Брайан Ламли - Демогоргон

И, наконец, еще более затрудняет расследование преступления то, что в дело вовлечена английская девушка. Само собой разумеется, изнасилование служащей британских вооруженных сил вполне может быть работой ЭОКА, но, честно говоря, с таким же успехом в подобном преступлении можно бы было подозревать и турков.

И, конечно же, нам известно — более того, мы совершенно уверены — что оно ни в коем случае не могло быть делом рук кого-либо из служащих британских вооруженных сил. Мы так же убеждены в собственной невиновности, как греки и турки — в своей…

Лично я, как глава подчиненной Вам военной полиции, сделал попытку взглянуть на это дело с позиций, исключающих какие-либо межнациональные разногласия и предрассудки. Мы до сих пор не представляем кого винить и, возможно, никогда не узнаем истинных мотивов виновников преступления, но у меня складывается впечатление, что, если какая-либо совершенно анонимная сторонняя сила или лицо задались бы целью вызвать еще большее кровопролитие на этом, и без того уже пережившем столько несчастий острове, им вряд ли удалось бы найти для этого лучший способ. И, смею Вас уверить, подобное предположение вовсе не лишено веских оснований:

Как Вы должно быть помните, вечером 26-го в участок военной полиции гарнизона поступил телефонный звонок. Звонивший сообщил о намерении ЭОКА бесчестить всех английских женщин на острове когда и где только будет возможно. Это позволяло сделать вывод о том, что отвратительные события последовавшей за данным звонком ночи были предприняты ими с целью доказать серьезность их намерений — разумеется, если угрожали действительно они. Поскольку, как Вам известно, ЭОКА заявила, что вечером 26-го ОНИ САМИ получили аналогичную угрозу от имени британских военных в отношении СОБСТВЕННЫХ женщин-гречанок. Разумеется, все это — чисто террористическая пропаганда, но, небезынтересно отметить, что турки также образом заявили о получении аналогичного предупреждения о намечающихся враждебных актах в отношении турецких женщин от до сего времени остававшейся вне политики организации «Греческая Фракция»!

Неужели именно в ночь преступления всем одновременно пришла в голову идея угрожать всем остальным? В свете вышеизложенного мое предположение (о том, что, возможно, все упомянутое является работой каких-то посторонних сил) не представляется чересчур надуманным.

И, как мы имели возможность убедиться, в течение последовавшей за данным преступлением недели, все стороны совершили достаточное количество актов насилия — к сожалению включая и британских военнослужащих.

Прежде всего, утром 27-го, было совершено нападение на винный магазин Костаса Каструни. Магазин был полностью разгромлен, а сам Каструни убит.

Именно он являлся владельцем дома, где накануне вечером предположительно были изнасилованы женщины. Убитый был пацифистом и поддерживал дружеские отношения с большим количеством турецких семей. Есть основания предполагать, что Каструни предоставил свой впоследствии сгоревший дом на побережье пока не установленным лицам, хотя ничего определенного на этот счет нам установить не удалось. Никаких записей не сохранилось. В любом случае, имеются достаочно веские основания считать, что Каструни был убит членами ЭОКА как человек, симпатизирующий туркам.

Далее, 28-го числа, был обстрелян и сожжен турецкий наблюдательный пост на греко-турецкой границе. При этом погибли трое турецких наблюдателей. К тому же, все чаще стали попадать под обстрел наши патрули (очевидно как с той, так и с другой стороны) и зафиксирован по крайней мере один случай на первый взгляд ничем не спровоцированной стрельбы, открытой одним из британских военнослужащих. В общем и целом, отмечается определенное и все усугубляющееся ухудшение отношений, равно как и ослабление контактов между всеми вовлеченными в дело сторонами, и трудно даже представить, каким образом можно хоть немного разрядить обстановку. Если указанное преступление было совершено некоей посторонней силой, действующей в каких-то лишь ей известных целях, то скорее всего ее представители сейчас очень довольны собой.

5. Касательно безопасности британского гарнизона в Дхекелии…

… И так далее… но остальное Трэйса уже не интересовало. Он вернулся к началу и перечитал места, касающиеся его матери, пытаясь найти то, что не бросилось в глаза при первом прочтении. Оказалось, доклад во многом подтверждал рассказ Каструни.

А отец Каструни, как следовало из документа — убит! Грек об этом не упоминал. Неудивительно, что он так страстно желает смерти этого Хумени.

Если, конечно, тот вообще существует.

Трэйс почувствовал, что у него совершенно затекли ноги. Тогда он встал и отправился на кухню сварить себе кофе. Прихлебывая ароматный горячий напиток, он дал себе одно обещание. Завтра воскресенье. А в воскресенье лучше и не пытаться что-нибудь сделать. Но в понедельник он первым же делом… военные ведь наверняка сохраняют свои архивы, верно? И медицинская служба, тоже. Пусть и прошло двадцать пять лет, но попытаться все же стоит. Он решительно кивнул. Нужно все перепроверить, хотя бы для себя выяснить в чем же истинная причина пережитого его матерью в 1957 году «потрясения», и точно узнать что вызвало необходимость психиатрического лечения.

Во всяком случае, помочь они — все эти психиатры, врачи, психоаналитики — ей ничем так и не смогли!

— Ха! — фыркнул Трэйс. Ему было всего восемь лет, когда он окончательно осознал, что с матерью неладно. По крайней мере так ему помнилось, но, даже и в еще более юном возрасте, он понимал, что она какая-то странная. Ее частенько мучали кошмарные сны и она едва ли не каждую ночь просыпалась от собственного крика.

Трэйс сосредоточился, попытался задержать ускользающие воспоминания, от которых его детский мозг в свое время постарался избавиться. О ее кошмарах, о том как он обычно залезал к ней под одеяло, обхватывал ее своими детскими ручонками, пытаясь успокоить, утешить мать, оплакивающую его близнеца — братика, который умер при родах.

"И ВЕДЬ Я БЫЛА РАДА ЭТОМУ, ЧАРЛИ, РАДА! Я ВИДЕЛА ЕГО ЛИШЬ МЕЛЬКОМ,

ОДИН ТОЛЬКО РАЗ. ЕСЛИ БЫ ТЫ ЗНАЛ КАКИМ ОН БЫЛ… ЧАРЛИ, ОН ВЫГЛЯДЕЛ УЖАСНО… "

Да уж, эти ее кошмары: о мертворожденном братце и кое-о-чем еще. О том, как кто-то набрасывается на нее. Наваливается. О каком-то чудовище. О ком-то, кто больше всего был похож… походил на дьявола!

И тут совершенно внезапно воспоминания буквально захлестнули Трэйса.

Воспоминания от которых по его напряженной спине как будто побежали крошечные ледяные ножки. Одна за другой перед его мысленным взором одна за другой стали возникать картины: