Ночь, когда Серебряная Река стала Красной (ЛП) - Морган Кристин
Вот тебе и легкие деньги.
***
Серебро на серебре, зеркальное отражение лунного света.
"Семнадцать секунд... Отлично, старина. Очень... хорошо. Это... новый... рекорд... "
Рука Бертрана упала, пальцы разжались. Карманные часы выскользнули из его руки.
Тик-так.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ: Навстречу рассвету
После того как горящая церковь рухнула на землю, ночь снова окутала тишина. Больше не было выстрелов. Никаких криков. Только тишина.
Шейн МакКолл подождал, сколько смог выдержать, а затем рискнул выглянуть в окно почтового отделения. Когда никто не выстрелил в него, он осторожно вышел, чтобы получше рассмотреть последствия.
Бойня была... значительной. Вдоль и поперек улицы валялись трупы, как преступников, так и его друзей и соседей. Он и раньше был свидетелем подобных сцен, но это... это огорчало его... это было определение "слишком близко к дому".
Он хотел позвать жену по имени и боялся сделать это. Если она не ответит... если она не успела...
А дети! Коди, и Мина! Потерять Канну было бы плохо. Потерять их всех было бы невыносимо. Он никогда не считал себя семейным человеком, пока не стал им, а потом не мог представить, как он мог быть кем-то другим.
Церковь, расположенная в отдалении, не дала огню распространиться. По крайней мере, это утешало.
Конечно, должны быть и другие выжившие.
Прихрамывая, он дошел до центра улицы, затем краем глаза уловил движение и, повернувшись, увидел другого человека, стоявшего там же в лунном свете. Они стояли друг напротив друга в позе, такой же естественной и привычной, как дыхание. Оба спокойны. Оба были уверены в себе. Руки держали в свободных изгибах, ладони раскрыты по бокам. Пальцы сгибаются.
Вот оно, значит. Так все и будет. Вечная схватка. Кто окажется быстрее, он или этот незнакомец...
"Нет!"
Между ними промелькнуло нечто похожее на растрепанное привидение: волосы распущены и струятся, ночная одежда в беспорядке. Она подняла одну ладонь в сторону Шейна, другую - в сторону человека в серапе.
"Нет!" - повторила она. "Не надо! Все в порядке!"
"Не надо... "
"Шейн!"
Он выронил пистолет, когда она побежала к нему. Не обращая внимания на занемевшую ногу, он поймал ее, когда она вскочила, и заключил в объятия, оба они смеялись, плакали и говорили одновременно. Когда он снова поставил ее на землю, другой мужчина приблизился на почтительное расстояние. Ободок его сомбреро отбрасывал тень на лицо.
"Сеньор", - сказал мужчина, слегка кивнув.
"Ты был вторым стрелком", - сказал Шейн. "Ты убил того, который был на крыше пекарни. Отличный выстрел!"
"Я могу сказать о тебе примерно то же самое".
"Это Фелипе", - сказала Канна. "Он с карнавала. Они... они все с карнавала".
К ним присоединились еще две фигуры. Шейн узнал женщину, которая приехала несколько дней назад вместе с человеком в костюмах, чтобы раздавать бесплатные билеты на представление. Теперь, по мере того как детали складывались воедино, он узнал и Фелипе с их гигантским спутником. Не по тому, что видел их раньше, а по их описаниям на рекламных плакатах, расклеенных по всему городу. Он сам повесил одну из них в окне почтового отделения.
"Мы пришли помочь", - сказал Фелипе. "Эти люди, эти убийцы, они хотели грабить и убивать".
"И даже хуже", - добавила женщина. "Они были чудовищами. Я сожалею, что мы не прибыли раньше. Можно было бы спасти еще много жизней. Но мы не знали".
Шейн огляделся, наблюдая, как щуплые, испуганные, ползущие, как мыши, оставшиеся в живых жители Сильвер-Ривер начали собираться. Он увидел большинство Скоттов из конюшни, племянниц-близнецов мэра Фритта, которые держались друг за друга так, словно никогда не собирались отпускать, возницу и его подмастерье, вдову, которая принимала стирку. Он видел измученные лица и остекленевшие от шока глаза.
