Александр Варго - Электрик
И она рассказала. И он был за. Да он за десять лет ни разу не пожалел о том, что они тогда сделали.
– Нас наказывает бог, – произнесла Римма и зарыдала.
– Мы всего лишь воздали ему по заслугам его, – сказал Толик, уже мало беспокоясь, что их может услышать водитель.
– А кто-то теперь воздает нам, – сквозь рыдания произнесла Малышева.
– Не говори так, – попытался успокоить супругу Колтун.
Вдруг стекла начали то подниматься, то опускаться. Дверные замки с щелчком открылись, а потом закрылись. Страшные звуки раздражали, но таксист, казалось, ничего не замечал. Он махал головой в такт музыке и что-то мурлыкал себе под нос. Все стихло, только пение водителя нарушало тишину. Римме музыка показалась такой знакомой, что она оттолкнула мужа и пригнулась, чтобы расслышать слова.
Музыка была редкостью в помещениях подобного типа.
– Я не хочу слышать, как он будет кричать, – произнес Анатолий и поставил старый кассетник на стул.
– Ты мог остаться дома.
Он не узнавал голоса жены. Она больше не плакала и не твердила, что это убийство. Она изменилась. Стала жесткой и напористой. Теперь, глядя в лица собравшихся, Колтун был рад, что он здесь, с ними, а не там, в «стакане».
– Владимирский централ, ветер северный… – надрывался кассетник.
Когда за Электриком закрыли решетчатую дверь, Толик сделал громкость больше.
– …этапом из Твери! – заревел рваный динамик.
– Зла немерено! – взвыл таксист.
Колтун и Малышева переглянулись. Толик заметил, что во взгляде супруги нет той решительности, которая была все эти десять лет, начиная с той самой ночи. Колтун краем глаза заметил какое-то движение. Он посмотрел на окно и отшатнулся. Окна в машине запотели, и на одном из них начали появляться кривые буквы, будто кто-то невидимый выводил их указательным пальцем. Римма сильно схватила его за руку – она тоже увидела надпись.
Тисэ, мысы!
Печка, расположенная у них в ногах, до этого своим теплом создававшая комфорт, заревела, и из нее хлынул огонь. Языки пламени сначала лизали ноги людям, будто пробовали их на вкус, а затем накинулись на них, словно голодные пираньи. Римма взвизгнула, а изо рта Анатолия вырвался только слабый стон. Они оба сидели и не могли пошевелиться, будто парализованные. Смотрели на поглощающий их огонь, не чувствуя боли, смотрели и слушали песню из той проклятой ночи.
«Владимиршкий централ – ветер шеверный…»
* * *Федор посмотрел на выход через голову Кулешова. Паника нарастала. Какая-то женщина кричала на администратора. Тот вяло уклонялся от ее нападок. Звягин был разочарован встречей. Они так ничего не решили. Их все время отвлекал шум и гомон перепуганных людей. Пугаться особенно было нечего. Подумаешь, двери заело. Если бы не одно «но». Двери работали от электрического тока, а в совпадения Федор не верил. Он прислушивался к предложениям товарищей, что-то добавлял, а сам был там, у выхода. Если мыслить здраво (что, надо признать, Федору Ильичу давалось с трудом), то подражателю не было никакого смысла заворачивать такие комбинации. Да и убивать их всех при свидетелях…
«А что, если он хочет убить всех в этом кафе?» – вдруг подумал Федор.
Теперь паника нарастала внутри Звягина. Он вспомнил, как Электрик с гордостью говорил о ста двадцати жертвах. А что, если подражатель решил переплюнуть Электрика? Звягин осмотрел зал, прикинул примерное количество посетителей и пришел к выводу, что ТАКИХ совпадений не бывает. В зале было человек сто, не меньше.
– Он убьет нас всех, – произнес Федор и встал.
– Ильич, ты чего? – Масюк тоже встал.
– Если нам суждено умереть, то надо хотя бы спасти невинных людей, – сказал Звягин и двинулся в сторону выхода.
Перед ним встал Кулешов и завизжал, как торговая бабка:
– Невинных? Невинных?! А мы винные?! В чем мы виноваты? Скажи, Звягин, в чем мы виноваты?! В том, что убили маньяка? В этом, да?!
– Успокойся, – попытался остановить товарища Деревянко.
– Это ты нам приказал! Ты! Если кого и должен убить подражатель, так только тебя, ублюдок!
– Парни, еще раз хочу повторить. В этом деле я вам не командир, я не могу вам приказать. Андрей?
Кулешов улыбнулся, хотя обстановка была напряженной.
– Федь, ты же знаешь, я с тобой.
Звягин одобрительно кивнул.
– Кирилл?
Шевченко вздрогнул и тоже кивнул.
