Самозванцы - Маргарет Петерсон Хэддикс
– Это твой следующий вопрос? – слабым голосом спросила Натали. Она ни о чём не могла думать. Как бы она ни скучала по бабушке, теперь Натали страшно хотелось увидеть кое-кого ещё. Маму. Настоящую маму. Мама была отличным агентом по недвижимости и хорошо зарабатывала, но она тысячу раз твердила Натали, что нельзя измерять человеческую значимость деньгами. Нельзя думать, что бедняк в отличие от богача не человек. Судя по всему, другой Натали этого никто не объяснил. «Или я ошибаюсь?»
Натали вспомнила отчаявшихся людей, которые теснились в зале две недели назад во время суда над миссис Грейстоун; она вспомнила, как им лгали, как манипулировали ими. Вспомнила слова Эммы – что в воздухе здесь распыляют что-то, что заставляет людей злиться и бояться. И быть покорными. Это было ужасно. Прежде чем Эмма поняла, что происходит, и велела им задержать дыхание, Натали успела и сама ощутить то же самое. Она чуть не задохнулась от постоянного мерзкого запаха, от страха и отчаяния, которые не проходили.
Но в доме другой Натали не было ни намёка на этот запах.
– Ты должна мне рассказать, – произнесла другая Натали почти умоляюще. Она подалась вперёд, выразительно размахивая руками. – Я хочу знать всё, а мне ничего не говорят!
Она притворяется? Врёт? Только делает вид, что ей не всё равно?
«Нет, она говорит искренне», – подумала Натали, потому что на её месте сама сказала бы то же самое и таким же тоном.
– Вообще-то я не отсюда, – осторожно начала она. – Но я немножко видела, как живут обычные люди в вашем городе. Очень плохо. И мне кажется, отчасти в этом виновата твоя мама.
– Конечно виновата, – кивнула другая Натали. – Она управляет всем городом. И даже целым штатом. Папа просто марионетка. Пустое место. Я терпеть не могу своих родителей. Они ужасные люди.
И Натали накрыло очередное воспоминание. Она вспомнила, как познакомилась с Грейстоунами – в тот день, когда у них пропала мама. Финн, Эмма и Чез были растеряны и испуганы. Натали пыталась отвлечь их рассказом о том, какие у неё ужасные родители: она уверяла, что вообще все родители такие. Она тоже сказала «ненавижу».
Но на самом деле она не питала к родителям ненависти. С ними было трудно ладить, они бесили Натали, и из-за них она часто чувствовала себя несчастной. Особенно во время развода. Но папа совсем не возражал, когда она предложила приютить Грейстоунов, оказавшихся на улице. Натали сомневалась, что чьи-нибудь другие родители согласились бы на это. А мама… мама всегда помогала людям. Поэтому она в конце концов и пропала. Она подвергла себя опасности именно потому, что пыталась спасти Грейстоунов. И Натали.
– Зачем тебе это знать? – спросила она. – Просто так? Ты хочешь что-то изменить? Хочешь, чтобы жизнь стала другой?
Другая Натали устремила на неё свои внимательные карие глаза.
– Да, – шёпотом ответила она. – Я очень хочу изменить мир.
Несколько секунд обе сидели неподвижно. Затем другая Натали обернулась и посмотрела на плакат. Она встала, залезла на постель и совсем содрала его со стены. А потом начала кромсать, пока он не превратился в кучку обрывков на одеяле и на подушках.
– Вот, – тяжело дыша сказала другая Натали и сбросила клочки бумаги на пол. – Я закончила то, что ты начала. Это люди, которые не желают перемен. Они хотят, чтобы власть принадлежала им, а остальные пусть мучаются. И мне надоело притворяться, что я такая же! Мне плевать, что подумают мама, папа и бабушка!
«Она храбрее меня, – подумала Натали. – Ей можно довериться». Она сделала глубокий вдох и сказала:
– Так. Ты когда-нибудь слышала о параллельных мирах?
Глава 38
Натали
Когда Натали закончила, другая Натали произнесла всего одно слово:
– Докажи.
– Но как? – спросила Натали. – Что тебя сможет убедить?
Другая Натали откинулась на спинку кресла.
– Покажи мне рычаг в подвале, – потребовала она. – Отведи меня в другой мир. В твой мир.
Натали сомневалась, что это хорошая идея. Впрочем, у них и без того хватало проблем.
– Ты забыла, что мы заперты в комнате? – спросила она. – И что в доме полно уборщиков, которые перепугаются, увидев нас рядом? Даже если мы закричим и позовем на помощь, а потом одна из нас спрячется и подождёт, пока дверь не откроют… нельзя, чтобы кто-нибудь увидел, как типа одна и та же девочка дважды спускается по лестнице.
Другая Натали постучала себя пальцем по подбородку.
– Насколько я тебе доверяю? – пробормотала она. – Ты видела, как я порвала плакат, но это я всегда могу отрицать. – Она закусила губу, а затем, видимо решившись, встала, подошла к комоду и достала красный шарф, совершенно такой же, как тот, который Натали носила прошлой зимой.
Пожалуй, не стоило этому удивляться, ведь обе Натали были одеты в совершенно одинаковые тёмные джинсы и кремовые футболки.
– Я завяжу тебе глаза, – пояснила другая Натали, подходя к Натали с шарфом.
– Думаешь, тогда уборщики не заметят, что мы похожи? – спросила Натали. – Но…
– Нет, – нетерпеливо перебила другая Натали. – Это чтобы ты не видела, каким путём я выведу тебя отсюда.
Натали нахмурилась, но всё-таки позволила завязать себе глаза. Другая Натали повернула её вокруг оси и направила вперёд. Шарф закрывал обзор не полностью. «Неужели она не играла в жмурки, когда была маленькой? Разве она не знает, что через низ почти всегда видно?» – задумалась Натали.
Судя по всему, они направлялись к шкафу. Натали услышала, как открылась дверца и загремели вешалки. Потом другая Натали отодвинула в сторону туфли.
«Она что, не понимает, что слышать хуже я не стала?» – удивилась Натали.
Затем раздался щелчок.
– Что это было? – спросила Натали.
– Именно то, что тебе не надо видеть, – ответила другая Натали.
Потом что-то ещё отодвинулось, и другая Натали снова подтолкнула Натали вперёд. Та воскликнула:
– Ты хочешь, чтобы я врезалась в стенку?!
Но задняя стенка шкафа исчезла. Натали опустила глаза и увидела свои кроссовки – нет, кроссовки другой Натали, – небрежно валяющиеся в стороне подошвами вверх. Мыски кроссовок должны были упираться в стену, но вместо этого они висели над пустотой.
Натали ахнула:
– В вашем доме есть тайные ходы?!
– Не как у вас, – ответила другая Натали. –