Он не видел своих собственных детей, и его сердце заныло в груди. Его рука крепко обхватила Канну.
"Но как вы узнали?" спросила Канна.
Пронзительный вопль прервал Фелипе, когда он собирался ответить. Мгновением позже дверь распахнулась, и в комнату ворвалась миссис Прайс, жена адвоката. Как и все остальные, она была в ночном белье и в полном беспорядке. В слезах, с красными рубцами вокруг запястий, как будто ей пришлось бороться, чтобы освободиться от привязи, она подбежала к ним.
"Мой мальчик!" - всхлипывала она. "Мой Эммет! О, Боже! Кто-нибудь, пожалуйста, кто-нибудь, помогите!"
"Он... ранен?" Шейн едва мог заставить себя сказать хотя бы это; он знал Эммета. Друг Коди. Тощий паренек, но хороший. Гораздо лучше, чем он мог бы быть, учитывая его отца.
"Он ушел!" Миссис Прайс сжала руки. "Я пошла в его комнату и к его кровати, там было пусто! Я подумала, что он должен быть наверху, не шевелиться, знаете, как он делает, когда есть проблемы, но..."
"Подожди, ушел?" Канна отстранилась от Шейна и взяла миссис Прайс за руки. "В смысле, он улизнул? До того, как все это случилось?"
"Он бы не смог! Его отец... " Она затряслась. "Я хочу сказать, Эммет - хороший мальчик! Послушный!"
"Коди и Мина тоже ушли", - сказала Канна. "Я зашла в их комнаты, когда началась стрельба, и их кровати тоже были пусты!"
Хейзел Скотт задыхалась, пробивая себе путь к ним локтями, хотя дочери пытались ее удержать. "Альберт! Его тоже нет дома! Я боялась, что он пошел в конюшню посмотреть на жеребенка, и они забрали его, когда они... когда они... когда они убили Абрама... ...но, может быть... ?"
В этот момент, несмотря на все их различия, все три матери были едины.
"Итак, Хейзел", - начал мистер Скотт тоном, на который у него не хватало сил. Вместо того чтобы продолжать, он вынужден был отвернуться, изо всех сил пытаясь сдержать свои эмоции.
Общий ропот перешел в бормотание. Затем женщина в черном, Смертоносный Лотос карнавала, прорезала его, словно ее слова были мечом.
"Ваши дети", - четко произнесла она. "Я знаю, где они".
***
Альберт не мог перестать трогать свое ухо. Он старался делать это незаметно, когда никто не смотрел, не желая привлекать еще больше внимания.
Не то чтобы Эмметт не делал то же самое со своей ногой, надавливая на нее через ткань слишком больших одолженных штанов, которые ему кто-то принес. Штаны скрывали место, куда вонзилась стрела, хотя все видели рану. И все же он встал и пошел.
То же самое было и с Коди; Коди все время качал головой вперед-назад, поворачивал ее на шее то так, то эдак, словно удивляясь, что она все еще работает правильно. Удивляясь, что больше не больно. После того удара, который он получил, удара, который оглушил бы и быка!
Никому не показалось бы странным, если бы рука Альберта продолжала шарить вверх.
Мина рассказывала ему об исцелении Эммета, о том, что она видела, что они сделали. Он сам испытал это, когда они сделали то же самое с ним, хотя у него было искушение выдать это за эффект от лекарства, которое дала ему Радужная Энни.
Ни одно из обычных лекарств не могло объяснить этого.
Он снова потрогал ухо.
Оно казалось не совсем правильным, странным и неправильной формы. В зеркале Радужной Энни он увидел коричневато-розовую ткань, прилипшую к пятнистому пятну, похожему на частично расплавленный воск. Ему сказали, что волосы на этом месте могут полностью не отрасти. У него навсегда останется шрам. Слух - который сейчас с этой стороны был словно набит ватой - может улучшиться, а может и нет.
