Мария Барышева - Коллекция

— Что с тобой? Тебе плохо?

Кира покачала головой, с усилием загнала в глубину подсознания назойливые мысли и подключилась к беседе. Постепенно она оживилась, и руки вновь начали привычно танцевать в воздухе, а язык обретать остроту, и до конца вечера они с Викой успели три раза самозабвенно поругаться, используя такие эпитеты в адрес друг друга, что Стас только качал головой с выражением начинающего психиатра, выслушивающего редкий по своей оригинальности параноидальный бред.

Наблюдая за братом, Кира заметила, что Вика ему понравилась. Если внутренний мир Мининой и вызывал у него множественные замечания, то ее внешний облик явно пришелся Стасу по вкусу. Что ж, с одной стороны Кира его честно предупредила, с другой, лучше пусть будет встречаться с Викой, знакомой чуть ли не с первого класса и проверенной подругой, чем с какой-нибудь левой барышней, которая может и брата против нее настроить, да и на квартирку глаз положить. Вика — так Вика.

Тем не менее, когда Вика деликатным тоном сообщила, что уже поздно и ей пора, неохотно поднялась и пошла в прихожую собираться, Стас остался сидеть в кресле, глядя перед собой с совершенно скучающим видом, чем Киру очень удивил.

— Эй, джентльмен, ты разве не проводишь девушку на остановку?

Стас взглянул на нее с неожиданной странной тоской, тут же сменившейся усталостью, потом произнес ровным голосом:

— Да остановка в двух шагах отсюда.

— Ну и что?! На улице такая темень… знаешь, сколько всякого сброда шастает?! — Кира чуть понизила голос. — Кроме того, мне показалось, что Вика тебе понравилась.

— Понравилась, — безжизненно отозвался Стас, потом резко встал и повернулся к Кире. — Ты тоже пойдешь?

— Нет, зачем? Или ты один боишься? — лукаво спросила она, и на мгновение в глазах брата снова мелькнула та странная тоска — и исчезла так стремительно, что Кира даже не поняла, видела ли ее вообще.

— Хозяева-а-а! — закричала Вика из коридора. — Позвольте откланяться!

— Виктория, подождите, неужели вы думаете, что мы вас так невежливо отпустим! — вдруг громко сказал Стас и пошел прочь из гостиной. — Разрешите со всем уважением сопроводить вас до маршрутной кареты!

Вика со смешком неразборчиво что-то ответила. Кира недоуменно посмотрела вслед уходящему Стасу, тряхнула головой и заспешила следом.

Вика, уже одетая, стояла возле входной двери и с несказанным удовольствием наблюдала, как Стас обувается. Потом подняла голову и заговорщически подмигнула Кире, и та внезапно почувствовала раздражение. Небось подруга не выглядела бы такой самоуверенной чаровницей, если б знала о недавних речах якобы покоренного братишки.

Ты нравишься ему, Вика. И ему это очень не нравится.

Господи, чушь какая!

Минина присела в церемонном реверансе и с улыбкой сделала Кире ручкой.

— Преспасибо за приятнейший вечер. Как неохотно покидать мне ваши покои, но требуется немного сна, ибо завтра ждут меня в большом количестве очаровательные сопливые мужчины и прочие пациенты. До встречи, многоликий Фердинанд!

— Счастливого пути, Кривелло Первозданный. С нетерпением буду ждать момента, когда вновь протиснется в эту дверь оспенный и замшелый лик твой, распространяя вокруг амбре медицинского спирта и старых повязок. Ступай и не забывай блюсти свою чистую нравственность.

— Вы обе совершенно ненормальные, — подытожил Стас, отпирая дверь. — Я заработаю хорошие деньги, сдавая вас в аренду факультету психологии и показывая на ярмарках. Кир, я не беру ключ, так что постарайся не заснуть до моего прихода.

— При условии, что ты придешь сегодня.

Стас слегка поджал губы, взглянув на нее с легкой укоризной, и вышел вслед за довольно улыбающейся Викой, и, отворачиваясь от закрывающейся двери, Кира вдруг почему-то почувствовала себя так, словно только что совершила предательство.

