Антоний Оссендовский - Люди, боги, звери

Продвигаясь вперед, мы увидели вдали большую отару овец, но, подъехав поближе, обнаружили, что на равнине теперь пасутся лишь редкие стада, остальные уже отошли на значительное расстояние. В стороне можно было разглядеть еще тридцать или сорок животных, они карабкались и прыгали по горным склонам. Достав бинокль, я стал их рассматривать. Оставшаяся часть стада были обыкновенные овцы; те же, что ушли на другой край, оказались монгольскими антилопами (gazella qutiurosa), а те, что ускакали в гору, горными баранами (ovis argali). Вся эта смешанная компания мирно паслась скопом на равнине, привлеченная вкусной травой и чистой водой. В реке было много полыней, и кое-где над водой поднимались клубы пара. Постепенно антилопы и горные бараны стали поглядывать в нашу сторону.

— Скоро они начнут перебегать нам дорогу, — засмеялся монгол. — Забавные твари. Иногда идут за тобой не одну милю, только чтобы перебежать дорогу перед носом у лошадей, а потом, довольные, скачут прочь.

Я был знаком с этой привычкой антилоп и решил воспользоваться ею для охоты. Вот что мы придумали. Один монгол с навьюченным верблюдом продолжал двигаться по дороге, мы же трое повернули направо и, вытянувшись полукругом, направились к стаду. Озадаченные антилопы замерли, напряженно вглядываясь в нашу сторону. Согласно неписаным правилам, они должны были перебежать дорогу всем четверым. Наш маневр явно смутил их. В стаде насчитывалось около трех тысяч голов. Все это воинство начало беспомощно метаться из стороны в сторону. Вот большая группа устремилась было к нам, но, вспомнив о четвертом путнике, повернула назад, а потом все повторилось заново. Около пятидесяти животных, разбившись на два отряда, приблизились ко мне. Когда нас разделяло уже сотни полторы шагов, я с громким криком выстрелил. Антилопы застыли как вкопанные, а опомнившись, стали кружить на одном месте, сталкиваясь лбами и даже пытаясь перепрыгнуть друг через друга. Паника дорого обошлась им: за это время я успел выстрелить четыре раза, убив двух великолепных антилоп. Мой друг оказался еще удачливей: выстрелив только раз в бегущее стадо, он одной пулей сразил сразу двух животных.

Тем временем горные бараны забрались уже высоко в горы и, выстроившись, как солдаты, в ряд, поглядывали на нас сверху. Даже на таком расстоянии я мог любоваться их великолепным сложением, гордой посадкой головы и мощными рогами. Подобрав добычу, мы нагнали уехавшего вперед монгола и продолжили путь. По дороге нам попадались трупы овец — рога вырваны, бока разрезаны.

— Работа волков, — заметил наш проводник. — Их здесь много бродит.

Еще не раз встречались нам стада антилоп, они долго сопровождали нас, а улучив момент, длинными прыжками перебегали дорогу. Пронесясь стрелой шагов двести, животные останавливались и принимались преспокойно пастись. Однажды я нарочно повернул верблюда назад — стадо вновь насторожилось и помчалось мимо меня. Отбежав на расстояние, сочтенное безопасным, антилопы еще раз на бешеной скорости, словно под ними были раскаленные угли, пересекли мне дорогу и вновь возобновили свои раздумчивые поиски пропитания — как раз по ту сторону дороги, где мы их впервые спугнули. Как-то я трижды проделывал такой фокус с одним стадом антилоп — всякий раз они вели себя одинаково, не в силах сопротивляться своей глупой привычке, что меня очень смешило.

В долине нас ждала пренеприятная ночь. Мы разбили привал у замерзшего источника; высокий берег защищал нас от пронизывающего ветра. Затопили печь, вскипятили воду. В палатке было тепло и уютно. Мы мирно отдыхали, предвкушая удовольствие от предстоящего ужина, когда внезапно за войлоком раздался вой и жуткий — казалось, вырвавшийся из самых недр ада — хохот. В ответ послышались протяжные и скорбные завывания с другого конца долины.

