Алексей Корепанов - Зверь из бездны

А кто на Журавлиной Стае знал о сотруднике Унипола Лео Греге? Кто, кроме работников полицейских управлений, знал о том, что я — сотрудник Унипола? Отставной карабинер Торхиньо. Но он бы просто физически не успел; да и габариты у него были не те. И вообще он не мог знать, что я нанесу ему визит. Этого, впрочем, никто не знал. Значит, следили? Наблюдали за моими перемещениями по Мериде-Гвадиане и окрестностям? Тогда опять тот же вопрос: кому, кроме «полов», было известно о том, кто я?

Ответ был совершенно очевиден и однозначен. Свену Блутсбергу, агенту Унипола на Журавлиной Стае. Испугавшись последствий своих вчерашних вечерних откровений, он решил немедленно исправить собственную ошибку. Времени было в обрез, и впопыхах он нанял никудышного стрелка…

— Подбросьте меня до поста, — сказал я Флориану Дюранти. — Заберу свое авто. Вечером возвращаюсь на Соколиную — думаю, я вам здесь не нужен. Не возражаете?

Я не мог сказать ему о Блутсберге. Блутсберг — наш агент. Был нашим агентом…

— Попробуем справиться сами, — озабоченно ответил прим-ажан. — Вы правы, господин Грег: дело, кажется, нешуточное. Мы вас подбросим, только сначала осмотрим «рыбу».

Мы вновь разместились в летательном аппарате и помчались над лесом в сторону гор. Полурастворившиеся в тумане гиганты надвигались на нас от горизонта, и величия в них было не меньше, чем в моих родных альбатросских Альпах. При всех различиях в деталях, обитаемые миры походили друг на друга в основном: везде были горы и моря, леса и долины, реки и озера; иначе, в общем-то, и быть не могло — ведь не люди подбирались под миры, а миры под людей. В Драконе и Лебеде. В Персее и Большом Псе…

Горы постепенно заслоняли небо, их пологие подножия, густо поросшие деревьями и кустарниками, были изрезаны извилистыми разломами, по дну которых струились ручьи. Я разглядел расползающиеся во все стороны тропинки, ныряющие под деревья, узкие мостики через трещины, крыши маленьких домиков, дым редких костров, почти сливающийся с туманом. Кое-где на тропинках показывались и исчезали в желто-зеленой чаще фигурки неторопливо идущих людей. Да, прочесывать всю эту зону было бы напрасной тратой времени. А чтобы перекрыть все выходы из нее, не хватило бы, пожалуй, всего состава городского управления.

Флаерокиб пошел на снижение, направляясь к широкой трассе, по которой ползли немногочисленные разноцветные авто. Трасса зигзагами взбиралась по горному склону и скрывалась в тумане, окутавшем невидимый сейчас перевал. Неподалеку от обочины, у густой полосы деревьев, лежал, утонув в высокой траве, флаерокиб, действительно напоминающий сверху большую полупрозрачную рыбу.

Уже в самом начале работы ребята Флориана Дюранти выяснили, что следы ведут не к трассе, а в сторону гор, но прим-ажан не спешил с разблокированием. «Объект мог выйти к трассе дальше, в любом другом месте», — сказал он и я мысленно согласился с ним. И вообще он нравился мне все больше своей цепкостью и кропотливым подходом к делу.

Ребята довольно долго осматривали и обнюхивали своей аппаратурой салон «рыбы-кибы», но улов и здесь оказался небогатым: семь-восемь волосинок, принадлежащих разным пассажирам, немного ворса от чьей-то одежды, несколько крошек какого-то пищевого продукта, предположительно, печенья, извлеченных из-под одного из сидений, небольшая прозрачная разорванная упаковка без признаков маркировки. Эта «рыба-киба» была не частным средством передвижения, как, например, летательный аппарат госпожи Карреро, а обычной, муниципальной, и использовать ее сегодня могла дюжина пассажиров, а то и все две. Конечно, даже по одному волоску можно, в принципе, попробовать установить личность, если в накопителях полицейских служб имеются соответствующие данные. Но наш стрелок вовсе не обязательно должен был разбрасывать свои волосы где попало. Как раз наоборот.

