Дьюма-Ки - Кинг Стивен
Я опустил голову, уставился в ковёр между ног, потёр шею. Мышцы напряжённые, узловатые. Твёрдые, как железо. Какое-то время меня не докучали сильные головные боли, но я понимал, что, если мышцы не расслабятся, меня ждёт тяжёлая ночь. И для начала я решил чего-нибудь съесть. Что-нибудь насыщающее, вроде высококалорийного замороженного обеда. Вы понимаете, снять упаковку с замороженного мяса с соусом, поставить на семь минут в микроволновку, а потом жадно всё сожрать.
Но я какое-то время ещё посидел на кровати. У меня возникло много вопросов, и на большинство ответить самостоятельно я, похоже, не мог. Я это признавал и принимал — научился принимать многое с того самого дня, когда на меня наехал подъёмный кран. Но я подумал, что могу попытаться найти ответ как минимум на один вопрос, прежде чем займусь утолением голода. Телефонный аппарат на прикроватной тумбочке я получил вместе с домом. Очаровательно старомодный, модель «Принцесса», с вращающимся диском. Стоял он на телефонном справочнике, большую часть которого занимали «Жёлтые страницы». Я открыл узенькую белую часть, полагая, что номера Элизабет Истлейк мне не найти, но нашёл. Набрал. Гудок, второй, а потом в трубке раздался голос Уайрмана:
— Алло, резиденция Истлейк.
Хорошо поставленный голос — ничего общего с тем человеком, который так смеялся, что сломал под собой шезлонг, и я вдруг решил, что звонок этот — самая плохая идея, какую можно себе представить, но других вариантов не видел.
— Уайрман? Это Эдгар Фримантл. Мне нужна помощь.
Глава 6
ХОЗЯЙКА ДОМА
i
Во второй половине следующего дня я вновь сидел у маленького столика, поставленного рядом с деревянными мостками, которые вели к «Еl Palacio de Asesinos». Полосатый зонт, пусть и порванный, ещё мог выполнять положенную ему функцию. Достаточно холодный бриз вызывал мысли о свитере. Полоски света плясали по поверхности стола, пока я говорил. А я говорил, всё так, чуть ли не час, смачивая горло зелёным чаем из стакана, который Уайрман постоянно наполнял. Наконец я замолчал, и какое-то время с другой стороны стола не доносилось ни звука, тишину нарушал только мерный шум набегающих на берег волн.
Прошлым вечером тревоги в моём голосе, должно быть, хватало, потому что Уайрман предложил тотчас же приехать из «Palacio» на гольф-каре. Сказал, что сможет поддерживать связь с мисс Истлейк по портативной рации. Я ответил, что особой спешки нет. Проблема важная, но не срочная. В том смысле, что звонить по 911 не нужно. И я говорил правду. Если Том намеревался покончить с собой в круизе, я не мог ему помешать. Но я не думал, что он пойдёт на такое, когда рядом мать и брат.
Я не собирался рассказывать Уайрману о том, что тайком рылся в сумочке дочери, этого я стыдился всё больше. Но как только раскрыл рот, а начал я с «LINK-BELT», остановиться уже не мог. Рассказал практически всё, закончив Томом Райли, стоящим на верхней ступени лестницы, ведущей в «Розовую малышку», бледным, мёртвым, без одного глаза. Думаю, отчасти я не останавливался, потому что знал: Уайрман не сможет сдать меня в ближайший сумасшедший дом. Не имеет законного права. Была и другая причина: Уайрман оставался незнакомцем, пусть меня и привлекала его доброта и здоровый цинизм. Иногда (думаю, довольно часто) рассказывать истории, если ты их стесняешься, или они могут показаться безумными, куда проще, когда твой собеседник — незнакомец. Но прежде всего рассказ этот приносил мне облегчение: я словно выдавливал из себя яд после укуса змеи.
Когда Уайрман наливал зелёный чай себе, рука его заметно подрагивала. Меня это заинтересовало и встревожило. Потом он посмотрел на часы, которые носил, как медицинская сестра, на внутренней стороне запястья.
— Через полчаса или около того я должен пойти в дом и проверить, как там она. Я уверен, всё у неё хорошо, но…
— А если нехорошо? — спросил я. — Если она упала или что-то в этом роде?
Он вытащил из кармана летних брюк портативную рацию, размерами не превышающую мобильник.
