Каролина Клинтон - Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего

– Вам вставать нельзя! – закричала девушка.

– Ну, если я встаю и иду, то отчего же нельзя?

– Не положено!

– Я не поняла! – вредно осведомилась я. – Я в больнице или в тюрьме?

– Но больные должны соблюдать режим!

– А что мне будет за несоблюдение? – полюбопытствовала я.

Медсестра растерялась, после чего несчастно сказала:

– Вот выпишем вас, и помирайте тогда дома!

– А за неоказание врачебной помощи статья есть, или я что-то путаю? – ласково осведомилась я.

– Вот выпишем вас без больничного, тогда попляшете, – взяла себя в руки девушка и посмотрела на меня с видом превосходства.

– А мне больничный совершенно не нужен, – пожала я руками. – Я, так сказать, фрилансер, сама себе хозяйка.

Девушка посмотрела на меня как на врага народа. Молоденькая такая, светленькая, а в огромных, еще детских глазах и растерянность, и непонимание, как поступить, и жаркая ко мне враждебность.

– Да вы не переживайте, – тут же раскаялась я. – Я же понимаю, что у вас работа и все такое. Не собираюсь я ничего нарушать. Просто хочется ноги размять, свежим воздухом немного подышать. Разрешаете?

Девушка махом оттаяла и важно сказала:

– Ну погуляйте, Потемкина. Только недолго, обед скоро.

Ох, как же я ей улыбнулась, если бы вы только видели! Как лучшей подруге. Как учителю, который мне неожиданно вместо тройки поставил пятерку. Как Дэну, нежно мной любимому. Потому что если бы она уперлась в землю рогом, пришлось бы прорываться с боем.

Стараясь не бежать, я прошла по коридору, спустилась по лестнице на первый этаж, и упс! – наткнулась на бравых ребят в пятнистой форме. Они стояли прямо у выхода из больницы, и проверяли всех, кто имел желание выйти или войти.

«Мне разрешили ведь, так?», – с сомнением спросила я у внутреннего голоса.

Он подумал и наконец отозвался:

«Знаешь, я думаю что рисковать не стоит. Витька-то на тебя злой, мог с парнями договориться».

Я тяжко вздохнула – ну все, все норовят меня обидеть! – и уверенно зашла в комнату, из которой на моих глазах пару минут назад вышла санитарка. Как я и думала, это оказалось подсобное помещение. В углу стояла ржавая ванна, забитая тюками, рядом громоздились коробки, ведра, швабры.

Полчаса ушло на то, чтобы расшатать намертво залитые белой краской шпингалеты. Пот струился по лбу, я дико устала, но каждый раз, когда я собиралась присесть и подумать над общемировыми проблемами, внутренний голос тут же командовал с интонациями заправского надсмотрщика: «Паши, негр, паши, солнце еще высоко!»

Наконец последний шпингалет поддался моим усилиям и со скрипом двинулся вверх.

Я спрыгнула с подоконника, расшибив коленку на асфальте, и услышала женский голос:

– Девушка, а что, дверей вам мало?

На лавочке метрах в двух сидела тетенька лет пятидесяти и недоуменно на меня смотрела.

– Там муж ждет, – брякнула я, помахав в сторону официального входа.

– А ты, значит, к любовнику? – понимающе улыбнулась тетенька.

– Как вы проницательны, – опустила я глазки долу. – Есть такой грех.

– Эх, молодежь-молодежь!

– Ну, я пойду? – спросила я у нее.

– Беги уж! – махнула она. – Если что – я тебя не видела.

– Сделайте милость! Спасибо большое! – горячо поблагодарила я ее и ринулась в огромным кованым воротам. Добежав до дороги, я подняла руку и принялась ловить машину. Как бы не так! Все водители как один категорически не хотели останавливаться около девицы, одетой в тапочки и халат.

«Сереге позвонить не судьба была?», – укоряюще сказал внутренний голос.

«Если такой умный, мог бы раньше сказать, – огрызнулась я. – А то – бегом отсюда, скорей!»

И тут остановилась восьмерка с двумя мужичошками на передних сидениях.

– Вам ехать, девушка? – спросил меня один.

Я с сомнением посмотрела на них. С одной стороны – никогда не сяду в машину, где двое мужчин, с другой стороны, видно, что данные экземпляры простые и беззлобные.

«Садись, давай, нужна ты им больно, – нетерпеливо сказал голос. – Кроме них кто еще тебя подвезет?»

– У меня с собой денег нет, – вздохнула я. – До дома доедем, там расплачусь.

Водитель крякнул и вроде как с сомнением посмотрел на меня.

– Точно расплачусь, – пожала я плечами.

– А вас там что, с деньгами встречают? – полюбопытствовал он.

– Да нет, довезете, схожу домой да вынесу, сколько скажете.

– А ехать куда?

– На Кирова.

– Сто пятьдесят устроит?

Я кивнула.

– И Микола с вами сходит за деньгами, а то знаю я, довезешь – и все, поминай как звали, – слегка нахмурился мужик.

– Хорошо, – снова кивнула я.

– Ну, тогда, Микола, вставай, да усаживай даму на заднее сиденье, – велел он второму мужику.

Тот так и сделал, откинул свое сиденье и я кое-как туда залезла. До чего же неудобная машина!

– Устроились, все нормально? – осведомился второй мужик, откидывая свое сиденье.

– Да, спасибо, – поблагодарила я.

Он уселся, перегнулся ко мне назад, пошарил глазами, приговаривая:

– А где же та бутылка-то, где бутылка с пивом?

– Что-то ищете?

– Типа того, – прокряхтел он, резко подался вперед и едко пахнущая тряпка полетела мне в лицо.

– Поосторожнее! – вскричала я.

И тогда мужик принялся меня душить.

Руки у него были необычайно сильные, он сжал мое горло так, что мне казалось – еще чуть-чуть, и душа из меня полезет, словно зубная паста из тюбика. Я изо всех сил пыталась отодрать его руки от моего горла, но он, похоже, моих усилий попросту не замечал.

– Ты что, едрить твою, идиот, что ли? – раздался крик водителя. – А ну живо девку отпусти!

«Спаситель!», – в приливе благодарности подумала я, почувствовав, что горло мое свободно.

– Выпустите меня, никуда я с вами не поеду, – прохрипела я.

– Вот как надо, едрить твою, нечего следы оставлять! – нравоучительно сказал водитель, перегнулся ко мне и ловко облепил мое лицо мокрой тряпкой. Да еще и ладошкой придержал.

Я гневно забрыкалась, вдохнула, – и почувствовала, что мир резко сузился до размера одной черной точки. А потом и ее не стало.

Вокруг был нежный весенний сад, залитый неверными предрассветными лучами. Я шла по каменной узкой тропинке и безотчетно улыбалась – настолько чудесным было все, что меня окружало. Цветущие яблоньки и черемуха, а вот и кустик сирени за поворотом. Ой! – а это что? Под кустом можжевельника сохранился островок снега, искрящегося своей белизной, и прямо из него росли подснежники. Я присела около них, зябко поежилась, когда крупинки снега коснулись босых ног. Легкий ветерок коснулся бледно-золотых венчиков, и цветы приветственно кивнули мне.

– И вам здравствуйте, – нежно улыбнулась я. Последний раз подснежники я видела много лет назад, когда жила в деревне у бабушки.