Анастасия Иванова - Северная Ведьма

– А что надо? – издевательски спросил Толстый. – Тортик тебе купить?

– Поедемте ко мне, – тихо сказала Таисия. – Я все расскажу. А вы решите, что делать дальше.

Друзья переглянулись: для потенциальной убийцы она вела себя слишком нелогично. Да и события на болоте давали повод думать, что все пошло совсем не по плану, намеченному Таисией.

– Что скажешь, Андрюха? – спросил Толстый.

Климов обернулся и внимательно посмотрел на виновницу своего купания в ледяном болоте. Она ответила ему жалобным взглядом затравленного зверька: страх, просьба о пощаде, усталость, и что-то еще, невысказанное, но очень-очень болезненное и горькое было в ее глазах. Климов немного смягчился.

– Надо ехать, – задумчиво сказал он, поворачиваясь обратно. – Она имеет право хотя бы попытаться оправдаться.

– Диктуй адрес, колдунья чертова, – пробурчал Толстый.

Машина въехала в маленький зеленый дворик, окруженный кирпичными типовыми пятиэтажками. На детской площадке играли дети, две старухи сидели на лавочке у подъезда и неспешно беседовали о своих бесконечных болячках.

– Вон туда, к дальнему дому, крайний подъезд, – показала рукой Таисия.

Толстый остановил машину и все трое, хлопая дверями, вылезли наружу. В воздухе стоял густой, сладкий запах цветущих диких яблок, чирикали воробьи, бледные после зимы малыши долбили совочками по песку, мамаши тихо беседовали в сторонке, время от времени утихомиривая кого-то, не в меру разбушевавшегося. Климов поежился, подумав внезапно, что, если б не Толстый, он не смог бы сейчас радоваться погожему майскому деньку, а лежал и околевал в холодной воде череповецкого болота… Он с ненавистью посмотрел на Таисию и понял, что не хочет слушать ее оправданий, но передумывать было поздно: он сам принимал решение выслушать ее.

– Пойдемте, нам сюда, – сказала Таисия и шагнула в темную прохладу подъезда. Друзья вошли за ней, и сразу же запах яблоневого цвета сменился на затхлый, сырой запах стоячей воды из подвала. Когда глаза немного привыкли к сумеречному свету помещения, взору предстали довольно чистые, но давно не ремонтированные стены с облупившейся штукатуркой на потолке и стенах. Кое-где проглядывала темно-кирпичная кладка. Пол на площадках был выложен старой квадратной, советского еще производства, желтовато-серой, кое-где отсутствующей плиткой, которая от многолетнего хождения по ней стала матово-светлой и гладкой. На третьем этаже Таисия остановилась, вынула из огромной сумки ключи и открыла тонюсенькую, обитую дерматином дверь.

– Заходите, я сейчас, – посторонилась она, впуская гостей.

– Э, не, – нехорошо заулыбался Климов. – Ты сбежать, что ли, хочешь? Давай, вперед!

Таисия холодно посмотрела на него и посторонилась от протянутой климовской руки, готовой толкнуть ее в проем.

– Как хотите, можете здесь подождать, – отвернулась она и нажала на кнопку звонка соседней двери. Через пару секунд дверь открылась и в щелку просунулась голова бойкой старухи.

– А, Таечка, здравствуй, моя хорошая! – заворковала та. – Как концерт прошел? За дочкой пришла?

– Здрасьте, Дарья Семеновна, да, за ней, – без улыбки сказала Таисия, оставив странную реплику про концерт без ответа.

Старуха недоверчиво оглядела Толстого с Климовым и исчезла. За дверью послышался шорох шагов, потом негромкий скрип, как будто кто-то катил небольшую несмазанную деревянную тележку, дверь снова открылась и на площадку выехала инвалидная коляска, в которой сидела девочка лет восьми. Худые не по возрасту ножки ее были закрыты застиранным байковым одеялом, руки сложены на коленях, с плеча спускалась к поясу длинная светлая коса. Девочка подняла на Климова большие ясно-голубые, похожие на две льдинки, удивительной красоты глаза, и он, холодея, узнал в ней маленькую спутницу Ведьмы с болота.

– Спасибо, что посидели, – поблагодарила Таисия, берясь за ручки коляски и разворачивая ее лицом к своей квартире. – Нормально все было?

– Да, но… – старуха опасливо покосилась на друзей и зашептала громким шепотом. – Где-то с час назад Ирочка уснула, так крепко, что я даже испугалась, думала, не дышит. Но потом она вдруг проснулась и заплакала, горько-горько, я и не знала, как ее утешить…

– Понятно, – упавшим голосом сказала Таисия. – Спасибо еще раз.

– Да что ты, дочка! – заквохтала старуха. – Ирочка мне заместо внучки! Всегда посижу, если надо.

Таисия закатила коляску куда-то в полутемную глубь квартиры. Толстый с Климовым нерешительно топтались на пороге.

– Что ж вы стоите, проходите, не стесняйтесь, – сказала вернувшаяся Таисия. – Куртки вешайте сюда, обувь – сюда, – затем она открыла дверь в маленькую ванну, совмещенную с туалетом. – Руки помыть можно здесь. Потом – прошу на кухню. Будем обедать, раз уж вы у меня в гостях.

Маленькая квартирка Таисии была по-женски уютной, чистенькой, но внимательному глазу все равно были заметны признаки отсутствия в доме мужчины: занавешенная тюлем почти вывалившаяся из гнезда розетка, немного отставший от стены край плинтуса, неровно порванный, заклеенный и закрытый маленьким ковриком линолеум в коридоре, в ванной – подставленный под текущее колено раковины небольшой синий тазик…

– Слышь, Андрюх, она, похоже, одна живет, – вполголоса сказал Толстый, намыливая руки под шум открытой воды, чтобы хозяйка не услышала его реплики.

– Я заметил, – кивнул Климов, оглядываясь. – Но меня больше другое волнует: как ее дочь-инвалид оказалась на болоте?

– В смысле? – не понял Толстый. – Какая еще дочь?

– Таисии, – глядя ему в глаза, сказал Климов. – Она с Ведьмой пришла.

– Я никого не видел, – пожал плечами Толстый. – Успел заметить, что Таисия тебя в болото толкнула, но я был слишком далеко… А что, была Ведьма?

– Была, – сказал Климов, меняясь с ним местами, чтобы тоже вымыть руки. – И девочка с ней была. Та, что в комнате сейчас сидит, на инвалидном кресле.

– С ума сойти, – поморщился Толстый. – Ну пошли, послушаем Таисию, может, она что– то нам объяснит.

– Может и объяснит, – пожал плечами Климов. – Но судя по ее лицу там, на болоте, увидеть свою неходячую дочь в компании Ведьмы ей тоже было… ээээ…несколько удивительно.

Друзья прошли на маленькую кухню, едва вместившую двух дюжих мужиков. На столе стояли две миски с густо пахнущим борщом и тарелка с хлебом, наваленным горкой. Климов и Толстый уселись на табуретки, подставленные к столу.

– А вы что же, есть не будете? – спросил Климов.

– Я не голодна, – сказала Таисия. Она успела снять свой диковинный наряд и переоделась в свои обычные старенькие джинсы и свитер.

– Она нас не отравит? – нарочито громко осведомился у Климова Толстый – Может быть, ей сначала дадим попробовать?