— Я слежу за тем, чтобы рация всегда была при ней. По всему дому есть кнопки вызова, но… — Он постучал большим пальцем по груди. — Настоящая система тревоги — здесь. Единственная, которой я доверяю.
Он посмотрел на Залив и вздохнул.
— У неё болезнь Альцгеймера. Пока в начальной стадии, но доктор Хэдлок говорит, что прогрессировать она, возможно, будет быстро, раз уж началась. Через год… — Он печально пожал плечами, потом лицо его прояснилось. — Каждый день в четыре часа мы пьём чай. И смотрим Опру. Почему бы тебе не зайти и не познакомиться с хозяйкой дома? Я даже угощу тебя куском островного лаймового пирога.
— Хорошо, — кивнул я. — Договорились. Ты думаешь, это она оставила сообщение на моём автоответчике со словами о том, что Дьюма-Ки — несчастливое место для дочерей?
— Конечно. Хотя, если ты ждёшь объяснений (или ждёшь, что она вспомнит о звонке), удачи тебе. Но я, возможно, могу немного помочь. Ты вчера спрашивал о её братьях и сёстрах, а я не поправил тебя. Дело в том, у Элизабет были только сёстры. В семье рождались исключительно дочери. Самая старшая — где-то в 1908 году. Элизабет появилась на свет в 1923. Миссис Истлейк умерла через два месяца. От какой-то инфекции. А может, от тромба… кто теперь скажет? Это произошло здесь, на Дьюма-Ки.
— Отец женился второй раз? — Я всё ещё не мог вспомнить имя.
Уайрман мне помог.
— Джон? Нет.
— Ты же не собираешься сказать мне, что он воспитывал здесь всех шестерых. Как-то это слишком готично.
— Он пытался, с помощью няни. Но его старшая дочь убежала с парнем. С мисс Истлейк произошёл несчастный случай, и она чуть не умерла. А близняшки… — Уайрман покачал головой. — Они были на два года старше Элизабет. В 1927 году они исчезли. Предполагалось, что они пошли купаться, их унесло подводным течением, и они утонули в caldo grande.[62]
Какое-то время мы смотрели на воду (эти обманчиво кроткие волны, которые выпрыгивали на берег, как щенки) и молчали. Потом я спросил, узнал ли он всё это от Элизабет.
— Частично. Не всё. И она путалась в своих воспоминаниях. Я нашёл информацию о том случае на сайте, посвящённом истории Залива. Переписывался по электронной почте с одним библиотекарем из Тампы. — Уайрман поднял руки и пробежался пальцами по воображаемой клавиатуре. — Тесси и Лаура Истлейк. Библиотекарь прислал мне копию выпуска городской газеты за 19 апреля 1927 г. От заголовка на первой полосе пробирала дрожь. Два слова. «ОНИ ИСЧЕЗЛИ».
— Господи, — выдохнул я.
— В шесть лет. Элизабет было четыре, она уже понимала, что произошло. Может, даже могла прочитать такой простой заголовок, как «ОНИ ИСЧЕЗЛИ». После смерти близняшек и бегства Адрианы, старшей дочери, в Атланту с одним из работников отца, не приходится удивляться решению Джона покинуть Дьюму. Он и оставшиеся дочери перебрались в Майами. Много лет спустя он вернулся, чтобы умереть здесь, и мисс Элизабет ухаживала за ним. — Уайрман пожал плечами. — Примерно так же, как я ухаживаю за ней. Поэтому… ты понимаешь, почему женщина с начавшейся болезнью Альцгеймера может считать Дьюму злополучным для дочерей местом?
— Пожалуй, но откуда эта дама преклонного возраста узнала телефонный номер нового арендатора?
Уайрман бросил на меня озорной взгляд.
— Арендатор новый, дом старый, автоматический набор всех здешних телефонов — там. — Он указал на дом за спиной. — Есть ещё вопросы?
Я вытаращился на него.
— Она может позвонить мне в режиме автоматического набора?
— Не вини меня. Я появился здесь позже. Кто-то ввёл телефонные номера принадлежащих ей домов в память её телефонного аппарата. Наверное, это сделал риэлтор. А может, управляющий делами мисс Истлейк. Он приезжает сюда из Сент-Питерсберга каждые шесть недель, чтобы убедиться, что она жива, и я не украл коллекционный фарфор. Когда он появится в следующий раз, я его спрошу.
