Александр Варго - Камень
– И что это нам даёт?
– Как минимум немного уверенности. Но не знаю. Ты не подумай, я не одержим какими-то маниакальными фантазиями. Просто человек, который хочет выжить, – не более того. Не забывай, я был свидетелем того, как они забросили на Трюфельный холм Дмитрия, жестоко убили мою близкую знакомую и теперь хотят добраться до меня. Поэтому не думаю, что мои мысли так уж неправильны и здесь уместны игры в некое благородство.
– Да, я помню. Знаешь, мне иногда кажется…
Что-то мелькнуло впереди, и Людмила резко затормозила. Потом мы почувствовали удар сзади, джип развернуло, и в лобовом стекле неожиданно чётко мелькнула автобусная остановка, к которой мы скользили по инерции с огромной скоростью. Я непроизвольно поднял руки, готовясь к сильному удару, но тут впереди появилась яркая вспышка, и мы так резко остановились, что Людмила гулко ударилась о руль, а меня развернуло и бросило плечом на лобовое стекло.
– Вы без меня совсем пропадёте! – неожиданно послышался спокойный приветливый голос и, приподняв голову, я увидел, что перед капотом стоит Женя, улыбаясь и махая мне рукой.
– Что такое? Мы врезались? – заголосила Людмила, медленно приподнимаясь и потирая нос.
– Похоже, что нет, – ответил я, показывая пальцем вперёд. – Женя здесь, и она остановила машину.
– А что случилось?
– Не знаю. Похоже, что-то нас сильно долбануло сзади. Очень надеюсь, что это не Борис с Верой Павловной прилетели. Хотя у нас снова есть защитница.
– Вот бы ещё увидеть её, – раздражённо ответила Людмила, и тут мы оба вздрогнули от громкого лая Норда и появившейся в стекле слева руки, настоятельно постучавшей. – А это ещё кто?
– Давай опустим стекло.
В окно ворвался запах сырости, завывания ветра и хриплый мужской голос:
– Ну, вы как?
– А вы кто? – ответил я вопросом, различая какого-то худого лысоватого мужчину, почему-то одетого по такой ненастной погоде лишь в тонкий цветастый свитер.
– Это я в вас сзади врезался, а уж думал, что и вообще убил. Что же вы так резко тормозите, когда вокруг такое?
Я хотел сказать, что надо просто быть внимательным и соблюдать дистанцию, но только поинтересовался:
– Ваша машина сильно пострадала?
– Не знаю, но фары с одной стороны точно не горят.
– Вы понимаете, что чуть не убили нас? – громко воскликнула Людмила, нервно потрясая смотрящимися умилительно сжатыми в кулаки пальцами. – Только права получили, что ли?
– Да нет, я давно за рулём – просто очень спешил. У меня жена в больнице. Вы извините меня, пожалуйста. Что нам теперь, как вы полагаете, делать?
– Ну, уж точно не ждать гаишников по такой погоде! – сказал я, кивая Людмиле: – У нас машина на ходу?
– Сейчас…
Девушка, кажется, начала немного успокаиваться. Она нажала на газ, и джип плавно немного проехал назад.
– Вроде всё в порядке. Хотя вот здесь мигает какая-то лампочка.
– Хорошо. Что с вашим автомобилем?
– Ещё не знаю. Хотите, чтобы я проверил? – Мужчина стёр ладонью с лица воду и забавно фыркнул.
– Да, будьте так любезны. А мы пока переговорим.
Отступив, незадачливый водитель тут же пропал в темноте.
– Что будем делать? – спросил я, неожиданно увидев боковым зрением, что кто-то сидит на заднем сиденье, а Норд отчаянно скребёт лапами и поскуливает.
– Давайте посоветуемся! – сказала Женя и придвинулась ближе.
– Прежде всего, большое спасибо за помощь. Ты нас сегодня действительно только и выручаешь из разных передряг, – чуть улыбнулся я, ловя изумлённый взгляд Людмилы. – Что с Борисом и Верой Павловной?
– О, они в порядке. У брата просто царапина, и, разумеется, они уже направляются к кладбищу, где и будут ждать нас.
– Это утешает. Ладно, а никак нельзя сделать, чтобы моя спутница тоже тебя видела? – спросил я и тут вспомнил о пакете с камнями с Трюфельного холма, которые я вытряс из ботинок и собирал по коридору. – Погоди-ка. Может быть, так выйдет?
Людмила осторожно, как-то странно глядя на меня, взяла небольшой красноватый камешек и в ту же секунду громко изумлённо вскрикнула:
– Я тебя вижу!
– Отлично. Значит, с этим мы разобрались, – удовлетворённо резюмировал я. – Теперь давайте всё-таки обсудим…
В окне снова появился этот мужчина, на этот раз облачившись в дутую куртку с неимоверных размеров капюшоном:
– Помялся немного, но в целом вроде как всё в порядке! Так как будем решать с аварией?
