Олеся Брютова - Городские легенды

Я долго не мог понять такой щедрости владельцев зеркала, но позже, полируя блестящую поверхность, я обнаружил несколько очень важных дефектов без сомнения существенно понижавших стоимость. Цвет его был странным, слегка багровым, словно мастер (а то, что это была ручная работа, я не сомневался) использовал при изготовлении зеркала какие-то необычные примеси, а не простую серебряную амальгаму. Позже, протирая поверхность, я обнаружил на ней пять или шесть черных точек, не поддающихся ни тряпке, ни даже специальному моющему средству. Эти точки были равноудалены друг от друга и находились по краям, образуя странную фигуру с пустотой в центре. И если долго смотреть в пространство между точками, то начинало казаться, что зеркало обретает дополнительную глубину. "Безусловно, это иллюзия", – подумал я тогда. Но все равно долго сидел, пытаясь разгадать природу этих точек, потом махнул рукой – тогда они показались мне случайным браком, дефектом. Возможно, если бы я лучше напрягал свои мозги, за которые меня так хвалили мои престарелые учителя, мне бы удалось разгадать природу этого дьявольского зеркала значительно раньше, и тогда я немедленно уничтожил бы его, если только это было возможно. Впрочем, молодости свойственна беспечность, и проведя тряпкой еще несколько раз по несмывающимся точкам, я забросил это скучное занятие.

Когда пришла новая мебель, моя квартира оказалась полностью обставленной, но зеркало я все равно оставил. Оно, как мне казалось, выделяло мое жилище, придавало ему некую винтажность и благородство.

По вечерам я любил устраиваться рядом с зеркалом и наблюдать за таинственной игрой света в его темных глубинах. Тогда я не знал, насколько был близок к кошмару, который терпеливо ждал своего часа в багровых пространствах. Мне стоит поблагодарить бога, что я не предпринимал никаких экспериментов с зеркалом, потому что никто не пришел бы мне на помощь, окажись я в том ужасном месте.

Однако, обо всем по порядку. В колледже начались занятия, и нас с головой накрыли будни, состоявшие из обычной преподавательской работы. Студенты меня порадовали: несмотря на богатство их родителей, в своем большинстве они были достаточно послушными и хорошо воспитанными. Спустя некоторое время я мог с гордостью сказать, что стал лучшим другом для большинства студентов в группе, которую курировал. Несмотря на обязанности, у преподавателей оставалось много свободного времени. Люди постарше занимались бытом, а мы, молодежь, предпочитали проводить свободные вечера в веселых гулянках. Так и прошло первое полугодие.

В тот памятный вечер я пригласил свою группу к себе домой. Мне было лень идти несколько минут до школы, лень одеваться, лень брать у вахтера ключи, лень подниматься по крутым, стилизованным под английские, винтовым лестницам в кабинет. Тем более в канун Нового Года. Так что я купил пару тортов, заварил побольше чая, запасся колой и пригласил группу домой, чтобы озвучить оценки за семестр, поздравить студентов с Новым Годом и рассказать о планах на следующее полугодие. Восемнадцатилетние юноши и девушки, оказавшись у меня дома, вели себя сдержанно и прилично, и я с радостью и гордостью отметил, что они выгодно стали отличаться от той неорганизованной толпы, которую в начале года вверило мне руководство колледжа. Покончив с официальной частью, мы неплохо провели время, смеясь и вспоминая уходящий год. Тем временем начали подтягиваться и другие гости, которых я позвал на праздник. Среди них был и ректор колледжа. Пригласив взрослых в кухню, я еще немного посидел с группой, а потом отпустил их, пожелав счастливых новогодних каникул. Многие из них вместе с родителями разъезжались по различным курортам. Двое попросили разрешения остаться, так как родители обещали забрать их прямо от меня. Их имена навечно запечатлелись в моей памяти, словно вытравленные кислотой: Артем Александров и Алина Тридина. Я легкомысленно проводил их в свой кабинет, и, включив компьютер, снабдил достаточным количеством бутербродов и колы. А сам отправился к собравшимся гостям, тем более что сам ректор, уже изрядно выпивший, собственноручно тащил меня за рукав нимало не смущаясь улыбающихся студентов. Последнее, что я видел – это как двое ребят с увлечением рассматривали зеркало, установленное слева от обширной книжной полки. Меня кольнуло нехорошее предчувствие, но я последовал за ректором, отбросив мимолетные подозрения. Тогда еще было не поздно предотвратить трагедию, но кровожадная судьба, наверное, никогда не насытится человеческими страданиями.

