Степан Ставрогин - Служители Зла

Марина побежала через парадную дверь и поднялась на лифте на второй этаж. Она громко забарабанила по двери спальни профессора Кивилиани. Заспанный голос недовольно спросил, в чем дело.

– Скорее, господин профессор. На виллу проник мужчина и убил Игоря из вашей охраны. А сейчас он на террасе и пьет кровь убитого. Ребята выпустили в него всю обойму, но он не думает отдавать концы!

За дверью раздались проклятия. Через несколько секунд дверь с грохотом открылась, и оттуда вылетел профессор в синем махровом халате с рацией в руках. Его седые волосы торчали после сна во все стороны.

– Быстрее, – завопил он, – его надо во что бы то ни стало остановить.

Марина и профессор понеслись по лестнице. Когда Кивилиани очутился на террасе, Зигфрид уже закончил с Игорем и подбирался к Васильку, который судорожно пытался уползти, нечленораздельно мыча из-за сломанной челюсти.

Это была отвратительная сцена. Безжизненное тело плавало посреди огромной лужи крови.

Мерзкий, сладковатый запах ударил в нос профессору. Девушку в бикини стошнило.

– Зигфрид! – крикнул профессор изо всех сил.

Голое тело остановилось и повернуло голову. Профессор увидел пару стеклянных глаз. Медленно, вытянув руки, отвратительное создание двинулось на него.

Профессор Кивилиани увидел, что его люди открыли стрельбу. Пули попадали в тело монстра, но не оказывали ни малейшего действия. Это как раз и было доказательством того, что профессор правильно поступил, заключив союз с Зигфридом.

– Прекратить огонь! – приказал он.

Все стихло. Терраса наполнилась дымом и запахом пороха. Профессор положил палец на кнопку дистанционного управления серебряным разрушителем.

– Ни шагу дальше, Зигфрид, – проговорил он на латыни. – Иначе я тебя уничтожу.

Чудовище остановилось в трех шагах от профессора. Профессор торжествовал. Несмотря на жертвы, он был доволен, что может управлять этим монстром, и тот подчиняется его командам.

– Отправляйся в ту комнату, откуда ты пришел.

Голый, залитый кровью мужчина с мертвыми глазами протопал мимо профессора.

Кивилиани повернулся к своим людям, его глаза сверкали, голос прозвучал радостно и взволнованно:

– Мы понесли потери. Это печально. Но значительно важнее, что этот мужчина по имени Зигфрид будет сражаться на нашей стороне. Скоро нам будет принадлежать вся Россия, весь мир!.. Теперь нас никто не остановит!

Однако оставшись наедине с вампиром он вовсю дал волю своей ярости.

Прежде всего они с Ларисой приковали бывшего магистра к четырем углам кровати, затем профессор содрал с него защитную оболочку и принялся полосовать его плетью из серебряных цепочек, на конце каждой из которых было укреплено крошечное распятие. При этом он приговаривал:

– Вот тебе, скотина! Будешь трогать своих! Кровушки ему, видишь ли, захотелось! Изголодался, сердешный!

Магистр только рычал и вертел головой.

Тогда профессор распорядился перенести его на ложе для йогов, в которое вместо гвоздей были воткнуты тысячи осиновых колышков. И когда Зигфрид зарычал от боли, раскалил небольшой тигелечек, расплавил в нем слиточек чистого серебра и принялся ложечкой брызгать на провинившегося. Зигфрид зашелся истошным ревом. Но когда профессор, войдя раж, начал открывать и закрывать наглухо задраенную форточку, и на тело кровопивца стали попадать лучи дневного солнца, вампир застонал от невыносимой муки и промычал:

– Ми… зе… ри…

– Ты что, в преф играть собрался? – рассвирепел, было, профессор, познания коего в латыни были все же достаточно скромными, но Лариса быстренько полезла в словарь и сказала:

– Пощады он просит. То бишь, милосердия.

Профессор хмыкнул и покрутил головой.

– Однако ты того… Боли не любишь. Ларочка, дайте ему баночку с кровью.

Женщина открыла банку с консервированной кровью, полученной намедни из ближайшей больницы. Вампир жадно припал, было, к банке, но его тут же стошнило и начало крутить. Профессору пришлось вызывать врачей, которые тут же устроили вампиру форменное промывание желудка.

Как ни странно помог спирт. Почуяв запах жидкости, которой медсестра протирала инструменты, вампир простонал: «аква вита» – и потерял сознание. Отчаявшийся доктор Нащокин влил в него стакан чистого спирта, и тот тут же полился обратно, унося с собой запекшуюся кровь. Спустя полчаса вампир отдышался и объяснил, что его организм не принимает крови от умершего существа, кровь должна быть свежайшей, дабы в ней сохранились частицы эманации жизненной силы, иначе именуемой душой. Врачи в свою очередь предложили отказаться от впитывания крови стенками желудка, заменив этот устарелый принцип прямым перекачиванием крови из вены в вену.

Зигфрид дернул плечами. Пусть делают, лишь бы кровь была не от умершего. Черт-те что не придумают эти людишки ради продления своей ничтожной жизни. Знали бы они, до чего же мерзкая это вещь – бессмертие.

Андрей Берестов и Алла Бойко съездили в Стокгольм, затем провели у залива Неаполя четырнадцать замечательных дней. Они посетили знаменитый Голубой грот, Обсерваторию на Везувии и Национальный музей. Днем молодые люди загорали, а вечером ходили на танцы и развлекались в ночных клубах и ресторанах.

Это были чудесные, безоблачные дни. Ужасные события на прибалтийском побережье как-то сразу позабылись, поблекли, отступили, стали казаться страшным сном или эпизодом из чужой жизни.

Затем настала пора возвращаться.

Москва встретила их теплым и ласковым бабьим летом. За время их отсутствия в турбюро накопилось много работы. На пятый день их возвращения в Москву, когда Алла и Андрей обедали в небольшом кафе, отчаянно старавшемся походить на «Макдоналдс» (на кухне суетилось человек двадцать, а в зале скучали две-три пары), к ним подошли трое мужчин. Андрей сразу узнал высокого черноволосого грузина в темных очках. Это был Резо Кивилиани.

Он подсел к столику, за которым сидели Алла и Андрей. Его спутники отошли на некоторое расстояние. Это были коренастые и мускулистые мужчины с суровыми и жестокими лицами.

– Гамарджоба, – поздоровался Резо Кивилиани. – Я рад снова видеть вас здоровыми и веселыми.

Андрей Берестов встал, схватил Резо за воротник и приподнял его над полом. Его лицо приблизилось к младшему Кивилиани так, что их носы почти соприкоснулись.

– Ты, свинья! – сказал Андрей. – Тебя вполне устраивало организовать мою смерть на Тироне и сыграть перед Аллой роль утешителя. Никогда не попадайся мне больше на глаза, дарагой Рэзо, иначе я сверну тебе шею.