После. Книга II: О воинстве немертвых - Конъюнктурщик
Протелеон и Эвлалия сидели в одном из залов восточного зиккурата, в покоях одного из серых братьев. Протелеон общался с Эвлалией и Зэорисом через тонкие миры крайне редко, когда требовалось передать простые короткие знания или эмоции, могущие предостеречь братьев от опасности.
Но сейчас они были в безопасности. Их никто не побеспокоил бы, и ничто не препятствовало спокойному разговору меж них.
Простая обстановка одной из спален. Ни вина, ни еды. Лишь немного опиума.
Кресло. В нем сидела Эвлалия. Диван. На нем полулежал Протелеон.
— Что же там произошло? — Протелеон закурил трубку с опиумом.
Потому как он не был обычным человеком, то опиум действовал на него иначе. Он лишь расширял сознание, не вызывая привыкания и ломки, боли или ещё чего-то, от чего корчились в муках обычные люди.
— Зеланд. Он огласил курс на восстание.
— Восстание? — Протелеон приподнял свои седые брови.
— Да. Он… — он встала и стала ходить из стороны в сторону. Потом села, потом снова встала, — он говорил… говорил так! Мы все слушали его, словно впадая в странное состояние, а ведь это даже не магия!
— Это не магия, — кивнул Протелеон.
— Видимо, он все так чудесно спланировал. Я не знала, что на соборе представителей будет так много его сторонников.
— Да, похоже, он долго работал над этим, Эвлалия, тщательно подбирая кандидатуры и продвигая своих людей на посты предводителей.
— Да, но мы и не заметили, как… он открыл так много отделений в крепостях, что просто заполонил собор их представителями.
Эвлалия села в кресло.
— Я боюсь. Мне некогда было связаться с тобой. Зеланд не обсуждал это ни со мной, ни с остальными членами коллегии. Ни Азенет, ни Инхерит или Зэорис, никто не был в курсе его речи. Но мне кажется, Зэорис догадывался. Мы не успели ничего предпринять, как весь зал уже скандировал клич, который он бросил.
— Как отреагировала коллегия?
— Мы, после заседания того дня обсуждали произошедшее. Зэорис высказался против восстания, Исеп поддержал его. Инхерит и Азенет поддержали.
— И что же ты?
— Я поддержала его, — ответил Эвлалия глядя прямо перед собой, и строгость была в её глазах.
— Молодец. Ты сделала правильный выбор, — Протелеон приветливо улыбнулся.
Недолгое молчание.
Усталые глаза Эвлалия застыли на верховном маге.
— Скажи, зачем мы делаем это?
— Тебе тяжело?
— Да, мне тяжко дается та служба, которую ты на меня возложил. Тебе ведь известно все, почему ты просто не прекратишь это все, не казнишь всех лидеров заговора?
— По-твоему, — Протелеон дружелюбно ухмыльнулся одним глазами, — я похож на этих бездарей, сидящих в нашем Совете?
— Не понимаю… — Эвлалия нахмурилась и покачала головой.
— Убить врага… это варварство, запомни. Цивилизованный человек прежде всего побеждает своего врага. И лишь затем убивает только при крайней необходимости. На этом законе основана была башня, мы никогда не резали друг друга. И сейчас. Кто такие серые братья? Это маги, Эвлалия. Маги не должны друг друга убивать, — последнюю фразу верховный маг произнес с печалью, — Убью я этих серых братьев, возникнут другие… понимаешь, Эвлалия? Я не могу вечно истреблять заговорщиков.
— И… что же ты хочешь сделать. Протелеон?
— Увидишь.
Глава IV. Террикон из костей
Глава IV
Террикон из костей
_____
Резня.
То, чего нельзя допустить, но также и то, о чем Альтиген думал.
Бывшая палата городской думы теперь называлась Господской палатой или Зданием Черного престола. Местные жители называли палатой, черные рыцари зданием.
Обстановка внутри становилась все более роскошной по сравнению с простодушными и безвкусными временами правления думы.
Город преобразился. Великий Приют стал более величественным, появились бани, появились новые колокольни, а также храмы бога земли, который был окончательно утвержден главным в северном пантеоне; рогатый покровительствовал ордену, парадные доспехи знаменосцев теперь включали в себя шлема с железными рогами, блестящими на свету, украшенными пёстрыми лентами. Черные знамёнами с золотой головой быка свешивались на каждом значимом здании, будь то библиотека или оружейная палата.
Но в этот момент город мало волновал Альтигена.
Мыслями он был в предстоящей ему исторической речи, которую он произнесет, и которая станет вехой в развитии нарастающего конфликта между белым и черным рыцарством.
Речи нынешних времён были более короткими и ёмкими, были лишены пышности прошлых эпох, ещё когда человечество правило континентом, а не пряталось по убежищам.
В зале, где ранее заседала дума, также стояли с трёх сторон длинные столы, за которыми сидели, теперь не думцы, а маги и знаменосцы черного ордена. Всего их было около сотни, самых главных и могущественных, знаменосцев и глав конгрегаций. Они сидели в черных тогах, в каких привыкли ходить с давних времён, не подчиняясь моде местных народов. Кроме них, что важно, на том собрании присутствовали гости из множества крепостей, а также из Нового Храма и Золотого трона. Они сидели не за столами, но ближе к вратам в зал. Было там и несколько купцов из Белого города, которые кроме торговли выполняли дипломатические обязанности на севере континента, белые маги в качестве дипломатов туда сами не ездили.
Свет, лёгкий шум, чей-то кашель, скрип стульев.
Тогда это казалось чем-то торжественным, но позже мало кто из них вспоминал ту речь…
Резная деревянная трибуна, украшенная шкурой медведя, против центральных дверей зала.
— Я желаю здравия всем, кто присутствует на этом собрании, — начал Альтиген, в
