Мария Введенская - Мир Уэйда

Усаживаясь за живописный столик, отделанный ротангом у широкого окна, за котором бушевало красно-оранжевое зарево, Уэйд наконец задал мучавший давно вопрос:

– А перчатки зачем?

Джейк быстро улыбнулся и пожал плечами.

– Чтобы тебя случайно не убить.

Уэйд завис над стулом.

– Если я дотронусь до тебя. – объяснил тот. – Ты умрешь.

Уэйд словно на кол опустился на стул. Сейчас смерть больше не казалась ему предпочтительной. Странно вообще всё устроено – хотел умереть, потому что потерял всё, что любил, как казалось, и даже почти удалось, а потом обрел потерянное, но по сути лишь в голове, ведь Уэйд так и не увидел Кристин воочию. И вот преодолев два мира, он сдался соблазну зажить со своей женой в некоей иллюзорной ловушке, но потерял лучшего друга и тогда, наконец, понял, что лучше дома ничего нет, и той жизни, которую он вел со своими нестерпимыми болями и правдами. А раны они всё равно затягиваются, если в них, конечно, не тыкать острым. Как же он хотел домой.

– Ну так что? – повторил свой первоначальный вопрос Джейк. – Тебе здесь нравится?

Уэйд грустно кивнул, всерьез задумавшись над произошедшими с ним метаморфозами.

Джейк доверительно наклонился и практически одними губами сказал:

– Она постоянно всё переделывает… ненавидит однообразие. Только ту комнату с проектором я не даю ей трогать. И библиотеку, но это наверху, ты еще увидишь. А так, по-хорошему здесь бы рука профессионала.

– Я всё слышу… – вкрадчиво сказала Фрэн, колдуя над кофемашиной.

Джейк скорчил испуганную гримасу, глядя на Уэйда, и указал пальцами на уши, а потом сложил их в кулаки с оттопыренными большими пальцами.

– И всё вижу… – Фрэнсис теперь смотрела через плечо и хитро улыбалась.

Джейк деланно улыбнулся ей в ответ, а Уэйд загрустил еще больше. Хозяйка этого дома, и как оказалось, неуемный дизайнер, уже погрузив всё на поднос, шла к ним под пристальным восхищенным взглядом ее мужа. Когда-то они с Крис были такими же. Это так грустно… когда что-то уже никогда не вернется. Например, молодость или любимая женщина, которой уже нет в живых. Если бы действительно существовала машина, стирающая воспоминания, как в Вечном Сиянии Чистого Разума большинство людей стирали бы хорошее, потому что только оно – утраченное навсегда причиняет столько нестерпимой боли, сколько не причинит ни одно плохое или даже ужасное. Пройдя по цепочке этой мысли словно по канату, Уэйд подумал, а что если бы он и впрямь умер…. Умер бы в своем мире, конечно – ну скажем, в ту грозу? И что если бы такая машина реально существовала? Что бы стер Гарри, если бы у него была возможность стереть только одну вещь? Свои воспоминания о Томасе Стиловиче или о своем лучшем друге Уэйде Стивенсе? Да, может это дурацкая мысль, ведь есть действительно хорошие воспоминания, с которыми жалко расстаться. Но если подумать… если сложить все «за» и «против», то на месте Гарри Уэйд бы не стал выбирать Томаса, потому что с этим можно справиться – такие вещи выстраивают характер, делают человека сильней, проверяют, из чего он сделан; или просто жить, как и большинство со скелетами в шкафу, обрастая слоями комплексов, боли, страхов и превращаясь в мизантропов. А сожаления о самом лучшем и дорогом уничтожают, разрывают психику, опустошают душу. Так что Уэйд бы не стал выбирать Томаса, он бы выбрал себя. Да и Гарри бы, пораскинув немного мозгами, тоже бы, наверное, остановил свой выбор на друге. А иначе слишком больно. Не правильно, но легче, а люди не любят трудностей.

