Анатолий Шинскин - Тихий омуток

 -- Как отказать такому мерзавцу? – Гульфик стер выступившие от смеха слезы. – Хочется человечку бессмертия. Может быть, кто-то против?

 Руку поднял Нотариус, сорокалетний лысоватый мужчинка:

 -- У парня репутация педофила, а мы, хотя и вампиры, но детей своих любим.

              Гульфик движением руки остановил рванувшегося ответить Андрюху:

 -- От этой болезни я знаю лекарство, дающее стопроцентный результат.

              Мнимозина хихикнул  в усы. Знал бы Андрюха, какой сюрприз ему приготовили, глядишь, и не рвался бы в бессмертные.

 -- А теперь подойди к зеркалу, -- голос Гульфика загустел и наполнил актовый зал басовым звучанием.

             Вампиры замерли в креслах, заворожено следя за тянущуюся через пятиметровое пространство рукой с волшебной пробиркой.

             Ярко-алый ручеек и еще несколько капель упали в ждуще открытый рот Андрюхи. И, как последний ожидаемый аккорд, грохочущий пересверк электрического разряда криво расколол зеркало и дождем осыпал створку окна.  Пылающий шарик  молнии повис над головой Гульфика:

 -- Нарекаю тебя Кастратом, -- Джокер-Гульфик захохотал громовым голосом. -- И жить тебе до... -- Выговорив привычную формулу, Гульфик замолчал. -- Опа!-- и проглотил остаток фразы.

            Свет поплыл в глазах Андрюхи. Новоиспеченный вампир зашатался, задвигал суетливо руками, пытаясь схватить воздух, и рухнул на колени. Для душевного потрясения новоиспеченному вампиру хватило слова "Кастрат".

            Следом началось неожиданное. Кривая трещина зеркала не затянулась. Из глубины зазеркального пространства показались две заскорузлые узловатые руки, схватили края трещины и раздвинули. Воздух наполнился запахом валерьянки. На оцепеневших вампиров, глумливо скалясь, смотрел мужчина, поразительно похожий на Коляна. Голос, больше напоминающий звуки трущихся в мешке консервных банок, уронил в зал насмешливую злобу:

 --  Я наблюдаю за вами из зазеркалья,...  и мне грустно. Вы перестали быть вампирами, пьете кровь из пробирок и колбочек. Покупаете за деньги суррогаты. Вы забыли азарт охотника, выслеживающего добычу, впивающегося зубами в еще теплое, вздрагивающее горло. У меня лицензия на отстрел ленивых и тупых, я ваш круглосуточный кошмар, который всегда рядом. -- Обломок замолчал, оглядывая зал. Вампиры перестали дышать, прятали глаза и лица. -- Люди избегают неудачников, нытиков, зануд, больных -- это в них от природы: животные также сторонятся своих больных или раненых сородичей. Своего рода, душевный атавизм, как повышенная волосатость или хвост. Высшая нравственность призывает  именно таких любить и поддерживать всячески, а вот не хочется. И что тут поделать?  Я предложил, и со мной согласились, отстреливать сирых и убогих. Один из них находится среди вас.

 -- Не меня ищешь? – Колян, встал с кресла, слегка  ссутулился и подался вперед, презрительно усмехаясь. – Ну, здравствуй, брат. Семьсот лет не виделись.

             Обломок шагнул из зеркала в зал, ногой отшвырнул Андрюху в сторону и, достав пистолет, понюхал ствол глушителя:

 -- Мог бы и раньше убить, но уж очень хочется вцепиться в горло, насладиться яростью и честно заработать свою награду, --  заскрежетал Обломок. -- Подержи, -- он протянул ствол Мнимозине. Тот сразу направил пистолет на Коляна. – Хочется видеть приз.  Джульетта, иди сюда.

              Джульетта поднялась с крайнего стула в последнем ряду зала,  взгляды обернулись на облитую тонким полуоткрытым костюмчиком женщину, и в воздухе разлилось отчетливое мурлыканье вожделеющих котов. Эту женщину нельзя было не хотеть.

             Обломок некоторое время стоял столбом, потом двинулся навстречу. Архитектор Козетта вскочила наперерез:

 -- Я тоже приз, -- она торопливо расстегнула кофточку и призывно шевельнула бедрами.

 Обломок приостановился в удивлении, мельком глянул в ее сторону и отодвинул новообъявившийся "приз" рукой, прихлопнул ладонью по макушке, отправляя обратно в кресло:

 -- Не сбивай аппетит, детка, мне пришлось бы пьянствовать семьсот лет, чтобы тебя захотеть -- и заскрипел, обращаясь к Джульетте. --  Твоя сексуальность замечательно выпирает из обтягивающей ткани. Слюнки текут от желания тобой овладеть... Только не обижайся, -- спохватился Обломок. -- Восприми как комплимент.

 -- Как комплимент не восприму, -- Джульетта плавно подошла, встала близко, и вампир, невольно подавшись вперед, прижался к женщине всем телом. Его руки протянулись вперед, начали гладить и ласково тискать теплые  выпуклости и округлости.

 --  Казалось бы попка, -- закатывая глаза, бормотал вампир. -- А потрогаешь, посмотришь, прижмешься и… хочется прижаться еще, и хвост, мягкий пышный, пушистый. Ну, почему у тебя нет хвоста?  Среди округлостей, гладкостей и потаенностей хвост нашел бы себе достойное местечко не загадки-разгадки ради -- прелести для. -- Теперь уже лепетал совершенно одуревший Обломок, и в такт его голосу капала слюна с губ наблюдающих сцену и завидующих Обломку вампиров.

 -- Как комплимент не восприму, -- снова повторила Джульетта, голос ее понизился, в нем появилась чарующая хрипотца. – Восприму как предложение переспать и с удовольствием его принимаю.

               Ее губы нащупали пульсирующую жилку на шее Обломка, и клык мягко вошел в артерию на всю глубину.  Незаметно подкравшийся Гульфик, присосался с другой стороны.

               Тело Обломка, несколько раз дернувшись, съежилось и высохло. Гульфик прихлопал его руками с двух сторон, скатал между ладоней в рулончик и, перевязав голубой ленточкой, сунул в нагрудный карман пиджака. Не оборачиваясь, протянул руку в сторону Мнимозины, тот торопливо вложил в нее пистолет Обломка.

                 Колян,  широко раскрыв глаза, смотрел на Джульетту:

 -- Неплохой костюмчик. Ты всегда так ходи.

 -- Понравился? В бутике я выбрала самый облегающий и попросила ушить на два размера. У мужиков крышу сносит.

 -- И не знаю, где теперь ее искать. Обещаешь помочь?

 -- А с Ольгой обещаешь познакомить?

 -- Эй, откуда знаешь, если я не успел осмыслить?

 -- Зато я успела услышать разговор техничек о волшебной тряпочке, не оставляющей полос и разводов, которой Колян моет свою машину.

 -- Показывал девчонкам тряпочку. Посоветовал приобрести для мытья окон.

 -- Вот-вот. А другая ответила: "Он еще и не такое может показать! -- и обе, заметь, покраснели.

 -- А ты не ревнуй: блуд молодцу не укор.

 -- А царапины на морде -- укор? -- Джульетта так стремительно рассекла воздух перед носом Коляна сантиметровым маникюром, что парень невольно отшатнулся. -- Вот только собрание закончим. И молись, чтобы только блуд загулявшего кота, а не влюбленность мимолетная, но страстная. Обоих порву. Ты меня знаешь!