— Волки, — невозмутимо объяснил проводник, взял мой револьвер и вышел из палатки. Он отсутствовал довольно долго, наконец раздался выстрел, и вскоре монгол вернулся.

— Немного напугал их, — сказал он. — Собрались на берегу Адера у верблюжьего трупа.

— А наших верблюдов не тронут? — спросили мы в один голос.

— Сейчас разведем костер снаружи — тогда они не потревожат нас.

Поужинав, мы вернулись в палатку, но я еще долго лежал без сна, прислушиваясь к треску горящих поленьев, глубоким вздохам верблюдов и отдаленному вою волчьей стаи. Наконец все звуки отступили, и я заснул. Не знаю, сколько я спал, но вдруг резко проснулся от сильного толчка в бок. Мое место было с краю, а толкали меня, и довольно бесцеремонно, снаружи. Я решил, что кто-то из верблюдов жует войлок, и с силой заколотил «маузером» по палатке. Раздался пронзительный визг, и сразу же мелко застучали камешки — кто-то быстро улепетывал. Утром мы обнаружили волчьи следы, они подходили к самой палатке со стороны, противоположной костру. Звери начали рыть подкоп, но я вспугнул их, наставив кому-то синяков.

Проводник с полной серьезностью просветил нас насчет того, что волки и орлы — слуги Джагистая. Это, впрочем, не мешает монголам охотиться на волков. Однажды, гостя у князя Бейсея, я наблюдал такую охоту. Монгол на быстрейшем скакуне догнал на равнине волчью семью и поубивал всех тяжелыми бамбуковыми палками, которые зовутся здесь ташурами. В свое время один русский ветеринар научил монголов травить волков стрихнином, но те вскоре отказались от этого способа, боясь за собак, самых преданных друзей кочевников. Что касается орлов и ястребов, то на них они действительно не охотятся и даже подкармливают. Когда монгол свежует зверя, он обязательно бросит кружащим в воздухе хищникам несколько кусков сырого мяса, которые они подхватывают на лету, — так мы кидаем мясо собаке. Со своей стороны, орлы и ястребы отгоняют сорок и ворон — очень опасных для скота и лошадей: они расцарапывают и клюют ранки и ссадины у них на спинах, превращая их в незаживающие язвы и причиняя тем самым бедным животным невыносимые страдания.

Логово смерти

Наши верблюды медленно, но неуклонно тащились на север. Делая в день по двадцать пять — тридцать миль, мы наконец подъехали к небольшому монастырю, расположенному несколько левее основной дороги. Его массивные, в форме квадрата постройки окружал высокий частокол. Четверо ворот — со всех сторон — вели к четырем дверям храма, находящегося в центре монастыря. Его многочисленные — в китайском стиле — крыши, поддерживаемые красными лакированными колоннами, гордо высились над остальными низенькими строениями. По другую сторону дороги стояла, как нам показалось, крепость, обернувшаяся при ближайшем рассмотрении дуганом, который китайцы всегда строят в виде крепости с двойными стенами, отстоящими друг от друга на несколько футов. Внутри этих стен размещаются жилые домики и магазины, там же на всякий случай всегда находятся в полной боевой готовности двадцать или тридцать торговцев, вооруженных с головы до пят. Такие дуганы могли при необходимости долгое время выдерживать осаду. Между дуганом и монастырем, ближе к дороге, я заметил палатки кочевников, хотя ни скота, ни лошадей поблизости не было. Очевидно, монголы разбили здесь временный лагерь, оставив скот в горах. На некоторых юртах развевались разноцветные треугольные флажки — знак, что там находится заразный больной. Перед другими торчали высокие колья, поверх которых болтались монгольские шапки, это означало, что хозяин умер. Повсюду слонялись бродячие собаки: видимо, трупы сбрасывали неподалеку в ущелье или вдоль берега реки.