– Миша?
Деревянко и Масюк переглянулись. Звягин знал, они согласятся. И они согласились. Согласились все. Все, кому он доверял, все, кого он собрал в комнате отдыха.
– Андрюха, успокойся, – грубо сказал Кирилл и пошел за Звягиным.
– Паскуда, надо было тебя тогда тоже в «стакан» закинуть. – Масюк зыркнул на Кулешова и последовал за остальными.
Андрей остался один.
– Он нам приказал, – неуверенно сказал Кулешов и плюхнулся на диван. – Он же приказал… – Теперь это был едва различимый шепот.
Слезы хлынули из глаз, и сквозь рыдания он все время повторял:
– Он приказал. Приказал. Приказал-приказал-приказал…
– Совсем расклеился Андрюха, – догнав Федора, произнес Кирилл.
– Это не самый худший вариант, – сказал Звягин и дернул за рукав администратора, пытающегося ответить на вопросы посетителей: – Здесь есть запасной выход?
Парень лет двадцати пяти выглядел затравленным и, судя по выражению лица, не понимал, чего от него хотят.
– Выход. Есть пожарный выход? – повторил свой вопрос Звягин.
Администратор кивнул и куда-то пошел. Федор расценил это как приглашение и последовал за ним. Они шли по узкому коридору, заставленному ящиками с пивом и колой. Звягин подумал, что, узнай сейчас об этом выходе паникеры (а ими были все без исключения), давки будет не избежать.
– Вот, – сказал парень и показал на ящики с пивом, закрывающие собой дверной проем.
– Очень хорошо. То есть вы не ожидали подобного случая? – спросил Федор, заранее зная ответ. – Ладно, иди туда и ни слова о выходе. Пока. А то они передавят друг друга.
Администратор ушел. Звягин посмотрел на Масюка, Деревянко, Монова, Любимова, Стрельцова и Шевченко. Здесь снова были те, кому он доверял. Федор не стал долго разглагольствовать, взял первый ящик и передал Шевченко.
– Встаньте цепочкой.
– Ильич, мы заставим проход! – крикнул Масюк.
– Ставьте ящики у стены так, чтобы по коридору проходил хотя бы один человек.
Работали молча. Крики из зала доносились к ним все чаще. Федор Ильич думал о той ночи, о Кулешове, о Малышевой. Он вины с себя не снимал, но хорошо помнил, что никому не приказывал. Он не мог дать приказ на убийство. Хотя Федор знал, бывают такие просьбы, которые отказу не подлежат. Он очень надеялся, что в ту ночь его просьба была немного иного плана. А если нет, что ж, ничего не попишешь. Сделанного, как говорится, не воротишь.
Последний ящик звякнул в руках Федора Ильича, перешел в руки Шевченко. Звягин дернул за ручку. Дверь оказалась запертой. Все правильно. Неужели ты думал, что она просто подперта ящиками с сомнительной жидкостью?
– Миша, – позвал Звягин Деревянко. – Сходи, возьми ключ у администратора.
Он еще раз дернул за ручку, когда раздался грохот и звон разбиваемых бутылок.
– Миша? Ты как?
– Я, кажется, ногу сломал.
Мужчины посмотрели туда, откуда доносился голос приятеля. Узкий проход был завален ящиками, а под ними лежал Деревянко. Масюк первым подбежал к другу:
– Давай, давай!
Они вытащили Михаила из-под завала, усадили его у вновь освободившейся стены и посмотрели на заваленный проход. Вдруг резко запахло расплавленной пластмассой. На стене справа от запасного выхода висел электрический щиток, оттуда шел густой дым.
«Он нас заманил, – подумал Федор. – Заманил в такой же «стакан», как и мы его».
– Что это, Ильич? – Бывшие коллеги встали за спиной Звягина и уставились на вспыхнувший щиток.
– Возмездие Электрика, – произнес Федор Ильич, и тут же все кабели, идущие по стенам, занялись пламенем.
Глава 11
Они подходили к покосившемуся забору с нарисованной синей краской цифрой «шесть», когда зазвонил телефон Пришвина.
– Ничего себе! – обрадовался Костя. – Здесь ловит? Вы заходите, я сейчас.
Дима и Маша прошли через калитку. Пашка чистил двор от снега. Костя проследил за подростками до тех пор, пока они не вошли в дом, и только потом ответил:
– Да.
Он не проронил больше ни слова. Только слушал. Потом поблагодарил собеседника и нажал «отбой». Информация его шокировала. Хотя чего он хотел? Если они прячут детей от призрака, то почему бы… В общем, в этой жизни возможно все. Он зашел в дом. Ребята сидели на диване, собравшись вокруг Димы Колтуна. Игорь расположился возле печи и подбрасывал поленья в топку.
