Николай Берг - Ночная смена. Остров живых

И наш военачальник не выдает, но вручает как орден маленькую кобуру с пистолетом — близнецом того, что я снял с умершего диверсанта. Демидов жмурится от удовольствия и восхищенно таращится на необычное оружие. Старательно жмет протянутую руку командира.

А я слышу за спиной шепот кого-то из местных:

— Нихрена ж себе — стажер — сопляк у них полста шустеров набил! Вот ухорезы!

И до меня доходит, что Ильяс канонично одним выстрелом свалил двух зайцев.

Жмем Демидову лапу, рассаживаемся по двум грузовикам, получив коротенькую инструкцию. Задача простая — на месте последнего инцидента остались следы. Серега, как лучший следопыт из нас вместе с троицей саперов, прикрывающих ему спину, будет распутывать — куда морф потащил бойца, а мы будем двумя машинами прикрывать и его работу и охраняющих его саперов.

Андрея с болтом зверобоем посадили на колокольню собора — мощного, величественного, белого — правда, оказалось, что охраняющий собор мужик — вроде бы звонарь — крайне не хотел пускать в храм с оружием. Но удалось, в конце концов, убедить — не в алтарь же Андрей полезет, а на колокольню. Теперь Андрей корячится, залезая по ненавистной лестнице на верхотуру, зато обзор оттуда отличный, глядишь — и отработает как должно.

Меня удивляет, почему это нашего лучшего стрелка посадили тут. Нам он не поможет, когда мы будем крутиться внутри кварталов. Но начальству виднее. В вверенную мне амбразуру вижу, что мы вернулись почти обратно — к Сидоровскому каналу.

— Увидишь кого — говорит мне стоящий рядом Саша — не стреляй без стопроцентной уверенности. Хотя отсюда вроде б людей удалось эвакуировать — но все равно просили зря не лупить.

Вот уж хрен. Увижу кого дохлого — буду бить не раздумывая. Какими бы ушлыми морфы не были — а видел я, что на перебитой лапе они бегают плохо.

Машины встают у железнодорожного вокзала — красивого трехэтажного здания.

Что наши там делают — не вижу. Потому что из моей амбразуры — привокзальная площадь. Вот и смотрю в оба глаза. И тут трупов нет. Странно. Зато проезжает пара таких же как у нас машин — с амбразурами, пробитыми в кузовах.

Кто-то стучит по нашему кузову, слышу снаружи "К машине!"

Вылезаем. Оказывается — нам в вокзал. Дверь открыта, рядом с нею двое с автоматами.

Внутри оказывается что-то средне между биваком, складом и сторожевым постом.

Форпост или аванпост такое называется? Темновато, здоровенные вокзальные окна защищены — где и спешно сляпанными решетками. А где и дощатыми щитами. С упорами бревнышками.

Вижу здесь только мужиков. Мрачные и хмурые. Отсюда последнего из 8 пропавших парня уволокли, а был он опытный и не лопух ни разу. По следам идти пытались — но следы идут за автовокзал — а там гаражи и всякие такие сараюшки. Туда с зачисткой не совались — ПОТы[25] (так тут называют фургоны с амбразурами — передвижная огневая точка) там не помощники из-за тесноты, а без них — в пешем строю уже ходить закаялись, людей-то вроде и много, да бойцов мало, каждый на вес золота и терять — очень обидно.

Сергей недовольно бурчит в смысле, что эта орда следы, конечно, затоптала напрочь. Мужики мнутся и покашливают. Ясно, затоптали.

Тем не менее — не отнять — тут люди за свою жизнь дерутся с толком — и улицы чистят, людей спасают — город не многоэтажный, потому выживших с третьих этажей снять можно — и трупы откуда могут — вывозят — захоронить не вышло, руки не дошли, но, во всяком случае, кормовую базу для шустеров ограничили все же — тела за городом сваливают. А там пустырь здоровенный и постоянное дежурство — начинающих стрелков натаскивают по стягивающимся зомби стрелять.

Мда… Выходит нам аккурат достается в гаражи лезть. Мило, ничего не скажешь. По-моему Ильяс некоторое время размышляет — а не послать ли это предприятие к чертям, причем размышляет всерьез. Потом вздыхает и требует проводников по этим гаражам. С проводниками получается какая-то невнятная затыка.

Наконец прибывает мужичок. Отставник, гидрограф. А ну да, тут такая служба есть. Или ее тоже расформировали? Ну ладно, неважно.

Мужичок на карте показывает что где, но у меня остается странное впечатление. Видимо не только у меня одного — Ильяс, выждав момент, простодушно спрашивает:

— А что это вы финтите и о чем не договариваете, а? Андерстенд меня или но?

Гидрограф как-то стеснительно жмется.

Остальные мужики помалкивают.

— Томодачи гидрограф, ты не бисёдзе[26], чтоб тут жеманничать. Вакаремас[27]?

— Видите ли, мы и сами не знаем, что там нынче — признается проводник.

— Это как?

— Там буквально на второй день какие-то мутные люди закрепились. Не наши. Не местные. Вооруженные. Моего соседа по гаражам — Сунгурцева — застрелили, когда он за машиной пошел. У меня на руках умер.

— Людоедством они не баловались?

— Нет, этого не видели. На второй день они стрельбу устроили — рынок взялись обносить. К нам сунулись — но мы отбились — неохотно говорит один из вокзальных мужиков.

— Оружие у вас откуда? — интересуется Сережа.

— Частью местное, а еще из Кронштадта подбросили.

— Выбить этих — из гаражей — не пытались?

— А зачем? Заблокировали. Как смогли, конечно, но они к нам не лезли потом.

— И что там сейчас?

— А пес их знает! Тихо. Но вот морф оттуда приходит.

— Домо аригато![28] — только знаете мужики — либо вы выкладываете все, что вам известно и подробно, либо хрена я туда с людьми полезу. Гаражи — рукой подать, вооружения у вас достаточно, а вы как дети малые жметесь.

— Да были у нас перестрелки. Они нас запугивали даже — отрезанные головы подкидывали. Нескольких из них мы тоже подловили.

— Почему на машинах не въехали? — Вовка опередил Ильяса.

— Да въехали. Сразу колеса пропоролись. И баррикады там еще впридачу.

— Кавай[29] расклад. Головы — как отрублены или отрезаны были?

— Ннне знаю… А это важно?

— В нашем безнадежном деле все важно. Головы похоронили уже?

— Наших — да.

— А не наши — это кто?

— Да валяются тут неподалеку две штуки — не знаем чьи. Может они своих порешили.

— А что не убрали?

— На них зомбари хорошо идут.

— Пошли, покажете.

Головы валяются рядом с вокзалом. Пропавший парень на них видно рассчитывал, как на живца. Не помогло.

Осматриваем головы вместе с Ильясом. Опять ничего не понимаю. Головы раньше принадлежали двум мужчинам среднего возраста, изо рта одной торчит странный язык. Немного задумываюсь, пока понимаю, что это засунутый в рот член. Обрезанный, к слову.