы здешний сторож?

– Он самый. А вы…

– Я журналистка из Москвы.

– Вот оно что. Это Нина притащила вас сюда?

– Да.

– Жалко ее. Хорошая девчушка, но Бог разумом обделил.

– Почему вы так считаете?

– Не я – врачи. У Нины шизофрения. Она все время что-нибудь воображает. Думает, что мир такой, каким она его видит.

Сторож невесело усмехнулся.

– А вы давно живете в поселке? – спросила Маша.

– Пятьдесят два года. С самого рождения.

– Значит, вы в курсе всего, что здесь происходило за последние полвека. Я заметила одну странную вещь.

– Какую?

– На многих надгробных памятниках совпадают даты смерти. Тысяча девятьсот девяносто шестой год. Сентябрь.

– Правда? – Сторож хмыкнул. – Я как-то не замечал.

– Давайте прогуляемся по кладбищу, и я вам все покажу.

Несколько секунд оба молчали, разглядывая друг друга. Теперь сторож смотрел на Машу открыто и пристально. В грубых чертах его лица и в темных глазах читались жестокость и неприязнь, а крупный выразительный рот, напоминающий звериную пасть, еще более усиливал это впечатление.

Наконец сторож разжал губы и сказал:

– Вам бы лучше поспешить домой. Скоро совсем стемнеет, а у нас не принято выходить на улицу после наступления темноты.

– Да, я знаю. Но я так и не поняла, чего именно вы боитесь.

– Лес полон живности, – глухо произнес сторож.

– Вы в самом деле боитесь диких зверей?

– Нам здесь не нужны проблемы, – медленно проговорил сторож, продолжая разглядывать Машу в недобрый прищур. – Если с вами что-то случится – это станет большой проблемой.

– Надеюсь, что со мной все будет в порядке, – спокойно ответила Любимова.

– Я тоже на это надеюсь. Желаю здравствовать!

Сторож повернулся и зашагал к дому.

Маша огляделась. В сумраке темные надгробия выглядели зловеще и навевали неприятные, пугающие мысли. Маша хотела закурить, но передумала и поспешила к кладбищенской ограде, намереваясь уйти тем же путем, каким пришла, так как была уверена в том, что Нина привела ее сюда самой кратчайшей дорогой.

Маша без труда нашла нужное место. В траве, возле ограды, что-то лежало. Маша осторожно приблизилась и тут же отпрянула. Это был ворон!

Голова огромной птицы была смята, словно попала в мясорубку, одно крыло было оторвано и валялось в нескольких шагах.

Маша отвернулась и заспешила прочь. Некоторое время она явственно ощущала спиной чей-то пристальный взгляд, но обернуться так и не решилась.

Вскоре Любимова выбралась из лесополосы на поселковую улицу. Только здесь Маша позволила себе остановиться и перевести дух. Она повернула голову и посмотрела на стену темных деревьев. На мгновение ей показалось, что в полумраке блеснули два красноватых огонька, но Маша отнесла это на счет разыгравшегося воображения.

– Что же здесь происходит? – пробормотала она.

Помедлила несколько секунд, словно и впрямь надеялась, что кто-нибудь ей ответит, потом вздохнула и зашагала к дому доктора Тихонова, невольно поглядывая на стремительно темнеющее, затянутое белесыми тучами небо.

4

Степан Чадов, очкастый, бородатый, худой, стоял возле дома доктора Тихонова, прислонившись к стене и до самых ушей подняв воротник куртки. Казалось, он был поглощен какими-то тягостными размышлениями, когда Маша вывернула из переулка и подошла к нему, он не сразу поднял на нее глаза.

– Степан? – окликнула Маша.

Чадов-младший посмотрел на нее хмурым взглядом. Поправил очки.

– Вас видели с моей сестрой Ниной, – сказал он.

– Да. Она устроила для меня небольшую экскурсию по кладбищу.

Степан не отозвался. Тускло светил фонарь, худая фигура парня отбрасывала на стену ломкую тень.

– Вы ведь не просто так здесь стоите? – прищурилась Маша Любимова. – Вы хотите со мной поговорить?

Парень снова ничего не ответил. Казалось, он колебался. И Маша помогла ему принять решение:

– Мы здесь одни. Завтра я уеду и, скорей всего, никогда больше сюда не вернусь.

– А как же ваш друг – тот, которого вы ищите? – недоверчиво спросил Степан.

– Думаю, он уже вернулся в Москву. Эта история с самого начала была нелепой. К сожалению, мобильные телефоны здесь не ловят, а междугородней связи у вас нет, поэтому я не могу ему позвонить.

Маша достала сигарету и закурила. Парень посмотрел на облачко табачного дыма, расплывающееся в воздухе, перевел взгляд на Машу и вдруг спросил:

– Неужели он того стоит?

– Кто? – не поняла Маша.

– Ваш коллега, которого вы разыскиваете. Вы приехали сюда, в место, где вам никто не рад. Пристаете к людям с разными вопросами, хотя каждый их них готов вас послать куда подальше. Вам нравится, когда вас унижают?

Маша прищурилась:

– А вам?

Степан строго сдвинул брови.

– О чем вы говорите? – спросил он.

Маша глубоко затянулась сигаретой и выдохнула вместе с дымом:

– Степан, вы не ладите с отцом, правда?

– С чего вы взяли?

– Он довольно странный человек. Я бы даже сказала – эксцентричный. И еще – очень властный. Он не позволяет вам иметь собственное мнение, а это не может не раздражать.

– У меня есть свое мнение.

– Значит, вы боитесь его озвучить, а это еще унизительнее. Особенно для мужчины.

Замечание Маши задело парня.

– Я ничего не боюсь, – угрюмо произнес он. – И я сразу сказал вам, что видел вашего коллегу.

– Вы сказали, что он расспрашивал вас про водохранилище. Но это ведь не совсем так, верно? Он расспрашивал вас про девушку по имени Илона Сафронова. Я права?

Степан нехотя кивнул:

– Да.

– Ваша сестра сказала, что Илона умерла. Но в могиле ее тела нет. Как это понимать?

– Илона… не дожила до первой брачной ночи.

– Что с ней случилось? – спросила Любимова, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

– Она погибла. Прямо во время свадьбы.

Маша выдохнула облачко табачного дыма, и порыв холодного ветра тут же отнес его в сторону водохранилища.