Эдуард Веркин - Большая книга ужасов – 6

Следы петляли между деревьями и кочками, забираясь все дальше в лес. Мы с упорством ишака шли по ним. От дома мы удалились, наверное, километров на пять, а то и больше, ноги, во всяком случае, болели здорово. А никаких признаков Дохода, кроме этих самых следов, видно не было.

Это начинало меня пугать.

«Мне кажется, что Доход не мог уйти так далеко», – написала Тоска.

– А мне кажется, что мы вообще заблудились, – сказал я. – От Чугуна толка особого нет, ясно, что охотничьих собак в его роду не было. Следы видно плохо. И вообще… Короче, лучше нам отправиться к дому. Хотя я лично, где дом, не представляю…

– Там! – указал пальцем Гундосов.

Мы посмотрели в указанную сторону. «Там» ничем не отличалось от других направлений. Гундосов сверился с компасом и подтвердил направление. И мы пошли в сторону «там».

И шли еще, наверное, полчаса.

Через полчаса Тоска резко остановилась и подняла палец.

А потом указала этим пальцем на землю.

И мы увидели, что совершенно неожиданно к большим следам присоединились маленькие.

«Что это?» – спросила Тоска.

– Следы, – тупо ответил я.

«Вижу, что следы. А почему их две пары?»

Это был вопрос.

Чугун понюхал следы и почесал себя ногой за пузо.

– Что тут? – спросил у него Гундосов. – Кто тут прошел?

Чугун понюхал землю еще раз, но ничего ответить не смог.

– Дублон, – сказал Гундосов. – А еще говорил нам, что следопыт…

Гундосов наклонился над следами, но и сам ничего путного сказать не смог.

– Предлагаю по этим следам не ходить, – сказал я.

Тоска сделала вопросительное лицо.

– Какие-то подозрительные следы, – ответил я.

Тоска написала что-то на бумажке и сунула мне под нос.

«Ну, вы тут подозревайте себе, а я пойду посмотрю. Все равно других следов нет».

И Тоска двинулась по следам и скрылась в зарослях то ли боярышника, то ли еще какого бессмысленного растения. Чугун тявкнул и вильнул за ней. Гундосов посмотрел на меня. Я пожал плечами и поспешил за Тоской.

И тут же Тоска выскочила из кустов обратно. Глаза у нее выпучились до крайней степени. Тоска подскочила к нам и уже было открыла рот, но я успел зажать его ладонью. Тоска вращала глазами и показывала на кусты.

Я понял. Понял, что пора драпать.

Шерсть на загривке у Чугуна встала дыбом. Этот бывший предводитель областных байдарочников шуганулся, даже забыв про свою родную сестру.

– Уходим, – Гундосов устремился вслед за Чугуном.

Кусты боярышника зашевелились.

Тут и мне уже стало страшно. Я решил, что мы наткнулись на медведя. В башке проскочил дурацкий совет: если медведь молодой – лезть на тонкое дерево, если медведь старый – на толстое. Старый медведь тонкое дерево выдернет, а молодой на толстое дерево залезет. А как определить – молодой или старый?

– Линяем! – Я схватил Тоску за руку и потащил ее вслед за Гундосовым.

За спиной у нас раздался рев. Мощный такой рев, грозный. И кажется, даже дерево упало. Рев прибавил нам сил, и мы поднажали еще.

Я видел перед собой скачущий затылок Гундосова, затылок Гундосова выглядел почему-то смешно. Как-то чересчур квадратно, мне почему-то представилось, что к этому затылку отлично пошла бы ручка или пропеллер.

Мы выскочили на полянку. Трава, цветочки, иван-чай. Целое море иван-чая, я такого никогда не видел – настоящее алое озеро. Очень красиво. Очень. Никогда такой красоты не видел. Прямо посреди полянки торчало засохшее дерево.

– Иван-чай! – сказал Гундосов задыхаясь.

– И что?

– Иван-чай – любимая жратва лосей!

– Ты хочешь сказать, это…

Но закончить я не успел. На полянку выскочил рослый лось. Вернее, лосиха – рогов у зверя не было, а, насколько я помнил, роги, или рога, только у мужиков бывают. У самцов.

– Это же самка, – сказал я. – Чего ее бояться?

– Это хуже, – прошептал Гундосов. – Помните следы? Это был не Доход, это был лось! Он просто так копыта растопыривал, чтобы в мох не проваливаться. А маленькие следы? Маленькие следы – это лосенок! Лосиха с лосенком – это хуже медведя!

И очень скоро мы в этом убедились. Появившаяся лосиха обвела поляну неодобрительным взглядом, увидела нас. Откуда-то сбоку матери высунулся лосенок. Лосенок был длинноногий и смешной. А вот его мама смешной совсем не была.

– Ударом копыта лось убивает медведя, – как нельзя кстати сообщил Гундосов.

И мы опять побежали. К дереву.

Лосиха заревела и рванула за нами. Видимо, она решила, что мы хотим ее преследовать, и теперь собиралась нам отомстить. Затоптать копытами.

Быть забоданным лосем – еще куда ни шло. Но быть затоптанным лосихой я не собирался, это было слишком унизительным концом для такого бывалого человека, как я.

Мы бежали к дереву, разъяренная лосиха бежала за нами.

Первым до дерева добрался Гундосов. Гундосов с проворством опытной макаки взобрался на сук и принялся кричать, чтобы мы поспешали. А мы и так поспешали.

Добежав до дерева, я подкинул вверх Тоску, а затем забрался сам. Лосиха подскочила к дереву и стала лупить в ствол копытами. Дерево вздрагивало, но держалось крепко.

Чугун остался на земле. Он тоже было попытался присоединиться к нам, но собаки для таких упражнений не очень хорошо приспособлены, поэтому, ободрав раза два брюхо, Чугун оставил свои попытки. Правда, уходить он не собирался, вился рядом.

Разъяренная лосиха принялась за ним гоняться вокруг дерева и пытаться прибить копытом. Мы наблюдали за этим шоу с большим удовольствием. Потом с опушки леса подтянулся лосенок, и лосиха разъярилась окончательно. Материнские инстинкты заглушили в ней голос разума, на морде у нее проступила пена, и лосиха стала гоняться за Чугуном с двойным усердием.

Чугун уворачивался от нее довольно успешно, но потом ему не повезло, лапа попала в кротиную нору, и Чугун споткнулся. Лосиха возликовала и укусила Чугуна за заднюю часть туловища.

Чугун заверещал, вырвался из лосиных челюстей и рванул в сторону леса. Мы дружно засмеялись.

Лосиха тем временем не собиралась успокаиваться. Она отдышалась, подкрепилась иван-чаем и улеглась нас сторожить.

– Милостивые государи, – спросил я, – вы никогда не ночевали на дереве?

Ни Гундосов, ни Тоска на дереве не ночевали.

Я тоже не ночевал.

Но все в жизни случается в первый раз. Ночевка на дереве тоже. Я пожалел, что это не обширный баобаб, и стал устраиваться поудобнее. Мне почему-то казалось, что мы просидим тут довольно долго.

Так оно и вышло.

Лосиха оказалась упорной и уходить не собиралась. Гундосов предложил Тоске пугануть ее голосом, но мне было жалко лосенка – от вопля Тоски с ним мог случиться разрыв сердца. А я все-таки любил животных. Даже в природозащитную организацию хотел вписаться.