Юрий Козловский - Дети Ангелов

Ближе к вечеру на горизонте показалось идущее параллельным курсом быстроходное судно и быстро нагнало плашкоут. Пассажиры велели капитану остановить машину и лечь в дрейф. Неизвестное судно подошло вплотную, с него опустили таль, к которой пассажиры прицепили контейнер с пленницей. Старший из пассажиров по веревочному трапу ловко поднялся на борт, а двое других остались на плашкоуте. Через полчаса неизвестное судно исчезло за горизонтом.

А еще через двадцать минут прогремел взрыв, плашкоут разломился пополам и камнем ушел на дно. Глубина в этом месте была большая.

Волноваться Жуковские стали уже в одиннадцать часов вечера. Настя никуда не собиралась после репетиции, а если бы и собралась, то обязательно позвонила бы родителям, так у них было заведено. Вера обзвонила Настиных подруг — все утверждали, что Настя после репетиции поехала домой. Правда, в автобус она села одна, потому что другим девчонкам было с ней не по пути.

Сергей, как мог, успокаивал жену, но сам почувствовал что-то неладное. Велев Вере оставаться дома на телефоне, он вышел на улицу и позвонил Степану, который подъехал спустя несколько минут вместе с Синицыным. Бойцов сделал несколько звонков, и скоро патрульные машины получили ориентировку на поиск студентки Анастасии Жуковской. Сами они прочесали весь город, съездили даже в аэропорт. Если бы Настя оказалась поблизости, кто-нибудь из них троих обязательно почувствовал бы ее присутствие, особенно отец. Но Сергей не подозревал, что хорошо владеющий собой, умеющий скрывать переживания Андрей способен почувствовать Настю даже на большем расстоянии, чем он сам. А переполнявшее Синицына волнение он простодушно отнес на счет чувства вины за плохое несение службы.

Все говорило о том, что или Насти нет в Магадане, или… О втором «или» Сергей боялся даже думать. Они несколько раз проехали по маршруту автобуса, в который она села вчера. Сергей, до предела сосредоточив внимание, представил себе ауру дочери, и ему удалось разглядеть тающий в пространстве след. И каждый раз след обрывался на остановке в центре города, там, где злоумышленник уколол Настю. Препарат подействовал так быстро, что девушка не почувствовала боли от укола и ее сознание не успело подать сигнал тревоги, моментально отключившись. Сергей не знал этого, потому создавалось впечатление, будто она просто растворилась в воздухе.

К утру стало ясно — продолжать поиски в городе нет смысла. Степан высказал предположение, что это работа людей Сидорина, и предложил потрясти их. Правда, их главного, Скворцова, сейчас в Магадане не было, но он мог организовать похищение и находясь в Москве. Жуковский отнесся к предложению скептически, потому что, хоть убей, не чувствовал причастности к делу Скворцова. Но, готовый ухватиться за любую соломинку, перечить не стал.

Жуковский не знал, что Степан сосредоточил в Магадане немалую силу. Он перетащил сюда целое воинское подразделение спецназа под началом капитана Павла Шевцова. Под каким соусом ему это удалось, можно было только догадываться, но возможности Бойцова казались безграничными. Это подразделение и занялось людьми Скворцова. Брали их жестко, вывозили за город в безлюдную по зимнему времени лесную зону отдыха и, уложив лицом в снег, проводили экстренное потрошение. Самые жесткие меры оказались напрасны — все они божились, что ничего не знают. Степан применил свои методы, недоступные спецназовцам, но позволяющие вытащить правду у кого угодно, и оказалось, что они не врут. Скворцов и его люди не имели никакого отношения к похищению девушки. Но это вовсе не означало, что к делу непричастен Сидорин.

Степан ломал голову, каким образом похитители смогли проникнуть в город и тем более вывезти девушку. Его люди контролировали аэропорт, досконально проверяя каждого прибывшего пассажира. Все агенты Сидорина были у них на учете, и Бойцова постоянно держали в курсе, чем они занимаются.

А когда Степан догадался, то чуть не взвыл от досады, проклиная собственную глупость. Уже через час он знал о пропавшем плашкоуте, а люди Павла Шевцова подробно допросили охранника порта. Картина прояснилась, но главное — где сейчас Настя — оставалось тайной.

Сергею едва удавалось удерживать Веру от истерики. Он и сам был на грани срыва, успокаивала немного лишь твердая уверенность Бойцова, что скоро похитители сами выйдут на связь. Он был уверен, что девушку похитили с единственной целью — надавить на Жуковского. Если это не Сидорин, то, может быть, отступники? Степан сообщил о своих подозрениях Фотиеву, но получил немедленный ответ с приказом забыть о Захаре и разрабатывать линию олигарха.

Невыносимое ожидание продолжалось четыре дня. А потом в квартире Жуковских зазвенел телефон. Сергей схватил трубку и услышал бесстрастный голос:

— Жуковский, если хочешь увидеть дочь живой, приезжай в Москву.

И все. Больше ни слова. Анализ голоса, сделанный по записи, показал, что он не принадлежит человеку, а синтезирован с помощью специальной аппаратуры. Даже лучшие технические специалисты из подразделения капитана Шевцова не смогли определить, откуда поступил звонок, и непонятно было, местный он или междугородный. Звонок из ниоткуда…

21

Темнота и тишина были абсолютными. Только секунду назад Настя стояла на задней площадке старого дребезжащего автобуса среди приглушенного людского гомона и вдруг без всякого перехода осознала себя лежащей в полной темноте на чем-то не жестком, но и не слишком мягком. Может быть, ей стало плохо в автобусе и она попала в больницу? Но почему тогда так темно, и рядом никого нет, ни врачей, ни папы с мамой? Вряд ли это больница, у нее ничего не болит, и голова совершенно ясная, просто провал какой-то в памяти…

Настя пошевелила руками, ногами — тело легко подчинялось ей. Приподнялась, опустила ноги на пол, он оказался не холодным, будто с подогревом. Она ощупала свое ложе — кажется, это была медицинская кушетка, наподобие тех, что стоят в кабинетах врачей. Прикрыта Настя была толстой махровой простыней.

Внезапно над головой загорелся яркий, режущий глаза свет. После полной темноты он на некоторое время ослепил Настю. Но вскоре глаза привыкли, и она смогла осмотреться. Помещение, в котором она находилась, было совсем небольшим, примерно три на три метра. Кушетка стояла около стены, и больше в помещении ничего не было. Совершенно ничего, стерильная чистота. Пол из светло-серого, чуть податливого и теплого на ощупь пластика, матово-серебристые, похоже, что металлические, стены из панелей метровой ширины, а высотой от пола до потолка. Потолок, набранный из квадратных плит того же материала, что и стены. Вместо двух плит в него были вделаны матовые пластины, из которых и лился свет. И ничего похожего на дверь или окно. Только два маленьких, прикрытых решетками отверстия под потолком на противоположных стенах, служащие, видимо, для вентиляции. А сама она была облачена в какую-то светло-зеленую пижаму из тонкой ткани.