Александр Белогоров - Ученик чернокнижника

– Так, значит, и ты не веришь мне? – чуть не плакал от обиды Витька.

– Нет, почему же, – оправдывался Максим. – Конечно, я тебе верю, вот только думаю: не начались ли у нас галлюцинации от всех этих препаратов?

– Может, и вправду глюки, – с сомнением покачал головой Витька. – Все равно теперь ничего не докажешь. Черт его знает, чему он научился. Может, он вдобавок и гипнотизер…

Единственным человеком, поверившим рассказу Витьки Королькова, оказался Сергей Федорович. Он грустно и серьезно выслушал мальчишку, ни разу не перебив его даже в самых невероятных местах, и, тяжело вздыхая, поведал печальную историю Миши. «Жаль, что у него не было такого друга, как ты, – сказал он. – Я, к сожалению, ничего тогда не почувствовал и не пришел в тот момент, когда ему так нужна была моя помощь». Раньше Витька и сам ни за что не воспринял бы всерьез такую историю, но после произошедшего с ним он готов был верить во что угодно…

Когда следствие заглохло и эхо странных событий стихло, имущество старика потеряло ценность вещественных доказательств, и значительную его часть просто вынесли на помойку. Нужно было освобождать квартиру, а наследники не объявились. Часть книг хотели передать в ближайшую библиотеку, но что-то не согласовали, машина вовремя не пришла, и их просто снесли под какой-то навес во дворе. Книги были сугубо научные, старые, да еще и на иностранных языках, так что никто особого интереса к ним не проявил, а библиофила или антиквара поблизости не оказалось.

Максим, внимательно следивший за происходящим, только и ждал этого момента. Поздно вечером, усыпив внимание родителей, которые после всего случившегося отпускали его одного крайне неохотно, он выскользнул во двор. Погода благоприятствовала его замыслам: моросил дождь, дул резкий ветер, и редкие прохожие спешили поскорее оказаться дома, не задерживаясь и особо не оглядываясь по сторонам. Целый час мальчишка, пыхтя от напряжения, перетаскивал уцелевшие приборы и книги в подвал. Там он спрятал их в самом темном углу, тщательно прикрыл тряпьем и заставил банками с солениями. У него было в запасе несколько месяцев до того времени, когда сюда начнут приносить картошку и новые заготовки. А пока можно было подыскать какое-нибудь более укромное хранилище.

Наконец Максим удовлетворенно вздохнул. Все, что было можно, удалось спасти. Теперь оставалось только спокойно идти домой и засесть за недавно купленный учебник латинского языка. Ведь большинство стариковых книг написаны именно на латыни. Хорошо, что удалось забрать многие бумаги. Они все испещрены совсем уж непонятными, ни на что не похожими символами, но ведь любой шифр можно разгадать. Что-то об этом еще Эдгар По говорил в своем «Золотом жуке». «Надо будет перечитать», – подумал Максим про себя.

– У меня в запасе много времени, – с удовлетворением говорил он себе в этот вечер, засыпая. – Афанасий Семенович действовал вслепую и к тому же был первооткрывателем. Но ведь успел же! А у меня есть кое-какая информация и его записи. Я знаю, в каком направлении работать. Мне нужно всего лишь повторить ход его мыслей. А впереди целая жизнь!

Конечно, оставалось место и для сомнений. Старик мог действительно оказаться сумасшедшим с некоторыми физическими познаниями и даром гипноза и убеждения. А может быть, он подмешивал всем своим посетителям наркотики? Но такие мысли Максим от себя гнал. Уж слишком много было подтверждений тому, что рассказанное Афанасием Семеновичем, несмотря на всю свою невероятность, является правдой.

Максим уснул с улыбкой. Ему снились бессмертие и слава. «А что будет потом? – спрашивал его внутренний голос. – Что будет, если ты достигнешь бессмертия, сумеешь раскрыть его секрет?» Максим, конечно, слышал об опасности перенаселения Земли. Что станет с миром, если люди будут жить вечно? Но он отгонял от себя эти вопросы, твердо уверенный, что в будущем, когда он повторит открытие странного старика, ученые, а в их числе и он сам, что-нибудь придумают. Он надеялся, что через десятилетия люди будут селиться и на других планетах. Только бы все шло хорошо, только бы успеть завершить все пораньше…

Конечно, мальчик думал и о себе. Максим представлял себя великим ученым. Ночью ему приснился школьный кабинет биологии с портретами гениев на стене. И в этой галерее, рядом с Дарвином, Менделем, Вернадским, висели две фотографии. На одной из них был изображен Афанасий Семенович, но не жестоким стариком с безумным взглядом, каким Максим видел его в последний раз, а каким-то величественно-спокойным и благообразным, чем-то похожим на дедушку. Лицо на портрете рядом Максим разглядеть не мог, но точно знал, что это он сам через много лет. Тогда, когда он наконец узнает то, что знал только один человек на свете, великий, но безвестный ученый, настоящего имени которого уже никто никогда не узнает и который был для Максима Афанасием Семеновичем, загадочным соседом…