Дмитрий Хворост - История третья. Воин

— А тот маг? — спросила она совершенно невпопад.

— Какой? — терпеливо уточнил я, зная некоторую неординарность мышления слизня.

— Друг. Со светлыми волосами, — догадалась пояснить девушка, после небольшого замешательства. Кстати, нужно будет не забыть поинтересоваться у неё потом, почему её цвет поменялся и что это значит.

— Ааа, Кристиан? Он… немного странный. Понимаете, как бы он не старался, его заклинания выходят слабее, чем у того же меня или Тали. Поэтому Певец всегда делает двойные плетения, одновременно используя и рунную магию, и пальцовки. А вообще нет ни одного одинакового колдуна. У всех есть та или иная особенность. Этакий своеобразный стиль и почерк в исполнении. Но я отвлёкся. Так вот… Но есть ещё один промежуточный этап между теми двумя, — я вернулся к прерванному объяснению. — Он занимает доли секунды. Помнишь, Тия, ты говорила, что у людей искра бесцветная?

Суккуба наморщила лоб, вспоминая, а затем кивнула.

— Поэтому перед тем, как пропустить энергию через плетения, нам необходимо её окрасить. В случае других колдунов, нужен лишь мыслеобраз. Огонь, вода, лёд, ветер, молнии и так далее, всё это легко себе представить. Чуть сложнее со светом — его получают, либо обращаюсь к чему-то чистому в своей душе, либо пропуская магию через определённые материальные компоненты, самый частый из которых — серебро. А вот с тьмой, требующейся для борьбы с демонами и нежитью, всё совсем сложно. Через эмоции её добиться почему-то не получается. Видимо, нужно быть отъявленным злодеем, я не знаю. Материальные компоненты тоже не очень удобные — кровь невинных жертв, редкие штуки, вроде чёрных бриллиантов и костей вымерших существ. Но маги прошлого нашли выход. На четвёртом году обучения все адепты кафедры тёмной магии проходят определённый ритуал. Он служит для того, чтобы связать юного неофита с каким-нибудь слабеньким выходцем из бездны. Что-то вроде пакта, но ГОРАЗДО слабее. С помощью этого канала мы можем окрашивать свою искру в чёрное без особых усилий.

— Мда уж, теперь я поняла, почему ты не хотел бы, чтобы все вокруг знали о твоей татуировке, — потирая подбородок, произнесла Тия. — Ведь именно она является символом связи?

— В точку.

— Но к чему это? Ты связан с каким-то демоном помимо меня, и что с того? Вы все такие. Где здесь тайна?

— Ну, кроме того, что это постыдная тема среди нас… Я — особенный.

— Чем же?

— Ну…

— Давай, Эрик. Сказал «а», говори и «б».

— Меня связало не с таким уж и слабым демоном.

— Только не говори, что твоим побратимом стал один из Лордов!

— Нет, хвала Всеединым. Моим «побратимом», как ты его назвала, стал Древний Бог.

— Это ещё что за холера!?

— Как вам это объяснить. До Шестерых было много тех, кого можно с лёгкостью назвать «богами». Часть из них ещё осталась тут. Но большинство оказались вышвырнуто из нашего мира. Вот с таким вот существом меня связала судьба. Во время ритуала он чуть не захватил моё тело. Жертв удалось избежать лишь благодаря мастеру Клауду, вовремя сообразившему, что к чему, и запечатавшему связь. Однако моё тело сильно пострадало при этом. Доказательство тому — мои седые волосы.

Я замолчал, переводя дух. Нелегко вытаскивать на свет свою тьму.

— Этот Древний Бог известен, как Феникс. Птица чёрного пламени, возрождающаяся из собственного праха. Его сила очень схожа с той, которую используют Тимис и Азиерис, поэтому заклинание ритуала по ошибке связало меня с ним, находящимся где-то между Бездной и нашим миром. Однако когда адепты увидели меня в его форме, то решили, что это ворон. Отсюда и пошло моё прозвище. А по поводу телекинезиса — сам не имею ни малейшего представления. Думаю, это связано с кинжалом Малисиерры. Возможно, какая-то частичка Люсиль перекочевала в меня за счёт магии дриады. А Феникс тогда смог её использовать, чтобы сохранить мою жизнь. У него в этом свой интерес.

