Джейн Остин - Гордость и предубеждение и зомби

— Мистер Коллинз сказал, что вы владеете боевыми искусствами, мисс Беннет.

— Да, хоть и вполовину не столь хороша в них, как ваша светлость.

— О, в таком случае я как-нибудь понаблюдала бы за вашим боем с одним из моих ниндзя. Ваши сестры тоже умеют сражаться?

— Да.

— Полагаю, вы обучались в Японии?

— Нет, ваша светлость, в Китае.

— В Китае? Эти монахи по-прежнему сбывают свое неуклюжее кунфу англичанам? Полагаю, вы учились в Шаолине?

— Да, ваша светлость, под началом мастера Лю.

— Что ж, думаю, выбирать вам не приходилось. Будь у вашего отца больше средств, он отвез бы вас в Киото.

— Матушка бы не возражала, но отец не выносит Японии.

— А ниндзя еще живут с вами?

— У нас никогда их не было.

— Не было ниндзя! Как такое возможно? Вырастить пятерых дочерей без единого ниндзя! В жизни не слышала ни о чем подобном. Ваша матушка, должно быть, не знала отдыха, защищая вас.

Элизабет с трудом удержалась от улыбки, заверяя леди Кэтрин, что все было вовсе не так.

— Но кто же оборонял вас во время первой битвы? Без ниндзя вы, я уверена, смотрелись весьма жалко.

— Полагаю, что так и было, особенно в сравнении с другими семьями, но мы так желали выстоять и были так привязаны друг к другу, что с легкостью расправлялись с нашими противниками даже в самом нежном возрасте.

— Будь я знакома с вашей матерью, то настоятельно рекомендовала бы ей нанять отряд ниндзя. Я всегда говорю, что основу образования составляют длительные и постоянные упражнения. Будь моя дочь более крепкого здоровья, я послала бы ее в лучшие додзё Японии, едва ей исполнилось четыре. Кто-нибудь из ваших младших сестер выезжает в свет, мисс Беннет?

— Да, сударыня, все.

— Все?! Сразу все пятеро? Как странно! А ведь вы лишь вторая по старшинству. Младшие выходят в свет при незамужних старших! Но ваши младшие сестры, должно быть, еще очень юны?

— Да, самой младшей нет и шестнадцати. Возможно, она еще слишком молода, чтобы бывать в обществе, но, право же, думаю, младшим всегда тяжело приходится, когда они лишены общества и развлечений лишь потому, что старшие сестры не могут или не желают рано выходить замуж. Младший ребенок имеет такое же право наслаждаться дарами юности, как и старший. И лишиться их по такой причине! Не думаю, что это может способствовать сестринской любви и деликатности нрава.

— Право же, — сказала ее светлость, — ваши суждения весьма решительны для столь молодой особы. Скажите, сколько вам лет?

— Учитывая, что три моих младших сестры уже совсем взрослые, — с улыбкой ответила Элизабет, — ваша светлость вряд ли может рассчитывать на то, что я признаюсь.

Леди Кэтрин была явно ошеломлена, не получив ответа сразу. Элизабет заподозрила, что она первая, кто вообще осмелился ответить шуткой на столь величественную бесцеремонность.

— Уверена, вам не может быть больше двадцати, и нет никакой необходимости скрывать свой возраст!

— Мне двадцать лет.

Тут к ним присоединились джентльмены, и после чая были разложены карточные столы. Леди Кэтрин, сэр Уильям и чета Коллинзов уселись за «Склеп и Саркофаг», а мисс де Бэр пожелала сыграть в «Выпори Викария», и Мария с Элизабет удостоились чести составить ей компанию вместе с миссис Дженкинсон. За их столом царила непереносимая скука. Все разговоры велись исключительно об игре, разве что миссис Дженкинсон то и дело беспокоилась, не холодно ли мисс де Бэр, не душно ли, не слишком ли светло или темно. За другим столом атмосфера была более оживленной. Говорила в основном леди Кэтрин, указывая другим на ошибки или вспоминая какой-нибудь случай из жизни. Мистер Коллинз был занят исключительно тем, что соглашался с каждым словом ее светлости, благодарил ее за каждый отыгранный им пустой склеп и извинялся, если, по его мнению, выигрывал их слишком много.

После того как у Шарлотты изо рта вытекла третья чашка чаю, она с изменившимся лицом встала из-за стола, хватаясь за живот и извиняясь:

— Пссстите, фаша ффетлость…

Леди Кэтрин даже не отозвалась, а мистер Коллинз и сэр Уильям были так увлечены игрой, что и вовсе не заметили происходящего.

Элизабет увидела, как Шарлотта, сделав легкий реверанс, поковыляла в дальний угол комнаты, подняла подол платья и принялась усаживаться на корточки. Элизабет тотчас же, извинившись, покинула свое место и, стараясь не привлекать внимания, схватила Шарлотту за руку и сопроводила в уборную, где ее подругу на целую четверть часа одолел приступ столь тяжкой дурноты, что приличия не позволяют нам описывать ее на этих страницах.

Вскоре столы разобрали, миссис Коллинз был любезно предложен и сразу же заказан экипаж, принятый ею с превеликой благодарностью. Затем все собрались у камина, чтобы узнать, какую же погоду, по решению леди Кэтрин, им ожидать назавтра. Их прервало объявление о том, что карета подана, и после множества поклонов сэра Уильяма и изъявлений признательности со стороны мистера Коллинза они наконец отбыли. Едва они отъехали от Розингса, как кузен пожелал узнать, какое мнение сложилось у Элизабет обо всем, что она видела, и ради Шарлотты она изложила свои впечатления в смягченной форме. Встреча с «Екатериной Великой» обернулась сплошным разочарованием, к тому же Элизабет не могла простить ей оскорбительные высказывания в адрес ее храма и наставника.

Глава 30

Сэр Уильям пробыл в Хансфорде лишь неделю, однако этого времени ему хватило, чтобы убедиться в том, что его дочь устроена самым благополучным образом. По утрам мистер Коллинз катал сэра Уильяма в своей двуколке, показывая ему окрестности, но после его отъезда семейство вернулось к обычному распорядку дня.

Несколько раз они удостаивались визита леди Кэтрин, и каждый раз она находила, на что обратить внимание. Она допытывалась, чем они заняты, разглядывала шитье, советуя все переделать, придиралась к обстановке, распекала горничных за небрежность, а если и принимала какое-нибудь угощение, то лишь для того, чтобы сообщить миссис Коллинз, что та покупает слишком много мяса на столь небольшую семью.

Элизабет вскоре заметила, что хотя эта великая дама и не участвовала больше в обороне страны, но делами своего прихода, о которых ей в мельчайших подробностях докладывал мистер Коллинз, она занималась весьма рьяно. Всякий раз, когда о ком-нибудь из прихожан сообщалось, что он недоволен, задирист или слишком беден, она тотчас же отправлялась в деревню, чтобы уговорить их разрешить споры или уладить все самой при помощи своего по-прежнему грозного клинка.

Развлечение в виде обеда в Розингсе повторялось по два раза на неделе, и, если не считать того, что после отъезда сэра Уильяма вечером раскладывали лишь один карточный стол, визиты эти мало чем отличались от первого. В один из таких вечеров Элизабет попросили выйти на бой с ниндзя ее светлости, дабы развлечь собравшееся общество.