Вера Крыжановская - Грозный призрак

Рожок стал раздуваться, точно под напором ветра, а изнутри его неслись странные звуки, повторявшие на разные тона имя учителя со все возрастающей силой.

По мере того, как усиливалась эта удивительная музыка, воздух стал дрожать, как эолова арфа. И вдруг я ясно услышал звучный голос учителя:

— Смелее! Ваше положение мне известно и помощь близка!

Рожок выпал из моей руки, и я беспомощно прислонился к стене. Уж не сошел ли я с ума? Каким образом мог быть слышен голос учителя в подземелье затерянной в лесу пагоды? Разум мой отказывался постичь эту тайну, а между тем с моей груди свалилась словно каменная скала: я ни минуты не сомневался в нашем спасении и сообщил добрую весть барону.

Мы еще говорили вполголоса, перебирая предположения, каким путем учитель мог спасти нас, как вдруг в конце подземелья сверкнул дымный, — красный свет, и я увидел бежавшую к нам Вайрами с факелом в руке. С присущей ей дикой страстью бросилась она мне на шею, целовала меня и заявила, что с некоторыми условиями спасет мне жизнь. Но я оставался холоден, и мне вспомнилась холодная, жестокая усмешка, с которой она набрасывала петлю на шею несчастного англичанина. У меня было чувство, что красавица играет со мной, как кошка с мышкой, и что в глубине влажных от страсти глаз таится лютая жестокость, а если я в качестве ее прихоти ей надоем, то ее классические, обнимавшие мою шею ручки без сожаления затянут на моей шее красный шелковый шнур. Однако было бы неосторожно дразнить тигрицу, поэтому, притворясь, что меня тронула ее доброта и поблагодарив за покровительство, я спросил, на каких условиях мне даруют жизнь.

— Ты подглядел жертвоприношение богине, которое тебе не следовало видеть, потому что можешь выдать наших братьев и подвергнуть их мщению глупых законов «белых». Живя здесь ты не можешь нам навредить, и моя любовь озарит твою жизнь, а будущее в руках богини, которая милостива к своей жрице и принимает только такие жертвы, кровь которых достойна быть принята ею.

От ужаса волосы зашевелились у меня на голове при мысли, что я осужден на жизнь в подвале, чтобы служить забавой сладострастной ведьме… Но я не успел ответить, потому что Протисуриа испустил такой рев, от которого задрожали стены.

Наверху лестницы сверкнула полоса голубоватого света, который озарил тигра, стоящего ощетинясь и хлеща хвостом по бокам. В эту минуту Вайрами тоже вскочила, лицо, искаженное бешенством, страстью и ужасом, было поистине страшно.

— Пратисуриа, — крикнула она, поднимая руку и прибавляя еще что-то, но что, я не успел разобрать.

Вероятно, это было приказание животному, потому что тигр с глухим рычанием бросился ко мне и опрокинул: я же чувствовал его горячее дыхание и боль от когтей, вонзившихся в мое тело. Вдруг, не знаю откуда взявшаяся молния пала на голову зверя: зеленоватые, страшные глаза его сразу потухли, и он навалился на меня, почти раздавив тяжестью, но через мгновение приподнятый какой-то неведомой силой тигр был далеко отброшен и упал замертво, вытянув лапы. Тут я увидел стоящего на ступенях Веджага-Синга, голову которого окутывало широкое голубоватое сияние, за ним стояло двое в белом, но более я не видел ничего, потому что потерял сознание…

Очнувшись, я увидел себя на подушках в хауда — род беседки — на спине слона: одно плечо было перевязано и я чувствовал чрезвычайную слабость. Рядом со мною сидел барон; бледный, расстроенный, но здоровый.

Он рассказал мне, что упал в обморок, когда тигр бросился на меня, а очнулся уже на лужайке перед пагодой. Раджи он не видел, но люди, ухаживающие за ним и перевязывавшие мое пострадавшее от тигра плечо, назвались его слугами и получили приказание проводить нас в один из его дворцов. Ни Вайрами, никого из браминов он тоже не видел, слоны же наши с поклажею шли в сопровождении слуг раджи. После двух дней пути мы прибыли в обширный дворец с садом, где нас устроили со всевозможной роскошью и удобствами. Во дворце мы узнали, что и Веджага-Синг здесь. Я чувствовал себя гораздо лучше, рана в плече закрывалась с чрезвычайной быстротой.

Вечером учитель позвал меня в свою библиотеку и встретил с обычной добротой, вручив обратно мой крест и перстень. Когда же я стал со слезами благодарить за наше спасение, он ответил с ласковой улыбкой, что только исполнил свой долг, спасая ученика и члена братства. Затем он рассказал, что факиры привели нас в пагоду для того, чтобы принести в жертву богине, но рассказ наших людей про факелы, отгоняющие пресмыкающихся, смутил их, в виду того, что подобные вещи бывают в распоряжении одних посвященных высших ступеней, которых они боятся, потому что те осуждают и запрещают убийства, совершаемые этими фанатиками. Затем они приступили к расследованию о нас, которые еще не окончились к тому моменту, когда разыгрался последний акт драмы.

— Теперь, сын мой, я должен сообщить тебе весть, которая, увы, огорчит тебя, — прибавил он. — Я не могу, как обещал раньше, взять тебя в гималайский дом: атмосфера этого тихого приюта не подходит к тем отравленным флюидам, которыми переполнена твоя аура, да и ты сам не смог бы жить там.

Заметив стыд и отчаяние, которые заставляли меня молчать, он дружески пожал мне руку и сказал, улыбаясь:

— Не унывай, сын мой возможность посетить меня не потеряна, а только отсрочена, так как ты должен очистить себя, а за сим мужественно вынести предстоящую тебе борьбу. Своими любовными отношениями с Вайрами ты открыл доступ в свою ауру низшим и кровожадным духам, которыми окружена баядерка: они присосались к тебе и нужно время, чтобы стряхнуть их. Впрочем, я дам тебе указания, необходимые для их обуздания. Я не осуждаю тебя: ты молод и слаб еще в преодолении инстинктов плоти, а та женщина была красива, да еще, кроме того, прибегала к таким средствам, которые извиняют и делают понятным твое падение. Ты ошибаешься, если думаешь, что путь жаждущего света легок: злые силы преграждают ему дорогу и изыскивают всякие способы препятствовать его восхождению. Подобно большинству людей твоего положения ты вел беспечную жизнь, посвященную удовлетворению всех материальных наслаждений и изысканных пороков, служащих достоянием так называемого света. Но, сын мой, эти утонченные грехи ведут с собой целую армию нечистых духов, а в мутной и зараженной ауре кишат лярвы и разная другая мерзость, подобно тому как на грязном теле заводятся паразиты. Понятно, что этот «почетный караул» не хочет покинуть своего кормильца, и как только тот начинает дезинфекцию, привлекая на себя чистые флюиды, вся стая ополчается на него. На его пути появляются препятствия, соблазны, дурные мысли, словом, в ход пускается все, чтобы снова завладеть жертвой. Никогда не забывай, что без борьбы ведь нет и победы; а борьба — это трение противоположных начал, вызывающих огонь. Если это будет чистый огонь пространства, который изгоняет и сжигает вражескую армию, это знаменует победу, если же явится нечистое пламя бездны, которое отягчает и сковывает стремление души, то это — поражение. Отчасти ты уже вооружен: не будучи еще посвященным, ты уже развил в себе некоторые способности, а я снабжу тебя некоторыми указаниями. Итак, работай, а когда будешь очищен — я призову тебя…