— М-да… Не мне одной не везёт, — улыбнулась Тия, похлопав меня по плечу. — Спасибо, что рассказал. А теперь, давай спать.

Мне уже почти удалось заснуть, когда кто-то тихонько пихнул меня в бок. Этим «кем-то» оказалась неугомонная суккуба. Ей вновь приспичило устроить любовные игрища. Хотя в этот раз я был совершенно не против. Стоило хоть немного отвлечься и расслабиться после произошедшего, а то мы все напоминали натянутые до предела струны, которые могут порваться от любого дуновения ветра.

Не знаю, что послужило тому причиной, но этой ночью у нас всё получилось как-то необычайно нежно и романтично. Не было той остервенелой страсти, с которой Тия обычно набрасывалась на меня и не отпускала, пока не утолит свою жажду до конца. Сегодня между нами властвовало полное взаимопонимание.

А когда мы в обнимку улеглись у догоравшего костра, она положила голову на мою грудь и тихонько засопела. Но сон не шёл ко мне. Я кое-что недосказал.

— Тия.

— Да?

— Мне надо признаться кое в чём.

— ?

— Теперь, когда мы связаны пактом, я не умру молодым.

— И что?

— А это значит, что Феникс до меня когда-нибудь доберётся. Мне грозит то же, что и тебе.

— Тебе страшно?

— Нет. Я найду способ решить эту проблему.

— Обещаешь?

— Да, любимая.

— Ну, вот и ладушки! А теперь давай спать, любимый…

В последнее время хреновые пробуждения стали у меня нечто вроде жизненного кредо. Я с большим трудом разомкнул тяжёлые веки и попытался подняться на локте. В голове тут же завелась стая ёжей, которые с остервенением принялись носиться по ней и колоть своими иглами изнутри. Мир перед глазами завертелся в цветном калейдоскопе и меня чуть не вырвало. Во рту будто кошки ночевали, лёгкие и горло горели огнём, а всё суставы ломило, как после трёх смен в каменоломне. Жутко хотелось пить. Но для того, чтобы напиться, нужно пошевелиться, а это не в моих силах, пока я не сделаю хотя бы один глоток воды. Замкнутый круг.

Однако кое-какие интересные факты мне удалось подметить даже в текущем плачевном состоянии. На дворе стояло раннее утро, о чём свидетельствовали яркие лучи солнца, медленно выползающего из-за водной глади. Откуда-то издалека снизу доносился размеренный гул прибоя, а над головой у меня находилась далёкая крона неизвестного мне дерева.

Облизав растрескавшиеся, пересохшие губы, я пересилил себя и одним резким движением сел.

Итак, судьба занесла меня на небольшой, продуваемый всеми ветрами каменный козырёк, усыпанный покрытыми мхом валунами размером с человека, побегами какого-то ползучего растения, мясистой травой с пахучими сизыми цветками. Здесь было не в пример теплее, чем на корабле. Можно сказать, что царила настоящая жарища, влажная и удушающая. Только благодаря этому факту дующий с моря промозглый ветер не наградил меня воспалением лёгких. Дорогу вглубь леса перегораживали вылезшие из камня исполинские корни деревьев-великанов, вздымающихся к небесам. Никогда раньше в жизни мне не приходилось видеть столь странные и огромные растения. Даже то, что выросло из кинжала дриады, казалось крохотной тростинкой в сравнении с этими громадинами. С далёких ветвей вниз свисали какие-то зелёные лозы, похожие на корабельные канаты и начисто лишённые листьев. Судя по открывающемуся отсюда виду, я должен находиться на высоте пары миль, над морем.