Только вот кого она предала?

С одной стороны удобно, когда твой начальник по совместительству является твоим же довольно близким любящим родственником, то бишь двоюродным дядей. Не обидит, не придерется по малейшему глупому поводу, проследит, чтоб с зарплатой все было в порядке и, конечно же, можно забыть о начальственных сексуальных домогательствах — причине, по которой Кира вылетела с позапрошлой работы, невежливо засветив степлером между глаз ответственному лицу, которое попыталось совершать манипуляции шаловливой рукой в области Кириных ягодиц. Но с другой стороны, Иван Анатольевич отнесся к нахождению племянницы под его начальственным крылом со всей ответственностью, сочтя необходимым возложить на себя обязанности пребывающего в отдалении родителя, тщательно следил за ее работой, обеденным рационом и количеством выкуренных сигарет, а так же блюл нравственность, то и дело гоняя Киру с курилок или скамеек, где она кокетничала с молодыми программистами и инженерами, что ее, разумеется, печалило. Но радовало, что дядя Ваня не афишировал в рабочем коллективе их родственную связь.

Коллектив ей попался разновозрастный, относительно добродушный, но неспокойный. Все время что-то происходило, крутились мелкие безобидные интриги, постоянно приходил кто-нибудь из примыкающего морзавода или других сопутствующих контор, выспрашивал, рассказывал, сидел или шатался взад-вперед по помещению, жалуясь на жуткую нехватку времени. Приходилось немало бегать по городу с разнообразными бумажками, но немало приходилось и сидеть за компьютером, и под вечер первое время с непривычки болела голова от долетавших с территории верфи оглушительных механических звуков, но Кира быстро привыкла, поскольку сидеть за компьютером было чертовски увлекательно, ведь работу можно было прекрасно совмещать и с другими полезными занятиями, например игрой по сети с коллегами в буйные стрелялки-догонялки вроде «Квейка» или старого доброго «Дума», или прогулками по Интернету. Правда эти прогулки, несмотря на кучу разнообразных защитных программ, то и дело заканчивались плачевно для компьютера, и тогда следовало придать лицу жалостное выражение и агонизирующим шепотом позвать программиста Егора Михеева, который прибежит, садистски потирая руки, и примется за работу, цензурно ругая жалких, хоть и очень симпатичных юзеров, которые вечно что-нибудь да словят, потому что, разумеется, все делают неправильно.

Егор, младше Киры ровно на год, высокий, худощавый шатен с ярко-голубыми, чуть навыкате глазами и приятными чертами лица, исполненными милого, простодушного недоумения, был мастером объяснять, как что-либо в этой жизни делать правильно. И его слушали — слушали очень внимательно и беспрекословно принимали его слова на веру — во всем, что так или иначе было связано с компьютерами, ибо во всем, что касалось компьютеров, Егор был волшебником, чародеем и прочими магическими лицами. За это его ценили несказанно, и больше него из сотрудников конторы получал только начальник. Во всем же, что касалось повседневной жизни, Егор ухитрялся устраивать совершенно невообразимую путаницу, хотя был твердо убежден, что поступает совершенно правильно. Он обожал давать советы, устраивать чужие сердечные дела и задумывать интриги, улучшившие бы жизнь или благосостояние того или иного человека, но горе было тому, кто по незнанию или неопытности поддавался на его уговоры и следовал его предписаниям, поскольку немедленно заваривалась такая каша, которую с трудом удавалось расхлебать всей конторой. Первое время Кира удивлялась тому, что Михеева до сих пор не убили, но и сама, однажды попав из-за него в довольно глупую ситуацию, ограничилась лишь короткой словесной выволочкой, о которой тут же забыла. Злиться на Егора было совершенно невозможно. Кроме того, у него было такое отзывчивое сердце. И все в конторе были ему должны. Поэтому в бытовых вопросах к нему всего лишь относились, как к милому несмышленому дитяти, и когда он глубокомысленно изрекал: «Эх, вы! Смотрите, как надо!» — сбегались все, чтобы узнать, как точно не надо.