Сергей Дубянский - Живущие в нас (сборник)

– Для начала, войти туда.

– Послушайте! – Аня хлопнула в ладоши, привлекая внимание, – а если через балкон; выставить окно?.. Как он хотел позавчера, а?

– Пошли, – Влад вскочил, – Ань, а вы оставайтесь здесь.

Охваченный общим азартом, Антон распахнул балконную дверь. Очень ведь удачно получилось, что ему не хватило времени на восстановление полок, а Аня еще ругалась на него!..

– Иди ко мне… – услышал Миша явственный голос, и это не был голос подсознания, так как звучал откуда-то извне; вернее, отовсюду; он испуганно оглянулся, – я жду тебя… Зеркало дало нам свободу, но что ты с ней сделал?

– Я дарю ее! Я освобождаю других ото лжи, их окружающей!..

– Не стоит… они не хотят этого. К тому же, их слишком много – они убьют тебя раньше. Лучше иди ко мне. Я люблю тебя…

– Да?.. – Миша задумался, потому что «пароль» был произнесен, и требовал «отзыва».

– Чего ты ждешь? Пока тебя схватят и будут мучить, а потом сделают то, что можно сделать самому быстро и безболезненно?..

Мише показалось, что из зеркала струится удивительный свет, озаривший комнату своей улыбкой. Пусть это звучит безумно, но он, действительно, видел, как улыбается свет!.. Из комнаты он выползал наружу, только делал это очень медленно. Пытаясь ему помочь, Миша распахнул окно… и в это время услышал на кухне звон разбитого стекла.

– …Слышишь! Они приближаются! Иди ко мне!

…Да-да, им не удастся удержать меня в своем гнусном мире! Никогда не удастся!.. – Миша почувствовал, как у него стремительно вырастают крылья.

– Черт, где же он?.. – раздался с кухни тревожный голос.

…Как бы не так… – Миша счастливо улыбнулся. Встав на подоконник, он раскинул руки и воспарил. Ему было совершенно безразлично, что отягощенное прошлой жизнью тело через секунду рухнет на обледеневший асфальт. Его оно уже не касалось.

Пока Антон звонил в «скорую», Влад остановился перед зеркалом; взял со столика вазочку; подбросил ее, словно взвешивая на ладони.

– Жаль, красивая вещь, – он покачал головой, – но Леха сказал, что оно попало сюда случайно и предназначено для другой жизни, для других существ… может, для ангелов, чистых и трепетных?..

Размахнувшись, он метнул свое оружие – блестящая поверхность рассыпалась серебряным дождем, обнажая в черной раме веселенькие голубые цветочки на обоях…

Мужская логика

– Киска, я ушел, – послышался из коридора Костин голос.

Маша, с одним накрашенным глазам, выглянула из ванной, чтоб поцеловать мужа, но дверь уже захлопнулась. Вздохнув, она выключила свет – раньше он никогда не уходил, не приласкав ее, не пожелав удачного дня. Как же давно это было!.. Теперь даже ложась спать, он отворачивался к стенке, порой забывая сказать «спокойной ночи».

…И правильно, что он больше не называет меня по имени, – подумала Маша, – «киска». Я и есть его киска, которую надо кормить и выгуливать. Можно погладить, если делать нечего, а остальное время пусть спит на диване или играет с бумажным бантиком… Настроение испортилось. Впрочем, нельзя сказать, что до этого оно было каким-то особенно радостным.

От мыслей, постоянно роившихся в голове, Маша не чувствовала себя отдохнувшей, но открывая глаза задолго до того, как прозвонит будильник, все равно не могла заснуть снова. Желание спать вернется потом, на работе, когда ближе к двенадцати она начнет клевать носом прямо у компьютера. Срочно потребуется допинг, в виде большой чашки кофе, который заваривает Танька, сидящая на кассе – только она умела делать кофе, способный ее взбодрить; у самой Маши всегда получалась бурда с непонятным вкусом и цветом.

