Алексей Большаков - Страшное Проклятие

— Так и остался мужик без денег и без секса, а я поехала на другой попутке, — весело сказала девушка и добавила, что вообще-то она верит в предопределённость судьбы и своего ангела-хранителя, который спасёт её в трудную минуту.

Эдик спросил, долго ли Лена будет стоять на Утрише, она ответила, что определённых планов у неё нет, но если приедут её друзья, то постоит подольше.

У водопада Лена предложила искупаться в море. Она скинула свои мини-трусики и смело нырнула в набежавшую волну. Её примеру последовал и Эдик. Он первый раз купался без плавок в людном месте и это ему понравилось. К привычным ощущениям добавилось ещё и ощущение безграничной свободы, ради которого нудисты, собственно, и снимают с себя одежду. Они заплыли далеко — Эдик никогда раньше не заплывал так далеко, — но в присутствии симпатичной попутчицы ему было совсем не страшно.

Ребята обсохли на берегу, наблюдая за людьми, принимавшими на водопаде душ, и решили подняться вверх по тропе, чтобы набрать воды почище. Лена показывала дорогу к источнику, питающему водопад. Эдик смело шёл за ней, слушая её рассказ о том, как в прошлом году она с друзьями облазила весь Утриш.

На обратном пути голая Лена, сожалея, что не взяла мыло, смело встала под водопад, под столб прохладной пресной воды, обрушивающейся со скалы на пляж. Эдик принимать душ не стал. Он любовался девушкой. Она всё больше и больше нравилась ему. Её непосредственность, лёгкость в общении, желание говорить с ним на любые темы подкупали Эдика. Вот и назад они шли и беседовали как старые добрые друзья, у которых всегда есть темы для приятного обсуждения.

Меж тем соседи уже собрались. Ребята едва успели попрощаться, пока Слава и Алексей Викторович грузили вещи в подошедший катер. Соседи оставили немного продуктов, в основном гречу и макароны, и ребята решили приготовить гречневую кашу. Но дров было мало. Пришлось идти в лес. В лесу они не столько собирали хворост, сколько любовались красотой здешней природы, величественными многовековыми дубами и ещё более древними можжевеловыми деревьями. Выбрав один из наиболее могучих дубов, девушка попыталась измерить его ширину и едва уложилась в три обхвата.

— Да, — восхищённо сказала Лена, — этот дуб стоял здесь задолго до нашего рождения, ещё в средние века, и, скорее всего, будет стоять и после нас, радовать наших детей и внуков.

Эдик, очарованный девушкой, не мог отвести от неё восхищенного взгляда. Они вернулись на стоянку, развели костёр и сделали гречу. Эдик хотел было заправить её тушенкой, но Лена отказалась кушать его тушенку, сославшись на то, что она вегетарианка. Ну что ж, и вегетарианский обед в присутствии симпатичной девушки оказался весьма вкусным.

Эдик задумался о том, почему приготовленная здесь на природе, на костре самая простая пища, даже какая-нибудь обычная каша без молока обладает таким приятным вкусом и, как будто, лучше усваивается, лучше насыщает организм по сравнению с городскими деликатесами. Лена сказала ему, что сказывается особая энергетика этих мест, энергетика дикой природы.

Ближе к вечеру Лена хотела было дойти до Сухой Щели, посмотреть нет ли там её друзей, но Эдик предложил девушке поставить её палатку пока здесь, и Лена сразу согласилась: отдохнуть и переночевать лучше здесь, а до Сухой Щели можно сходить и утром.

Эдик помог девушке поставить её палатку на место, где стоял профессор, они купались, сидели на берегу и беседовали вплоть до заката.

Полюбовавшись закатом, Лена, сославшись на усталость, пошла спать, а Эдик ещё долго сидел у моря, думая о девушке и размышляя о жизни.

Жизнь, похоже, налаживалась. На Утрише Эдик вздохнул свободно и встретил Лену. Утриш помог ему избавиться от негатива, забыть о Шкоде с его страшным проклятием, снять усталость и стрессы, вызванные тяжёлым ритмом большого города. Эдик думал о том, почему ему здесь так хорошо и спокойно. Благодатное всё же это место — утришский заказник. Кусочек кавказской идиллии. Полное отсутствие автомобилей и цивилизации, чистый свежий морской воздух, какое-то особенно ласковое море. Сиди, балдей от наслаждения, вдыхай полной грудью морской воздух, любуйся окружающей красотой, думай о вечном либо просто смотри на счастливых голых людей, окружающих тебя. Особая благодать этих мест даёт успокоение и умиротворение, затрагивает некие добрые струны в душе, которые начинают петь, а потом влекут сюда опять. Ощущения спокойствия и умиротворённости, безопасности, неспешности и доброты вызывают прилив положительных эмоций, чувство счастья, гармонии с окружающим миром, желание творить добро, делать жизнь лучше и радостней.

На Утрише начинаешь понимать красоту окружающей нас природы, отдыхаешь от общества и криминала. Кто-то заметил, что нельзя обрести радостное, гармоничное существование, не защитив себя от криминальных информационных потоков, обрушиваемых на нас с экранов телевизоров, газетных страниц, радио. Но всего этого нет на Утрише. И это отсутствие помогает избавиться от страхов и негатива.

Попав на Утриш, попадаешь словно в другой мир, мир некой первобытности, которой всем нам так не хватает. Здесь можно общаться с природой, наблюдать за птицами, жизнью удивительных непуганых животных, разговаривать с вековыми деревьями. Всё это и даёт душевный покой, позволяет наслаждаться жизнью.

Эдик снова думал о том, что Утриш — своего рода альтернатива Рублёвке. В отличие от Рублёвки на Утрише ходят голые, но счастливые люди. Они живут сегодняшним днём, обходятся малым, но довольны своей жизнью, умеют радоваться самым простым, естественным вещам, а потому и улыбаются от души. Утриш притупляет чувство неполноценности. Здесь никто не упрекнёт человека, что он, быть может, не так успешен, как его сосед и не достиг определённого положения в обществе. Здесь царит дух мира, равенства, благополучия и свободы. Здесь течёт спокойная, радостная, а значит, счастливая жизнь.

Эдик любил пофилософствовать. А на Утрише очень хорошо думается, здесь идеальное место, для того, чтобы размышлять о жизни и мечтать. Непринуждённая ночная обстановка в отсутствие цивилизации и соблазнов располагает к философскому осмыслению жизни. Можно долго сидеть на берегу, испытывая какое-то блаженное облегчение, вглядываясь в бескрайнюю темноту моря, местами нарушаемую огоньками проходящих вдали кораблей, наблюдая за огромным, сочно мерцающим множеством точек-звездочек небом.

Профессору, правда, не нравится шум, не нравятся ночные песни у костра, но ведь Утриш большой, можно и отойти, уединиться от весёлой компании где-нибудь на берегу, чтобы насладиться красотой и покоем ночи, пронизывающей все вокруг своей дивной прохладой. Можно просто посидеть в тишине, послушать, как умиротворённое, лениво шевелящееся море, лишь иногда вздыхающее о чем-то своём, аккуратно набрасывает на край пляжа неспешные волны, стремящиеся тут же уйти, сомкнуться, стать частью морской огромной глади.