Виталий Вир - Ануш для искушения

– Ллойд! – выкрикнула я, но, совладав с собой, добавила тихо: – Ну тебе-то что с того?

– Ты не слышала меня? Я люблю тебя, Ануш! Слышишь, люблю! Тебе просто кажется, что Джэй какой-то особенный. Он ничем не лучше меня.

Я слушала Ллойда и мне казалось, что он явно не в себе.

– Тебе надо успокоиться, Ллойд. Все совсем не так, как ты говоришь.

– А как? Ты хоть знаешь, что он женат? Или он просто пользуется твоей молодостью?

Тут я не выдержала и влепила ему такую пощечину, что сама не ожидала от себя такого удара. Шлепок оказался настолько сильным и звучным, что эхо согласилось его подхватить, унося отзвуки в чащу леса.

– Извини, Ллойд, – сказала я с круглыми глазами, пребывая в растерянности.

Ллойд держался рукой за то место, куда пришлась пощечина; смотрел мне в глаза с нисколько не менее ошарашенным взглядом. Затем он отвел взгляд в сторону, и нам пришлось молча посидеть несколько минут, чтобы отойти от всего, что происходило.

– Ты все равно меня любишь.

Эта мысль показалась мне смешной. Улыбнувшись, я спросила:

– Почему ты так думаешь?

– Я помню, как ты смотрела на меня в первый раз, когда мы ехали в пикапе из аэропорта, и потом ты постоянно смотрела на меня, пока… Пока не появился этот Джэй!

– Ллойд, ты извини, но мне придется это сказать. Ты очень похож на Зака Эфрона, и в этом все дело. Мне нравился Зак Эфрон! И я была, как девчонка, влюблена в него. Но ты тут ни при чем.

– Опять этот Зак Эфрон! Вечно этот Зак Эфрон!

– Ллойд, я извинилась. Ты просто заставил меня.

– Ну, если это и так, то вот он я! – он развел руки, предлагая мне объятия. – На, пожалуйста, люби меня. Мечта сбылась! Там как девчонка, а теперь тут и по-настоящему!

Он смотрел на меня с разведенными в сторону руками и по-идиотски улыбался.

– Да о чем ты говоришь, Ллойд? Ты просто одержим в чувствах ко мне. Я прошу тебя, не делай этого. Не заставляй меня бояться тебя.

Он перестал иронизировать, сел в нормальное положение и уже спокойно спросил:

– У меня есть шансы?

– Я знаю, что Джэй женат. Но и тебя, Ллойд, я не люблю. И уж тем более я поняла, что никогда не любила Зака Эфрона.

Он покачал головой, явно не соглашаясь:

– Это у тебя пройдет.

– Ллойд, да не пройдет! – снова я повысила голос и в ту же секунду зачем-то ляпнула:

– Да я беременна от него.

Я не знаю точно, зачем я это сказала: или чтобы он отстал сию минуту, или теперь, после этих слов, совсем забыл обо мне. Не уверенная до конца, но это я уже сказала.

– А когда вы успели? – спросил Ллойд, пребывая в шоке, и, скорее, интересовался он о первом, что пришло в его голову – Ло, два дня ты провел в больнице.

Я наводила его на мысль, и тоже первым, что взбрело в голову, продолжая упорствовать в сказанном, до конца не понимая – зачем?!

– А как ты могла об этом узнать? Прошло-то всего три недели! – справлялся Ллойд, пребывал в замешательстве и не верил, пытаясь вывести меня на чистую воду.

– Не три, а скоро четыре недели. И, Ллойд, тест. Сегодня есть прекрасные тесты на беременность.

Теперь же я довольствовалась тем, что придумала. Будет лучше, если он отныне начнет забывать обо мне. Пусть думает, что я способна заняться сексом с первым же мужчиной, с которым осталась наедине. Мало того, получалось, я предполагала вступить с кем-то в половую связь, раз в поездку захватила тест: пусть будет на всякий случай.

Конечно, во мне говорила злость к нему. Пришлось опять взять себя в руки и успокаиваться.

Солнце тем временем скрылось на горизонте. Я поднялась и пошла вниз, в лагерь. Не знаю, смотрел ли Ллойд мне вслед, но мне не становилось его жаль. Он сам добился того, чего долго выпрашивал. Пусть это его научит, и в следующий раз он станет лучше разбираться в девушках. Несмотря на то, что он вывел меня из себя, несмотря ни на что я про себя пожелала ему удачи на любовном поприще.

Честно говоря, в эти минуты меня не сильно беспокоил Ллойд. По отношению к нему мне все понятно.

Я шла и думала о том, как я смогла легко солгать. Меня беспокоило то, что я позволила себе говорить о беременности всего-то для того, чтобы охладить чувства Ллойда ко мне. Потому как определенные моменты в нашей жизни для меня святы, я старалась не затрагивать их в обыденности происходящего вокруг себя, тем более не спекулировать ими. Мне становилось немного страшно, и я мысленно просила прощение у Господа.

Оставшиеся до отъезда дни пролетели быстро и на мое удивление незаметно для меня.

Я сидела в автобусе вместе со всеми, и мы покидали бывшее место раскопок. Наш путь лежал в аэропорт города Канкун, откуда мы отправимся в интернациональный аэропорт Мехико Сити, где окажемся через час, и далее прямиком в Англию.

Собственно, меня в этом месте уже ничего не держало. Джэя, как мне об этом сказали, отвезли на ближайшие полгода в отдаленную общину. Я не знаю, хотел ли он встретиться со мной перед отъездом. Дело в том, что я вызвалась в так называемую специальную команду по подготовке лагеря к отъезду. Оставшееся время Джэй заканчивал раскопки на объекте, а мы половину дня укомплектовывали к отправке все, сопутствующее экспедиции, в том числе находки, и затем мы допоздна это развозили, включая аэропорт.

Я поступила так, потому что видела тогда, в машине, как мучается Джэй. Я узнала, что он женат, тем более они ожидают первенца, и мне не хотелось усугублять положение как свое, так и его. Я просто оставила его в покое, перестав с ним встречаться, но мое сердце, как и прежде, оставалось рядом с ним.

По приезде в Англию после пары дней, проведенных с родителями, я с головой окунулась в учебу. Изучение археологии и антропологии не просто мне нравилось, а вызывало бурю эмоций.

И, конечно, учеба в Кембридже заставляла мобилизовать силы. Сразу же, с первых дней, нас приучали «перерабатывать» огромное количество материала: анализировать, постоянно писать сочинения на самые разные темы, после чего защищать письменные работы один на один с профессором, где важно четко аргументировать собственную точку зрения. В общем, учили думать.

Поначалу мне приходилось трудно. Точнее – безумно тяжело. Я никак не могла свыкнуться с темпом учебы. А уж времени подумать еще о чем-то просто не оставалось. В том числе мне некогда было задуматься и над словами Энлигтенета, тем более пытаться нащупывать хоть какой-нибудь выход из создавшейся ситуации.

Буквально под натиском знаний уже через неделю поездка в Мексику казалась мне весьма далеким событием, можно было сказать – прошлогодним. А учебе, длящейся несколько месяцев, нет ни конца, ни края. Конечно, учебный ритм не позволял мне забыть о манускрипте и о том, что связано с ним. Несмотря на продолжительное время, произошедшее со мной не казалось мне далекой мистикой. Я помнила каждую деталь, но с утра и до самого сна я занималась исключительно учебой. Иначе просто нельзя.