А, может, дело было не только в кофе. Танькин оптимизм и жизнелюбие на какое-то время, будто передавались ей, и начинало казаться, что жизнь не так уж беспросветна, и где-то совсем рядом ждет что-то хорошее и доброе. Однако это состояние проходило вместе с окончанием «кофепития»…

А утром она привыкла лежать, глядя на постепенно прорисовывающийся в рассветных сумерках Костин профиль, и думать, что же произошло между ними такого кардинального, вдруг превратившего ее из Машеньки или Машутки в безликую «киску»? Эту задачу она не могла решить уже много дней.

Вздохнув, Маша вернулась к не докрашенному глазу…

Желтые сухие листья, плотным ковром укрывшие асфальт, приятно шуршали под ногами. Солнце, выползшее на ярко-голубое небо, казалось по-летнему жарким, и люди, поддавшись обману, спешили навстречу такие не осенние – в легких пестрых одеждах и черных очках. …Летний синдром, – подумал Костя, останавливаясь около своего «Опеля», стоявшего под большим корявым деревом. Несмотря на наличие гаража, он часто бросал машину возле дома, будучи уверен, что с ней ничего не случится. Кому в наше время нужна пятилетняя «Аскона», когда вокруг бегает столько новеньких иномарок и «Лад», неотличимых друг от друга, а потому, словно предназначенных для угона.

Легким движением Костя смахнул с лобового стекла нападавшие за ночь листья и уселся за руль. Мотор заурчал; Костя положил руки на баранку, и откинувшись на сиденье, закрыл глаза. Каждое утро он задавал себе один и тот же вопрос – хочется ему ехать на работу или нет, но так и не мог найти однозначного ответа. С одной стороны, он являлся хозяином фирмы, поэтому психологический климат не мог угнетать его – он сам ежедневно создавал его в зависимости от настроения. К тому же, фирма приносила доход, позволявший чувствовать себя вполне обеспеченным человеком, что немаловажно для поддержания чувства собственной значимости, а, следовательно, и желания работать дальше. Но, с другой, он настолько хорошо представлял все события грядущего дня, что работа становилась не только скучной, но даже в некоторой степени, утомляла.

Можно было, конечно, никуда не ходить, а просто позвонить в офис и сообщить, что сегодня он не появится, никому ничего не объясняя. Никто ж не будет задавать «хозяину» лишних вопросов, но чему, в таком случае, посвятить день?..

…Машка б, точно, придумала занятие, – Костя даже знал, какое, потому что кран на кухне капал уже вторую неделю, – это плевое дело – кран!.. Пятнадцать минут работы… только, вот, я постоянно забываю купить прокладку. Сам не пойму, чем занята моя голова?..

Он открыл глаза и решил, что пора ехать. Машина осторожно, вроде, переступая колесами, перевалилась через бордюр и зашуршала вдоль дома навстречу своим собратьям, весело проносившимся по улице.

…Нет, дома сидеть не лучший вариант, – Костя вернулся к своим мыслям, – дома мне по уши хватает вечеров… Интересно, о чем мы разговаривали с Машкой раньше? Я ведь помню, как мы могли часами просиживать на диване, а, вот, о чем говорили, убей – не помню. Странно все-таки устроена человеческая память – ведь существовало нечто общее, не дававшее нам устать друг от друга… даже телевизор включали не каждый день!.. И что ж изменилось? Внешне – ничего. Мы те же; работа у нас та же, с теми же проблемами; мы живем в том же городе и в той же квартире… Может, мы уже обсудили все, что возможно, а ничего нового не происходит?.. Получается замкнутый круг из быта, работы и телевизора… а так хочется вырваться из него!.. Вот, с другими девками интереснее. Пусть они, и глупее, и чаще всего «страшнее» Машки, но они несут нечто новое – как глоток воздуха. А с Машкой даже спать неинтересно – я все про нее знаю. Ужасно, когда у человека только начинает свербеть в носу, а ты ему уже – будь здоров!..