Dok - Ночная смена
— Да порядок, порядок, довезем — не волнуйся — орет он кому-то оставшемуся снаружи.
Двери закрываются, автобус трогается. Мы выкатываемся с завода и к нам присоединяется УАЗ-буханка.
— Куда едем? — спрашиваю беззаботного Ильяса, сидящего так, что его автомат — только сейчас замечаю, что у него АК, как и у меня, только с какой-то оптикой, не армейской, а магазинной еще, и направлен стволом он в салон — на сидельцев. Что-то мне говорит, что это явно какие-то штрафники.
— В деревню Узигонты — отвечает мне Ильяс.
— Слушай, кончай хохмить. Скажи нормально.
Он делает круглые глаза. Становится немного похожим на возмущенного филина.
— Вот кавай! Куда серьезнее. Рядом деревня Велигонты расположена. И еще Олики.
— Я первый раз слышу. Это далеко?
— Рядом. За Марьино.
Ну, Марьино я знаю.
Еще когда был совсем мелким одноклассник Никон нарассказывал, что там в болоте застряла «Пантера» — торчит только верх башни со всякими приборами-перископами и метрах в трех из воды выглядывает набалдашник дульного тормоза. И что там были громадные немецкие склады, которые наша артиллерия сожгла к чертовой матери. Мы воодушевились — и устроили вылазку. Родителям наплели чего-то, припасли харчей, питья — и поехали. Наверное, была такая же весна — и, прибыв на место, мы поняли, что в такой слякоти и мокром снеге нам в наших резиновых сапогах до «Пантеры» не добраться. То, что танк там стоял, мы не сомневались — благо видали за Лугой в дрище брошенный и влезший по башню в жижу наш танк — БТ. Мы до него добрались с большим трудом — топко слишком. А «Пантера» больше — значит точно не долезть. Пошли рыть склады. Склады оказались странными — под тонким слоем земли — толстенный слой жженых железяк, разорванные винтовочные гильзы — немецкие и французские, пули с выплавившимся из них свинцом, огрызки обойм — и все. Но много. Рылись в этом хламе, надеясь хотя бы свинца наковырять, но толку никакого. Думали, что он должен вниз стечь — а он зараза маленькими комочками — аккурат на пульку.
Зато нашли снаряд. Здоровенный, с насечкой от резьбы на медном пояске и с полурасквашенным взрывателем — оболочка была наполовину сорвана, торчали забитые землей какие-то деталюшки и чуть ли не пружинки.
Тогда эта чушка показалась нам здоровенной, но сейчас полагаю, это был банальный 152 миллиметровый. Немного опасаясь — из-за гнусного вида взрывателя — сделали носилки и с трудом отволокли подальше за деревню. Очень далеко отволокли. Ну во всяком случае мы так думали. Потому как замудохались изрядно.
Дальше собрали костерок, воткнули в него снарядец, подпалили все это и залегли метрах в двадцати — там яма была дельная — капонир, что ли старый.
Раньше мы такие чушки не рвали, а всякая мелочь на манер гранат и полковушечных снарядов и минометок не впечатляла.
Прождали пять минут, десять. К пятнадцати пошло. Все тихо. Костер что ли потух?
Тут и долбануло, хорошо никого не нашлось умного пойти глянуть — не выкатился ли снаряд из костра.
Хорошо нас тогда приложило, лежали некоторое время как глушенные рыбы.
А с неба комочки земли и веточки сыплются.
Особенно удивило — как гвоздануло по всему телу землей. Как с пары метров если бы плашмя упали. Говорим друг другу что-то, губы шевелятся — а не слышно, хотя не тишина вокруг. Глянули на костерок — тошно стало.
Вместо костерка в мерзлой земле воронка метра два диаметром, да в полметра глубиной, на воронке березы рубленные буквой зет лежат — и вместо полянки маленькой — поляна большая — все кусты и подлесок метров на десять сбрило — только огрызки торчат.
А Никон чуть не плачет — и губами шевелит интенсивно.
С трудом — но поняли — недалеко мы от деревни.
Надо уносить ноги.
Выкатились на дорогу — еще тошнее стало — там провода какие-то на столбах — так провода снесло прилетевшим куском дерева. Все, тикать надо.
Вышли в Марьино, идем такие милые дети, невинный вид соблюдаем, а местные кулаками грозят и ругаются.
Никон приссал, да и мы — тоже.
— Надо уходить шустро — а то и впрямь мильтоны приедут. Пошли через поля аэрации!
Мы сдуру и согласились.
Поля аэрации оказались местом, куда сливали фекалии, а потом растили капусту. Везде снег, а на этих чертовых полях — жижа. Чуть-чуть не до обреза сапог. Ох, и замаялись мы по этой жиже продираться. Так потом и не собрались на «Пантеру» глядеть, ну его к черту, это Марьино.
— Кого сопровождаем? — спрашиваю своего командира.
— Съемочную группу «Дом-3». А заодно «Остаться в живых» и «Последний герой».
— Это как?
— А так. Вторая компания уже такая — хотят быть сами по себе, не подчиняются директору завода, воду мутят — нахер с пляжа. На выселки. Кошка бросила котят — пусть вертятся как хотят. В мешках пара ружей. Рация коротковолновая. Жратва на три дня. Короче — набор «Счастье Робинзона». Понравится жить своим умом — на здоровье — одумаются — сеанс связи оговорен.
— А если разбойничать начнут?
— Виселицы видел у Завода?
— Нет.
— А они там есть. Так что — выбор их.
Один из пассажиров восклицает:
— Вы не имеете права так поступать с живыми людьми!
— Увянь! — веско велит Ильяс.
И тот вянет.
— Эй, живорезы — вот это местечко, что я говорил — обращается к Ильясу и мне водила — молодой парень, чернявый и покрытый густой многодневной щетиной. За рулем автобуса он выглядит аутентично, ни дать ни взять типовая маршрутка с типовым водителем. Тычет пальцем за окно. Там какой-то поселок вроде.
За окном — слева пожарище. Несколько домов сгорело — стоят коробки. У дороги валяется пара десятков тел — чуть ли не рядком — обгорелые, чернокопченые, в лохмотьях одежды. Поодаль — несколько таких же стоячих. Вроде даже двигаются.
— Во, второй с краю видите?
— Ага — отзывается глазастый Ильяс.
— Что, что там? — спрашивает с ужасом глядящий в окно пассажир.
— А бака — огнеметчик тут какой-то образовался — неторопливо рассказывает снайпер.
— Решил огнеметом зомби жарить?
— Йепп! Только не учел, что прожарить мозги в черепной коробке куда как не просто.
— Надо было ему с микроволновкой бегать.
— Да тоже результат аховый. Сейчас Марьино пойдет?
— Марьино. У наших тут блок пост был. Потом Морфеус пришел — и все, свалили.
— Почему Морфеус?
Водила задумывается.
— Просто он то ли черномазый, то ли горелый — харя у него черная. И двигается быстро. То есть двигался.
— Упокоили?
— Черт его знает. Гоняли его бэтром, вроде б подстрелили.
Марьино пустое. Ни людей, ни зомби. Только на выезде мелькает что-то неприятно быстрое, тут же скрываясь за домами. Не могу сказать что именно — то ли здоровенная собака, то ли некрупный зомби. Успеваю зацепить взглядом характерные детали человеческого костяка наполовину торчащего из канавы. Чисто обглодан. О, еще один поодаль. И еще вон, подальше от дороги, кучкой, сразу несколько.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});