Лорел Гамильтон - Обсидиановая бабочка

- Что случилось?

Эдуард вглядывался в густеющие сумерки, не на меня - искал, высматривал опасность. Он снял черные очки, и лицо его было очень серьезно. Он искал, во что стрелять.

Я поймала его за руку, затрясла головой, пытаясь что-то сказать. Но когда у меня хватило на это воздуху, то произнесла я только:

- Блин! Блин! Блин!

Вряд ли это что-то объяснило, но я была в шоке. Почти всегда, когда мне приходится так напугаться, меня бросает в дрожь, но не в случае экстрасенсорной мути. Когда с моей "магией" что-то не получается, у меня не стынет кровь в жилах - тело остается теплым. Если и сравнить это с чем-то, то с покалывающим теплом, будто палец в розетку сунула. Чем бы ни было это "оно", оно меня ощутило и сбило с ног.

Я снова натянула свои щиты, закуталась, как в шубу от вьюги, но странно - эта тварь отступила. Если судить по силе ее броска, то она могла меня нарезать на кусочки и на хлеб намазать, если бы захотела. Но не захотела. Я этому радовалась, и здорово, что обратного эффекта не произошло, но почему мне не досталось больше? Как я почуяла его на таком расстоянии и как оно почуяло меня? Обычно самые большие способности у меня проявляются с мертвыми. Значило ли это, что "оно" мертвое или имеет какое-то отношение к мертвецам? Или дело в новых парапсихических способностях, которые, как предупреждала меня моя учительница Марианна, могут проклюнуться. Ох, не дай Бог. Мне и без того хватает всякого потустороннего дерьма в жизни. По самое горло.

Я заставила себя перестать ругаться без толку и сказала:

- Убери пистолет, Эдуард. Со мной все в порядке. К тому же тут не во что стрелять и даже нечего видеть.

Он взял меня выше локтя и поднял на ноги раньше, чем я успела приготовиться - я бы еще с удовольствием посидела на земле. Мне пришлось прислониться к Эдуарду, и он стал пробираться со мной к машине. Я спотыкалась и вынуждена была в конце концов попросить:

- Остановись, пожалуйста.

Он поддержал меня, все еще вглядываясь в наступившую темноту, с пистолетом в руке. Я должна была знать, что пистолет он не уберет. Это его страховочное одеяло - иногда.

Я снова могла дышать, и если Эдуард перестал бы меня поддерживать, смогла бы и сама идти. Страх исчез, потому что пользы от него не было. Я попыталась чуть-чуть воспользоваться "магией" и не очень-то преуспела. Да, я изучаю ритуальную магию, но я еще новичок в этом. Силы одной мало. Надо к тому же знать, что с ней делать - как с пистолетом, поставленным на предохранитель. Он мог бы послужить отличным держателем для бумаг, и ничем другим, если не знаешь, как с ним обращаться.

Я села в машину, закрыла дверцу раньше, чем Эдуард успел открыть свою.

- Анита, расскажи, что случилось.

Я глянула на него:

- Поделом тебе было бы, если в я сейчас просто посмотрела на тебя и улыбнулась.

Что-то мелькнуло на его лице - гримаса, оскал - и тут же исчезло в полном безразличии, которое он умел на себя напускать.

- Ты права. Я - паразит, любящий напускать таинственность, и поделом мне было бы. Но это ведь ты говорила, что мы должны перестать состязаться, кто дальше плюнет, и работать над делом. Я перестану, если перестанешь ты.

- Согласна, - кивнула я.

- Итак? - спросил он.

- Заводи машину и поехали отсюда подальше.

Почему-то мне не хотелось сидеть на почти пустынной дороге в наступившей тьме. Мне хотелось ехать. Иногда движение создает иллюзию, будто ты что-то делаешь.

Эдуард тронул машину с места, развернулся в сухой траве и поехал обратно к хайвею.

- Рассказывай.

- Я тут никогда не была. Но судя по тому, что я ощутила, эта штука всегда здесь - местное пугало.

- А что ты ощутила?

- Нечто мощное. Оно за много миль от нас в сторону Санта-Фе. Нечто, что может быть как-то связано с мертвыми, и это объясняет, почему оно ко мне так сильно воззвало. Мне нужно будет найти хорошего местного экстрасенса, чтобы узнать, всегда ли эта сущность бывает здесь.

- Донна кое-кого из экстрасенсов знает. Насколько они хороши, мне трудно судить, и не знаю, может ли она это сказать.

- Хотя бы какая-то зацепка для начала. - Я залезла под ремень и обхватила себя руками. - Есть тут местные аниматоры, некроманты - кто-нибудь, кто работает с мертвецами? Если это как-то связано с силой моего типа, то обычный экстрасенс может его не ощутить.

- Я никого не знаю, но я поспрашиваю.

- Отлично.

Мы выехали на хайвей. Ночь была темная, будто небо скрыли густые тучи. Очень желтыми казались лучи фар на фоне тьмы.

- И ты думаешь, это что-оно-там имеет отношение к увечьям? - спросил Эдуард.

- Не знаю.

- Ты чертовски много не знаешь, - буркнул он.

- Так бывает с экстрасенсорной и магической ерундой. Порой она не помогает.

- Никогда раньше я не видел, чтобы ты что-нибудь подобное делала. Ты терпеть не можешь мистической чуши.

- Так-то оно так, но мне приходится мириться с тем, какая я есть, Эдуард. Мистическая чушь - частица меня самой, того, что я есть и от чего мне не убежать. От себя не спрячешься, навсегда по крайней мере. Эдуард, я зарабатываю на жизнь поднятием мертвецов. Не возмущаться же мне, что у меня открылись и другие способности?

- Да нет, - сказал он.

Я глянула на него, но он наблюдал за дорогой, и на его лице ничего нельзя было прочесть.

- Да нет, - повторила я.

- Я тебя позвал на подмогу не только потому, что ты отличный стрелок, но еще и потому, что обо всяких противоестественных штуках ты знаешь больше всех, кто мне известен и кому я доверяю. Ты терпеть не можешь экстрасенсов и медиумов, потому что ты сама такая, но тебе приходится иметь дело с реальностью, и это тебя от них от всех отличает.

- Здесь ты ошибаешься, Эдуард. Я сегодня видела в той комнате парящую душу. Она была реальна, так же реальна, как ствол у тебя в кобуре. Экстрасенсы, ведьмы, медиумы - все они действуют в реальности. Это просто не та реальность, с которой тебе приходится сталкиваться, Эдуард, но все равно реальность. И она очень, очень реальна.

На это он ничего не ответил, и в машине воцарилось молчание, которое меня устраивало, потому что я страшно устала. Я уже знала, что парапсихические штучки иногда меня изматывают куда быстрее физической работы. Ежедневно я пробегаю четыре мили, таскаю штангу, беру уроки кенпо и дзюдо и никогда от этого так не уставала, как только что в поле, когда я открылась той сущности. Я никогда не сплю в машине, потому что опасаюсь, как бы водитель не попал в аварию, где я погибну. Что бы я ни говорила, но это настоящая причина, почему я всегда бодрствую в машинах. Моя мать погибла в автокатастрофе, и с тех пор я не доверяю автомобилям.