– Давайте так. Всё бывает в жизни. Езжайте к жене, а мы тут как-нибудь разберёмся.
– И это всё?
– Да, проваливай, если, конечно, не ищешь серьёзных неприятностей! – несколько грубо ответила Людмила, и в её пальцах блеснул револьвер.
Мужчина тут же кивнул и снова исчез, а потом мы увидели, как одинокая фара разрезала рядом мрак и что-то вроде «десятки» умчалось вперёд, громко прогудев клаксоном.
Женя улыбнулась, выглядя вполне счастливой:
– Так здорово вырваться из того мрачного места и снова оказаться среди живых!
– А что там всё-таки случилось? – Я повернулся, не выпуская из рук камня, и настороженно посмотрел на новую спутницу.
Конечно, просто замечательно, что она сегодня нас так выручила, однако Борис с Верой Павловной тоже были весьма милыми, пока дело не дошло до настоящего воскрешения. Кто знает, возможно, за предупредительным образом Жени скрывался не менее коварный монстр. И что он может насоветовать? Наверное, только нечто, приближающее его точно к такому же воскрешению. Или всё-таки здесь совсем другая ситуация, раз речь идёт об ожившем и оживившем? Сложные вопросы, и, наверное, тут я буду вынужден целиком полагаться на свои ощущения и мнение Людмилы. В любом случае, каждое предложение стоит оценить и понять, но, разумеется, не сбрасывать со счетов и тот очевидный факт, что без помощи Жени, скорее всего, в следующий раз мы будем мертвы.
– Мы с Наташей, только когда оказались в тени Трюфельного холма, узнали, что с тобой случилось. Собственно, Дмитрий вскоре к нам присоединился, как и Оля, – мы в курсе всего произошедшего. Там все, кто есть, знают очень многое, но даже не разговаривают. А так, конечно, всё получилось до смешного глупо и просто. Когда мы были на равнине перед Трюфельным холмом, что-то изменилось, и нас потянуло к нему. Это было какое-то неудержимое, даже первородное стремление. Знаете, он какой-то вязкий и неприятный, но так хотелось до него дотронуться, сжать в руках, словно тесто, прижаться ближе. Мы именно так и сделали. И Трюфельный холм начал засасывать в себя, словно множество невидимых рук ухватились за тело и тянули вперёд. Постепенно я погрузилась в странную, светящуюся чёрным темноту. Трудно объяснить – как будто откуда-то падает неяркий свет на скомканную глянцевую бумагу, но в то же время это был мрак. Потом всё стало светлеть, и мы оказались позади Трюфельного холма – в его тени. Здесь можно было подумать, что достаточно просто повернуть и можно снова оказаться там, где есть свет и выход в настоящий мир. Но это место сковывало, томило и образовывало нечто вроде мягкого тёмного кокона. Мы были там не одни – я видела некоторых знакомых, даже первую учительницу, и так поняла, что сюда попадают те, кто умер в Тиндо. Но они смотрелись какими-то чёрно-белыми и потерянными, бродящими, как сумасшедшие, кругами, наталкиваясь друг на друга и словно чего-то с нетерпением ожидая. Мне тоже передалось нечто подобное, как будто мы оказались в некоей передней перед дверью, которая ведёт дальше смерти, но наша очередь никак не наступит. Однако, несомненно, мы всё-таки выглядели гораздо лучше остальных – более яркие, что ли, ну, или, во всяком случае, гораздо яснее мыслящие. А те полоски теней, которые пробегали по поверхности кратера, оказывается, вырывались именно отсюда, словно всплески эмоций, желаний и надежд, которые ощутимо убегали, а потом возвращались, чтобы обрести новые штрихи и снова «выстрелить» туда, где их сможет кто-то поймать.
Женя насупилась:
– В общем, странное и очень печальное место. Из него видна только очень похожая на вершину Этны поверхность, и лично я ощутила себя обречённой на бесконечную экскурсию. Странно, но с каждым мгновением нахождения там всё меньше хочется вернуться в привычный мир – возможно, таким образом идёт подготовка к встрече со следующим этапом после смерти, хотя при мне никого и никуда не забирали. В разговорах никакой необходимости не было, и какая-то пелена молчания казалась вполне правильной в таком месте. Ну, словно неуместно громко разговаривать в библиотеке. При этом я словно знала каждого из этих людей очень хорошо. Необычные ощущения. Представляете – встречаете кого-то незнакомого и, начав разговор, неожиданно ярко вспоминаете множество моментов, с ним связанных, словно вы дружили чуть ли не с детских лет. Но в этом нет и ничего доброго. Не знаю даже, как назвать собственные воспоминания без себя? Трудный вопрос, во всяком случае, теперь я ощущаю, как будто вырвалась из жуткого бесконечного кошмара, и мне мерещатся где-то вдали его страшные отголоски. Хотя там всё представляется несколько по-другому.
