Игорь Алимов - Дракон 3. Книга 3. Иногда они возвращаются

Громов крякнул, вцепился в бороду.

— Мужики, это ж дурдом какой-то…

— А то! — развеселился Сумкин. — И мне еще завтра на конференцию надо, доклад делать. Стою вторым в расписании секции, аккурат после обеда. Конференция-то, между прочим, должна была лишь через неделю начаться. Нормально, да? А, Дюша?

Чижиков вдруг ясно увидел, что теперь ему своим умом не обойтись. Придется положиться на коллективный разум. Потому что в историю эту оказалось вовлечено уже слишком много людей. И двое из них — хороших и надежных — сейчас сидят с ним за одним столом, и каждый по-своему переживает происходящее: Сумкин — с присущим ему насмешливым скептицизмом, Громов — гудит от напряжения, не зная еще, как уложить в голове все то, что ему рассказали. Коте оставалось одно: не посвящать их по возможности в тайну предметов и зеркала. Чижиков по-прежнему чувствовал, что этого делать нельзя. А остальное… отчего бы не показать?

— Кстати, о вмешательстве в историю… — Решившись, он встал и шагнул в сторону спальни. — Секунду! Вернулся с ноутбуком, отодвинул в сторонку Кьюхину банку (хомяк взволнованно обронил семечку и грозно обнажил могучие верхние резцы: а вот не замай еду!) и поставил компьютер в центр стола.

— Федор Михайлович, ты помнишь, я в самолете флэшку нашел?

— Ну помню, — подтвердил Сумкин.

— Ты еще посоветовал мне ее потом в комп вставить и посмотреть…

— Было. Помню.

— Так я и вставил. И посмотрел. И вы посмотрите, — с этими словами Чижиков запустил единственный бывший на флэшке файл. Котя уже знал, что они увидят. Сам он видел это три раза: вчера, вернувшись пьяным, и сегодня утром, на трезвую голову. А также — во сне.

Только если во сне — хмельном и неверном — картинка была смазанной, ускользающей, то теперь на экране возникло четкое цветное изображение. Съемка, видимо, велась с помощью некоего компактного устройства, свободно перемещающегося в воздухе — на манер маленькой летающей видеокамеры, частого гостя фантастических фильмов и сериалов.

Звука не было.

Камера влетела в громадный зал, наполненный непонятными устройствами, соединенными между собой мягко светящимися оптическими кабелями или чем-то вроде того. У немногочисленных пультов управления стоят люди — в непривычных светлых комбинезонах, плотно облегающих их стройные тела, облитые лучами заходящего солнца, что свободно проникают через высокий стеклянный купол. Взяв короткую панораму зала, камера устремилась в центр помещения, к вертикально поставленному саркофагу — именно здесь сходились многочисленные кабели.

Пошел крупный план: в саркофаге застыла Ника, в таком же, как и все прочие, блескучем комбинезоне. Глаза Ники закрыты, лицо — спокойное, ровное, бледное. Два светящихся кабеля подведены к затылку, из виска торчит устройство, по виду напоминающее антенну.

Внезапно над саркофагом загорается красная панель, камера резко сдает назад — и становятся видны люди, что отовсюду спешат к Нике… и медленно истаивают в воздухе.

Камера застыла, словно ею перестали управлять. Две или три секунды была видна только Ника, но вот и ее фигурка тоже пропала из виду.

Когда Ника исчезла, стал меняться и саркофаг: его закругленные формы сменились угловатыми выступами, а на тех вспучились мигающие светоидами блоки — словно наросты на стволе дерева. Небрежно спутанные провода обвисли, и в кадр шагнул человек в черной хламиде, которая, казалось, пожирает солнечный свет. лицо его, надменное и жестокое, приблизилось к камере вплотную, секунду смотрело прямо в глаза зрителям, а потом изображение исчезло.

— Это что за Стивен Спилберг пополам с Ромеро?! — оторопело пробормотал Сумкин. — Дюша, дай закурить!

— Ничего не понял… — выдавил Громов и протянул Сумкину пачку с табаком. — Брат, что это сейчас было?

— Откуда мне знать, — пожал плечами Чижиков. — Я ведь это при тебе в самолете нашел, Федор Михайлович! Но я думаю… это своеобразное послание от Ники. Из ее будущего.

— А! В этом смысле! — оживился великий китаевед, прикуривая. — она же говорила, что в будущем никого не осталось. Одни злые, да? Такие, как этот, с лицом не допившего крови Дракулы? Котя еще раз пожал плечами.

— Постой, старик, постой! — спохватился Сумкин, обсыпавшись пеплом. — Но ведь Ника-то осталась! Пусть одна, и больше никого, но осталась! И потом, мы же изменили будущее, спасли мир. Так ведь, старик?

— Наверное, — без особой уверенности согласился Котя.

— И почему же тогда она исчезает?!

— Да не знаю я! — не выдержал Чижиков. Коллективный разум явно топтался на месте, и Котя не видел выхода, не знал, куда двигаться дальше. — Понятия не имею! Федор, я уже вообще ничего не понимаю: сначала прошлое, этот безумный квест, советник Гао с маниакальной идеей всех нас перерезать, потом не тот Пекин, двойники какие-то, Высоков, как две капли похожий на Гао… А теперь еще это кино… — Котя щелкнул ногтем по ноутбуку. — Я совершенно запутался. хомяк Кьюха, зажав в лапках недогрызенную семечку, замер столбиком, глядя на Чижикова, одни усы подрагивают.

— Мужики… — Дюша почесал в затылке. — Я, конечно, от всего этого далек, но у меня вопрос: если ваша Ника исчезла и никого не осталось, то тогда кто тебе, брат, флэшку-то подкинул? ответ, на самом деле, очень простой: значит, погибли не все. Кто-то остался. И он заинтересован в помощи. логично?

— Логично, — с энтузиазмом подхватил Сумкин. — Пошли дальше. Что у нас еще не вяжется?

— Да все у нас не вяжется! — отмахнулся Котя.

— Нет, погоди, старик! — Сумкин погрозил ему пальцем. — Мой пытливый мозг нащупал еще одну золотую жилу для размышлений, и за это ты меня сегодня накормишь вкусным питательным ужином. Тема такая: твой двойник и чего он хочет. А хочет он… Великий китаевед сделал многозначительную паузу, всем видом предлагая Чижикову продолжить за него.

— Ему нужны сведения о моем деде, — неохотно продолжил Котя.

— Пра-а-авильно! И вот это не вяжется больше остального. Потому что мы знаем, что, во-первых, твой дедушка после возвращения из Китая больше в Поднебесной не бывал, а во-вторых, что твой многоуважаемый дедушка, извини, но — умер.

— Ы-то, — согласился с Сумкиным Громов. — Чего же тогда надо этому… Чижикову номер два?

— А может, в этой реальности твой дедушка очень даже жив, старик! — вдруг предположил великий китаевед. — В этом и заключается интересный парадокс, который мешает неким силам и который они намерены устранить! — Сумкин нахмурился. — Только я-то тут при чем? Я-то во всем этом с какого бока?!

— Дело в том… — Чижиков решился. Ничего другого ему, кажется, не оставалось. В конце концов, он с детства и, кстати, при самом активном участии деда усвоил простую истину: правда всегда лучше лжи. Правду говорить легко и приятно. — Дело в том, Федор, что у меня еще в Петербурге были достаточные основания считать, что мой дед не умер.