Мария Введенская - Мир Уэйда

Кто-то вскрикнул, и послышался звон разбивающегося стекла и звуки борьбы.

– Гарри… – словно бы вспомнил Уэйд, оторвавшись, наконец, от неземного вида.

С того места, где стоял Уэйд, просматривалась вся цепь номеров по эту сторону, словно они шли одним сплошным коридором. Похоже на зеркало с повторяющимся отражением, как у Четы Арнольфини Яна ван Эйка. Звук шел откуда-то из глубины, и Уэйд побежал уже в который раз за эти дни. Побежал как мальчишка, ругая себя за то, что настолько увлекся видом из окна и ее величеством высотой, что позабыл о друге.

Все комнаты, которые он миновал, отличались друг от друга. Они были совершенно по-разному обставлены, словно части одного дома, и ничуть не напоминали отельные номера. Здесь были и спальни, оформленные в разных цветах и стилях, гостиные, столовые, каминные, несколько гардеробных, роскошная ванная с гигантским джакузи, и множество мелких деталей, разбросанных повсюду, словно в квесте-головоломке из разряда «найди предмет». А если прибавить насыщенные цвета отделки и отличность стилей, то получается какофония. Если, конечно, судить по отдельности – это даже интересно, но как части одного целого, то полное безумие. На архитектурный вкус Уэйда всё это выглядело как-то бестолково и полно абсурда, как и падающие дельтапланеристы с двухэтажными домами на гигантских фруктовых деревьях и шмели-цепеллины, цепляющиеся за них липкими языками. В общем, неплохо здесь устроился кто-то чудной… и Уэйд подозревал, что знает кто. Внезапно звуки борьбы стихли, и он прибавил скорость, ворвавшись вихрем в последнюю комнату. Но к этому моменту всё уже закончилось и закончилось ужасно, как можно было заключить по увиденному.

Здесь находилась оранжерея, богатству которой позавидовал бы не один ботанический сад, но ни Гарри, ни его жертвы уже не было…. Стойки с цветами и растениями, названий которых Уэйд даже не знал и вряд ли бы произнес, делили комнату на участки, а за крайним рядом притаилась лестница, ведущая куда-то вниз. Было влажно как в тропическом лесу, но потоки свежего воздуха из разбитого окна изрядно тушили этот эффект. Красота этой комнаты отвлекала, но Уэйд клятвенно себе обещал больше не поддаваться. До сих пор раскачивалось кресло-качалка, задетое, видимо, во время потасовки. Впереди стояла подставка для ног, а правее – маленький столик, на котором возлежал толстенный роман Стивена Кинга задней обложкой кверху, так что название осталось секретом, но по портрету Уэйд безошибочно угадал короля ужасов и подумал, что это весьма логичный выбор. Будь это дешевый детективный писака, он бы понял, что ошибся адресом. Уютный уголок для владельца этого дома. Уэйд сделал все эти выводы за какие-то доли секунды, лишь окинув комнату быстрым взглядом, а потом бросился к окну на ватных ногах, осознав, что Гарри нигде нет.

Он был внизу. Они оба. На скалистом берегу у спокойных вод бескрайнего океана, играющего цветами здешнего неба. Тело Томаса распласталось на камнях, торчащих из воды плоскими гладкими плато, и забрызгав их кровью цвета гренадина, но без апельсинового сока. Хотя, в общем-то, из цветовой гаммы это никак не выбивалось. Всё казалось гармоничным. В отличие от Томаса, Гарри был почему-то еще жив, но умирал. Его удар пришелся на воду, но в любом случае с такой высоты… по всем правилам…. Может, это из-за фокуса с размерами в этом мире? То ли второй, то ли сорок седьмой… а на деле? Может выгодное хозяину? Кто знает?

Уэйда затошнило, и ком подкатил к горлу. Что-то оборвалось. Он понял, что это не раны, не десятки переломов, не разрывы органов, это определенно смерть – то, что не поддается лечению.

Гарри наполовину вылез из воды словно краб, на которого наступили, и замер. У Уэйда перехватило сердце. Он даже не мог впасть в истерику. Это был второй по важности человек в его жизни, и теперь он тоже умер… почти умер. Уэйд сорвался с места и бросился вниз по лестнице, куда бы та не вела. Возможно, это не отличалось рациональностью, но он сделал это скорей по инерции, потому что надо было что-то делать – бежать вперед, а не назад к лифту через весь коридор. Лучше уж по лестнице, сколько бы пролетов там не насчитывалось… вот и всё. Но, не взирая на поглотивший его ужас и шок, Уэйд все-таки удивился, когда вылетел через полминуты на узкую корявую и довольно крутую тропку, ведущую к пляжу, заваленному тысячелетними валунами. Сплошные иллюзии. Всё иллюзии. Глупо сфабрикованная шутка… кроме Гарри, кроме его умирания. Он лежал наполовину в воде, слабо сжимая руками камни. Симметрично и синхронно, видимо, показывая, как мог, что еще пока жив, а может, лишь совершая какие-то рефлекторные посмертные движения.

– Гарри! – воскликнул Уэйд и упал перед ним на колени. – Сейчас… сейчас я помогу.

Он бережно взял его за плечи и словно хрупкую куклу, словно боясь причинить лишнюю боль, перевернул на спину. Да нет… он конечно же не жилец. Лицо в кровоподтеках и ссадинах. Какое-то не его. Даже когда они сцепились с ринтоновскими, и Гарри досталось по самое не балуйся – особенно по лицу – он выглядел куда лучше. Его рубашка вся намокла и сменила цвет на темно красный, почти черный. Гарри всегда был хорошего телосложения, крепким парнем и сохранил форму, но сейчас его грудная клетка вмялась словно кратер. По дергающимся рукам, которые словно бы потеряли опору, и шее расплывалась кровь такого гармоничного с этим миром цвета. Глаза слепо и бешено вращались, рот раскрылся… рот, доверху заполненный красным. Рот вампира. Уэйд, для которого всё здесь внезапно потеряло всякое очарование и привлекательность, вспомнил о том мире, где грудная клетка его друга не была проломлена, а изо рта не хлестала кровь. Ему вдруг страстно захотелось туда, откуда он пришел. Туда, где осталось пустовать его место. Туда, где по его милости не передохло полгорода и туда, где живой и здоровый Гарри не собирался пристрелить его на ферме Кобенов и не смотрел на него как на врага народа. Вот так вот решаться иллюзии, и на первый план выходит то, чего ты на самом деле хочешь.

– Гарри… – задохнувшимся подавленным голосом позвал Уэйд.

Бешено вращающиеся глаза сфокусировались, но они по-прежнему оставались слепыми и рыбьими, как глаза мертвеца, которые не видят тебя, где бы ни стоял. Даже если ты прямо по курсу, ощущения видимости нет. Может потому что душа уходит? Есть иконы и картины, от которых нельзя спрятаться – они излучают сознание. А там, где его уже на грош, и рассчитывать не на что. Очередная порция крови выплеснулась изо рта, и Гарри хоть и криво и малопонятно, но всё же смог произнести имя друга. Из глаз Уэйда потекли слезы. Надо же, он ведь даже по жене их не пролил…. А сейчас словно прорвало. Может за обоих? Гарри дернул головой, видимо, хотел покачать, и рассек висок о камни. Уэйд с ужасом схватил его лицо ладонями во избежание дальнейших повреждений. Хотя это просто нелепо…. Собрав все свои силы, Гарри снова открыл рот, выплеснув новую порцию крови, и произнес свой булькающий и полный боли вопрос.