Мы с компанией учителей весело проводили время, шампанское лилось рекой, но праздник был очень недолгим. Примерно через час в дверь позвонили. Открыв родителям Артема и Алины, я вместе с ними (гостеприимный ректор с неотвратимостью цунами тут же позвал их к столу) зашел в кабинет, чтобы проведать ребят. Но комната была пуста, словно в ней никого и не было. Мы перерыли всю квартиру, обошли весь дом, но никого не нашли: вещи Артема и Алины остались там, где они их оставили, когда пришли ко мне. На звонки они тоже не отвечали. Мы вызвали милицию, и наряд оторванных от праздничного стола, злых милиционеров, в который раз осмотрел квартиру и дом. Поиски ничего не дали, и тогда квартиру, а потом и двор наводнили поднятые по тревоге сотрудники МЧС, кинологи с собаками, следователи. Тщательно обыскали округу, но никого не нашли. Более того, начавшийся снегопад засыпал все вокруг, а собаки отказывались брать след в кабинете, где последний раз видели Артема и Алину. Подозрения поначалу пали на меня, как на хозяина, но все мои гости, в том числе и протрезвевший и смертельно обеспокоенный ректор, единогласно свидетельствовали в мою пользу: из комнаты я никуда не выходил, и весь вечер был с ними.

Безрезультатные поиски завершились далеко за полночь, и проводив измученного следователя, мстительно порекомендовавшего мне не покидать город, я прошел в кабинет, чтобы выключить компьютер. Но вместо этого взял пару бутербродов, присел в мягкое кресло, размышляя о загадочном исчезновении своих учеников. Стрелки неспешно совершали оборот за оборотом, и я почувствовал, как усталость, накопившаяся за долгий и тяжелый день, мало-помалу берет свое. Веки закрывались, и сквозь дрему я вдруг отчетливо услышал голос.

– Помогите! Помогите! Пожалуйста! – голос был тонким, приглушенным, и как будто доносился откуда-то издалека. Это не помешало мне услышать безмерный ужас и животный страх в каждом звуке этого знакомого голоса. Но я был прикован к креслу и мог лишь его слушать. Голос не унимался, продолжая молить и стенать. Мое тело словно было отлито из свинца, я сам себе напоминал памятник, сидящий на постаменте – таким холодным и непослушным стало тело. Наконец, после нескольких минут отчаянной борьбы с самим собой, я поборол слабость, и, пошатываясь и опираясь рукой о спинку кресла, поднялся на ноги. Лихорадочно оглядываясь, я пытался понять, откуда доносится голос, так отчаянно молящий о помощи. Я даже сделал несколько неуверенных шагов к двери, как страшная догадка неожиданно озарила мой полусонный мозг, изгнав из него всякую дрему. Зеркало, то самое старинное зеркало, в своих глубинах всегда причудливо окрашивающее мой кабинет в дьявольские багровые тона, перестало отражать что-либо! Обычно, когда я вставал с кресла, я всегда краем глаза мог видеть свое отражение, проходящее в багровых глубинах отраженного кабинета. Сейчас же красный туман исчез, и в отражении ясно просматривалась человеческая фигура, прижавшаяся к зеркалу изнутри. Словно это было и не зеркало вовсе, а простое оконное стекло. Так, во всяком случае, это выглядело. Я сразу узнал ее. Это была Алина, девушка, которая вместе со своим приятелем Артемом бесследно пропала из моего кабинета!