Олег Кожин - Темная сторона дороги (сборник)

Все прошлое лето мы играли в городки возле детской площадки, пока кто-то не стырил наши едва живые пластмассовые кегли. Так что бутылку Алый снес легко, первым же броском. Толстое зеленое стекло выдерживало, наверное, прямое попадание ядерной бомбы – бутылка лишь недовольно зазвенела, закрутившись на выбеленном щебне. Похожая на обезумевшую часовую стрелку, она вертелась, то и дело выцеливая нас пушечным жерлом горлышка. И когда наконец остановилась, указывая где-то на четверть девятого, из-за барака появились они. Внезапные, как привидения из Серегиных россказней, и почти такие же пугающие.

Детей в Алыкеле было не слишком много, и такой роскоши, как выбор компании по возрасту, позволить себе они не могли. Из семи мальчишек, серьезных, собранных, сжавших кулаки и обветренные губы, парочке было лет по пятнадцать-шестнадцать. Еще трое явно были нашими одногодками, а оставшиеся двое вместе тянули лет на одиннадцать. Самый младший тащил за хвост мокрую измочаленную игрушку – то ли песца, то ли лису.

Алый сообразил гораздо быстрее меня. Быстро нагнулся и выпрямился вновь, сжимая в обеих руках по угловатой острой каменюке. Незнакомые мальчишки, начавшие было брать нас в кольцо, остановились. Не испуганно, а скорее заинтересованно. Маленькие хищные зверята, удивленные, что жертва решила сопротивляться. Наконец один из старших, длинный и лохматый, под битла, жестко спросил:

– Вы че здесь шляетесь, уроды?

Живой голос живого мальчишки. Никакого не призрака. Я облегченно улыбнулся.

– Х*ли ты лыбишься? – с угрозой проворчал второй старший, сбитый крепыш с квадратной челюстью. – Какого хрена вы сюда приперлись? Это наше место.

– Ты его купил, что ли? – с вызовом пискнул Алый.

Голова моя втянулась в плечи. Такой подставы от друга я не ожидал. Еще секунду назад у нас была возможность уйти. Промолчать, развернуться и тихонько двигать восвояси, терпеливо снося издевки и насмешки, которые неизбежно полетят нам вслед. Но Алый только что самолично эту возможность похоронил.

– Кеш, зырь, какая мелочь борзая! – Лохматый пихнул локтем крепыша. – У пацанов, кажись, здоровья – вагон!

– Ща разгрузим! – с готовностью пропищал малек с игрушечным песцом.

Компания радостно загоготала.

– Рискни, разгрузи, глиста в скафандре! – Серега замахнулся камнем и заорал: – Ууу, падла! Башку проломлю!

Мальчишки отшатнулись. Даже старшие отступили на полшага и тут же принялись подбирать с земли камни покрупнее. Один из малышей метнулся к ближайшему бараку, откуда вернулся уже с охапкой палок. Стало совсем не до смеха. Алый опасливо опустил занесенную руку и попятился. Кажется, он наконец осознал: мы с ним у черта на куличках, в окружении обозленных чужаков. Договориться уже не выйдет. Драться – не вариант. Убежать? Успеем ли?..

– Тааак, что за шум, а драки нет? – раздался грубый, охрипший от папирос голос.

Мы не поверили своим ушам. Помощь пришла откуда не ждали. По улице медленно, вразвалочку шел пузатый дядька, в мешковатых, испачканных машинным маслом штанах, и распахнутой телогрейке. Растоптанные кирзовые сапоги скребли щебенку, точно их хозяину было лень поднимать ноги. Лысина блестела на солнце, густые пшеничного цвета усы воинственно топорщились.

– Чего орем? – встав между нами и алыкелевскими, требовательно спросил дядька.

Те молчали. Молчали и мы с Алым. Дядька попеременно смотрел то на них, то на нас. Не дождавшись ответа, вынул из кармана смятую пачку «Беломора», вытряхнул папиросу и закурил, пряча в ладонях рвущуюся на волю улыбку.

– Вот чудеса, – изрек он, выпуская дым из ноздрей. – Так шумели, так орали! А теперь молчат, как партизаны… Че случилось-то, шкеты?

– А че они на наше место лезут? – обидчиво прогундел малек с игрушкой.

– Резонно, – кивнул дядька. – За такое и по шапке можно…

Толпа подростков обрадованно загудела, нестройно подавшись вперед.

– Ну и дрались бы, как нормальные пацаны, один на один, – скривился дядька. – А то налетели толпой, вояки, итить вашу мать.

Мальчишки враз стушевались, попрятали глаза. Патлатый даже покраснел. И только мелкий гаденыш никак не унимался:

– Пусть камни бросят, я им сам наваляю! – Он поднял руку, шумно вытирая набежавшие сопли. Зажатый в кулаке песец вяло трепыхнулся, и я, наконец, понял, что он живой. Пока еще живой. Перехватив зверька поудобнее, мелкий резким движением свернул ему шею. Измочаленная тушка обмякла в грязных детских пальцах. Дядька сплюнул, неодобрительно качая лысой головой.

– Валялку отрасти! – зло бросил он, щелчком отстрелив окурок. – Кошаков вон своих мучай, сопля зеленая. А ну марш отседа!

Поворчав для вида, мальчишки потопали прочь. Но не ушли совсем, а остановились шагах в тридцати. Настырные. Похоже, домой все же придется удирать. Но теперь у нас по крайней мере есть небольшая фора.

– Че, шкеты, приссали малеха? – добродушно усмехнулся наш спаситель.

– Ага, – выдохнул Алый, разжимая пальцы. С глухим стуком каменюка шлепнулась на землю. – Спасибо, дядь.

– Да ерунда, – отмахнулся тот. – Вы как домой-то добираться думаете? Они ж не отстанут.

Мы одновременно посмотрели в сторону алыкелевских. Я и Алый – с беспокойством, дядька – с каким-то плохо скрытым умилением. Собравшись в круг, пацаны о чем-то яростно спорили, бросая на нас злые взгляды. Патлатый, точно мельница, размахивал длинными руками. Крепыш Кеша лупил кулаком в раскрытую ладонь. Мелкий пакостник ожесточенно дергал песцовый хвост.

– Вот что, шкеты, – предложил дядька, – давайте так сделаем: скоро «парма» со сменой поедет, скажу мужикам, чтобы вас захватили. Катались на «парме»-то?

Он вновь улыбнулся и хитро подмигнул. От накатившего облегчения ватно обмякли напряженные ноги. Радуясь нежданному избавлению, я про себя дал зарок, что отныне никуда, никогда и ни за какие коврижки не сунусь больше с Алым.

– Давайте-ка присядьте пока где-нибудь. А я пойду, машину встречу…

Довольные, что все так благополучно разрешилось, мы с Алым дошли до ближайших бочек и уселись сверху, болтая ногами. Я развязал рюкзак, делясь с другом бутербродами и обжигающим сладким чаем. Растянув физиономию в фирменной идиотской улыбке, Алый показал пацанам кукиш. Те зароптали, но оскорбление проглотили.

– Дядь, – крикнул я в спину уходящему мужику, – дядь, а когда машина приедет?

Уже почти скрывшись за углом барака, он обернулся. Крепкая короткопалая пятерня неопределенно махнула в воздухе, сверкнув перстнями-наколками. Неаккуратные усы приподнялись, обнажая желтые от никотина зубы.