Веда Талагаева - Нереально

Перехватив обрез поудобнее одной рукой за приклад, другой за поднятый кверху ствол, я осторожно приблизилась к двери. Дверь открывалась внутрь. Легонько толкнув дверную коробку, я заглянула в образовавшуюся щель. В кухне было два окна, и ставни были открыты. Поток света показался непривычно ярким после пребывания в полутьме. На секунду я почти ослепла, и подробности обстановки расплылись перед глазами. Разглядеть я могла только печь. Она занимала всю стену напротив двери. Заслонка была открыта, на фоне оранжевого дрожания пламени посреди кухни вырисовывалась детская фигурка. Больше в кухне, похоже не было никого. В тишине слышен был только треск поленьев в печи. Девочка, стояла ко мне спиной. Одежда была мятой и грязной. Густые длинные волосы в беспорядке окутывали ее плечи и спину. Внешность девочки была знакомой, только наклон головы к левому плечу выглядел неестественно.

— Саша, — шепотом позвала я, шагнув внутрь.

Девочка обернулась. Ее большие глаза при взгляде на меня стали огромными, лицо застыло.

— Не бойся, — я бегло осмотрела кухню, она действительно была пуста, — Где ведьмы?

Саша растеряно повела плечами. При виде обреза у меня в руках она пошевелила губами, силясь что-то сказать, но не смогла произнести ни слова.

— Все хорошо. Тебе надо спрятаться пока, — все также шепотом сказала я, — Не волнуйся, я скоро тебя заберу. Хорошо?

Саша молчала, во все глаза глядя на меня, и вдруг заверещала так, словно включили пожарную сирену.

Резкий удар по затылку расцвел перед глазами белой вспышкой света. Боль заполнила и сдавила виски, а грязный пол кухни устремился мне навстречу. Последнее, что я успела разглядеть, улыбку на лице Саши, превратившуюся в дикий оскал.

Сказать, что я очнулась, значит, соврать. Я медленно и долго приходила в себя, постанывая от боли в затылке и борясь с тошнотой. Все тело ныло в неудобной позе. Я лежала в каком-то ужасно тесном месте, вокруг было темно. Приглядевшись, я поняла, что темнота вокруг меня — внутренность сарая или чулана, а тесно мне потому, что я лежу на спине, запертая в большой клетке вроде тех, в каких держат кроликов. Даже соломка была на днище подстелена. Гнилая весьма. На дверцу клетки был навешен солидный замок, обрез мой пропал, колья тоже. Единственное, что радовало глаз в этой беспросветной ситуации, мои малиновые сапожки в белый горох, торчащие сквозь прутья клетки. Я подтянула ноги к себе. Сесть было можно только согнувшись и обхватив колени руками.

— Дина! — стоило мне пошевелиться, сразу же позвал в темноте знакомый голос.

— Симка, — соседняя клетка оказалась недалеко, мы смогли дотронуться кончиками пальцев, потянувшись руками друг к другу, — Ты в норме?

— Пока не съели, — угрюмо сострила Сима.

В грязной темноте виднелись очертания полок, забитых рухлядью, и еще нескольких таких же клеток. Они не были пусты, и меня это обрадовало.

— Кто еще у нас тут?

— Мы, — нестройным шепотом отозвался в углах хор голосов.

— Кто мы-то? — морщась от каждого движения, я повернула голову, силясь разглядеть остальных пленников.

— Мы, — снова в разнобой ответили мне.

— Ясно. Перекличка, — вздохнула я, — Воробьев?

— Я, — невесело отозвался Артем из клетки рядом с Симиной.

— Козлова Люда?

— Я, — проблеял тоненький голосок.

— Орешкина Таня?

— Я тут.

— Чуйко Марина?

— Я, — всхлипнул знакомый девчачий голос.

Я выдержала паузу, не зная опасаться или надеяться.

— Наташа? Наташа Белова?

— Да, я здесь, — едва слышно ответили из дальнего угла.

Там в клетке шевельнулся дрожащий серый комок.

— Цела, значит? — по моим внутренностям растеклось облегчение с удивлением пополам, — Как же тебя до сих пор не съели?

Наташа ответила не сразу. Она опять завозилась в клетке и шмыгнула носом.

— Тут были дяди. В милицейской форме. Лежали без сознания, потом их забрали, — хриплым от слез голосом сказала она, — А меня пока оставили. Я худая слишком.

— Откормить, значит, хотели?

Среди соломенного гнилья в моей клетке виднелось что-то пестрое. Рука нащупала мягкую ткань. Потянув, я вытащила красивый шелковый шарфик.

— Вот и Лариса нашлась, — грустно заметила я.

Наташа в углу хотела еще что-то сказать, но подавилась словами и заплакала. В остальных клетках было слышно только тяжелое дыхание.

— Как же мы лопухнулись, Симка, — вздохнула я, — Внучка — это Саша. Чудесный подарок для папы, начальника милиции. Где хоть мы сейчас?

— В погребе. Он прямо под домом, люк в комнате справа, в самом углу, — рассказала Сима, — Нас схватили за домом и притащили сюда, когда ты уже была без сознания. Все оружие забрали.

— Не все, — возразил Артем, закопошился в клетке и вытянул наружу ладонь, на которой лежала солонка, — Я спрятал в носок, они не нашли. Они обе сильные, как мужики!

— Колдовская сила, — кивнула я и ощупала ворот куртки, — Ага, вот она. Хорошо, что всегда со мной.

Я всегда цепляю скрепку на одежду на такой вот непредвиденный случай. Сделанной из нее маленькой отмычкой я открыла замок на своей клетке.

— Сейчас поиграем в Коперфилда, — выбравшись, я подошла к Симиной клетке и вставила скрепку в замок, — Черт, заедает. Можно сбить, но шуметь нельзя. Они и так могут в любой момент вернуться.

— Оставь мне скрепку, я тоже так умею, — поняв, что я имею в виду, сказал Воробьев.

Я передала ему скрепку и забрала солонку. На полках обнаружился старенький ржавый ломик. Сгодится.

— Откройтесь и сидите тихо, пока я не вернусь или не позову, — сказала я.

— Что значит, сидите? — Сима вцепилась в прутья своей клетки и начала их трясти, — Ты куда? Я с тобой!

— На этот раз облом, — вздохнула я, показывая, как мне жаль, и постаралась успокаивающе улыбнуться, — Зато у тебя есть шанс присмотреть за детьми и красивым парнем. Большинство женщин мечтают об этом.

— Иди в жопу! — рыкнула Сима.

Ого, какие слова мы знаем!

— Да, я как раз туда, — вздохнула я, — Скоро вернусь.

Я недооценила противника, но и он меня тоже. Крышка погреба оказалась не заперта. Я вылезла, оказавшись в одной из боковых комнат. Было темно и тихо, но из кухни был слышен звук — ритмичное постукивание. Я не сразу поняла, что это, и только когда подкралась к двери в кухню, меня резануло: стук ножа о разделочную доску. Ведьма стояла ко мне спиной у большого стола, похожего скорее на верстак. Сгорбленная спина, лопатки, торчащие из-под лохмотьев, потерявших всякий цвет, немыта, не чесана. Зато целая связка бус и ведьмовских оберегов на морщинистой шее. Не на доске, а прямо на столе в скользкой кровавой жиже кучками лежало мясо. Розовенькое такое. У меня закружилась голова. Я сглотнула и приблизилась.