Меж тем Фрэн уже расставила чашки. Из тончайшего фарфора белые в розочку с золотой каймой. Крис бы понравились эти чашки. Боже, да она бы влюбилась в них и подавала бы только по праздникам. А если бы Уэйд со своими неловкими руками, случайно бы отбил ручку или отколол кусочек золотой эмали, то Крис почти наверняка придушила бы его без зазрения совести….

Фрэн приготовила кофе и для себя, но она не собиралась мешать мужчинам и, взяв свою чашку, пошла в каминную, где опустилась на свою половину дивана, поставила чашку с блюдцем на тумбочку, взяла книгу, и Уэйд подозревал, что это не тарабарщина в черном переплете.

– Тоже хочет послушать… – тихо сказал Джейк. Настолько тихо, что Уэйд едва разобрал. Зато Фрэнни, находящаяся примерно в семи ярдах от них, чуть улыбнулась.

– Ну ладно, – заключил Джейк. – Пора поговорить.

Фрэнсис чуть повернула в их сторону подбородок и нахмурилась, делая вид, что всерьез увлечена книгой. Но на самом деле, как бы она не любила Стивена Кинга, происходящее в столовой было куда интересней.

Ее вечность с Джейком никогда не заставляла скучать, но все же большинство времени их было только двое. Случалось, что они ругались, а однажды и вовсе совершили роковую ошибку, но в итоге выпутались, справившись с нависшим над ними проклятием, и получили еще один шанс, но это совсем другая история. Случалось многое, и после всего их оставалось всегда только двое. Не то, чтобы Фрэн было его не достаточно – она любила Джейка всем сердцем до сих пор… но просто, когда появлялся кто-то третий в их маленьком мире для двоих, это означало некое развлечение. Например, что может быть увлекательней, чем решение, от которого зависит всё? Человеческий фактор, так сказать. Человек ведь довольно непредсказуемое существо. Бывают сильные, бывают слабые, но, судя по тому, как заканчиваются истории, Фрэн поняла, что всё очень относительно. Сильные чаще всего лажали, умные путались в собственных мыслях и не могли придти к верному заключению – теперь они все сошли с ума и бьются о землю как рыбы об лед. А слабые же напротив – чаще понимали суть вещей и находили правильные ответы, потому что никогда не переоценивали себя и соответственно не ломались, когда понимали, что ситуация выходит из под контроля. Фрэнсис любила ставить подобные опыты и делать заключения, хотя насколько она имела право судить, что есть правильно? Джейк – вот он да. А Фрэнсис лишь совсем недавно закончила свой последний человеческий цикл, который оказался для них обоих настоящим проклятием и занял огромное количество времени. А так… суть в том, что по сравнению с Джейком она никто. Правое и неправое – слишком уж серьезные вопросы.

Но, тем не менее присутствие кого-то третьего всегда развлекало Фрэн. Всегда накаляло чувства и напоминало о том, кем она была совсем еще недавно в одном из соседствующих миров с небольшой разницей во времени… (хотя, небольшой – это во вселенском значении – как поспешил бы заметить один ее старый приятель). Кто-то третий всегда являлся ребусом для нее. Новой загадкой для решения. Новой связью со Вселенной и приближением к ее таинствам. Все они, кто пропадали вот так – находились в петле, как и она сама когда-то. Только ее петля называлась временной, а их – пространственной. И виной всему, как выяснилось, послужили эмоции…. Прям проклятие для рода человеческого. С ними плохо, да и без них никак. Даже ее муж не был свободен от них. Хотя, если учесть то, кем он являлся по своей сути и чем занимался – эмоций быть не должно и вовсе. Но они имели место быть, и возможно в какой-то мере это вина или заслуга Фрэнсис. Эмоции вообще всё портят. Они как наркотик. Или нет… они хуже. Они то, к чему стремятся наркоманы через наркотики. Они те самые ощущения, которых мы так жаждем или боимся. Но с другой стороны именно чувства и эмоции делают нас людьми.