— Ничего, господин Грег, — упрямо сказал следователь, когда мы возвращались к полицейскому фдаерокибу, — концы все равно найдутся. Коль дело не в галлюцинациях и не в парамнезии — я имею в виду конфабуляцию и криптомнезию, — то госпожу Карреро вновь попытаются убить. Вы ведь уже сталкивались с чем-то подобным, господин Грег?

«Иначе почему бы к нам пожаловал сотрудник Унипола?» — мысленно продолжил я за него, а вслух ответил:

— Кое-что имеется, но пока ходим вокруг да около. Незамедлительно поделюсь любой новой информацией. — Я усмехнулся. — Я ведь тоже чуть не стал потерпевшим.

— Концы должны найтись, — убежденно повторил Флориан Дюранти. — Я должен их найти. И найду.

На обратном пути к посту он молчал и, судя по его виду, напряженно обдумывал дальнейшие варианты ведения следствия. Я с нетерпением ожидал конца полета; очень уж мне хотелось взглянуть в глаза похожему на альбатросского лесника агенту Свену Блутсбергу.

Флаерокиб вновь опустился у домиков дорожного поста неподалеку от одиноко приткнувшегося у обочины «тихони» и я попрощался с бригадой городского управления полиции, еще раз наказав Флориану Дюранти информировать меня о ходе следствия. И вновь прим-ажан, еще не научившийся скрывать свои эмоции, ответил мне укоризненным взглядом.

Усатый капрал, подбоченившись, стоял на крыльце. Увидев, что я направляюсь в его сторону, он опустил руки и зашагал мне навстречу.

— Хорошо здесь у вас, — сказал я. — Спокойно.

— Жаловаться не приходится, — согласился капрал. — Трасса не самая оживленная. Не то, что в тридцать девятом, я из тридцать девятого перевелся. Такая случалась горячка! — Он покачал головой, прищурился, видимо, вспоминая ту горячку, но тут же, спохватившись, деловито спросил: Вернулись за авто?

— Да. И разрешите еще раз воспользоваться вашей связью.

Я посылал вызов за вызовом, но экран продолжал оставаться темным.

Что ж, решил я, придется подождать Блутсберга возле его дома и задать ему несколько вопросов. Если, конечно, он не ударился в бега. Хотя зачем ему ударяться в бега — вряд ли его наемный стрелок признается, что промахнулся. Значит, отложим прощание с Журавлиной до завтра.

Я выяснил адрес Блутсберга — он жил в Синем предместье, — пожелал патрульным спокойной службы, сел в авто и направился в Мериду-Гвадиану.

И вновь окружил, засосал, навалился на меня город — скопление людей, зданий, авто — и словно и не было на свете никакой заколдованной долины, безмолвного леса, зловещих призраков, угрожающих живым… Попивая кофе на тенистой площадке, вознесенной на легких опорах над уличным гамом, я думал о том, что неспроста Эвридике Карреро явился именно призрак; попытаться ее убить можно было и не прибегая к столь замысловатым эффектам. Ее действительно хотели ввергнуть в фантасмагорический мир безумия… Мы нашли и распахнули двери, ведущие с планеты предков, и разбрелись по Вселенной, и наши семена проросли в иных звездных системах, под иными звездами; но наши древние страхи живут в нас, их хранит наша генетическая память, и от них никуда не уйти — они настигнут и под другими небесами; их не выкорчевать, не стереть, потому что они имманентны человеку. Страшно или, по крайней мере, неприятно ходить по ночному кладбищу, небольшое удовольствие провести ночь наедине с мертвецом, и если в темноте возникнет перед вами бледный призрак с горящими глазами — не каждый решится броситься на него с кулаками, дабы выявить механизм столь глупой шутки. Страх перед потусторонним — неотъемлемая часть нашей натуры, и доколе существует человечество, дотоле будут жить в нем, притаившись в безднах подсознания, эти не поддающиеся контролю разума страхи.