Энн Райс - Вампир Лестат

– Попроси это у меня, Убийца Волков, и ты будешь жить вечно, – шепнул он, но голос его звучал устало и странно безжизненно, а взгляд был горестным и каким-то отстраненным.

Собственное тело казалось мне очень тяжелым и непослушным, но я почувствовал, что голова моя слегка повернулась. Нет, я не стану просить. Умру, но не попрошу ни о чем. Меня охватило отчаяние, ибо впереди меня ждет именно то, чего я больше всего боялся, – пустота смерти… И все же я сказал: «Нет». Несмотря на переполнявший меня ужас, я ответил: «Нет». Я не склонюсь ни перед хаосом, ни перед ужасом. И снова я сказал: «Нет».

– Жизнь, которая будет продолжаться вечно… – услышал я его шепот.

Голова моя упала ему на плечо.

– Упрямый Убийца Волков! – Мягкими теплыми губами он коснулся моей шеи.

– Нет, не упрямый, – прошептал я очень тихо, не зная даже, слышит ли он меня. – Смелый, но не упрямый.

Все слова казались теперь бессмысленными. Что толку было в моем тщеславии? Что вообще имело сейчас значение? Но слово «упрямый» показалось мне таким тривиальным, таким грубым…

Приподняв мою голову и удерживая ее правой рукой, острыми ногтями левой он расцарапал себе горло.

Я съежился от ужаса, но он прижал мое лицо к ране и приказал:

– Пей!

Я услышал собственный крик, но он замер где-то внутри меня. И в то же мгновение сочившаяся из раны кровь коснулась моих пересохших полуоткрытых губ.

Мучительная жажда достигла предела… я коснулся языком кровавой полоски… и буквально утонул в море восхитительных ощущений. Рот мой сам собой открылся шире, и губы сомкнулись на ране. Я с силой втягивал в себя фонтанирующий поток и сознавал, что получил сейчас возможность утолить жажду так полно, как мне не приходилось утолять ее никогда в жизни.

Кровь все текла и текла, и уходило и растворялось не только ощущение жгучей жажды, находили удовлетворение все мои желания и стремления, исчезали ощущение голода и сознание собственной ничтожности, все горестные мысли, когда-либо мучившие меня.

Я прижался к нему еще крепче. Я чувствовал, как струится в горло кровь. Я ощущал нежное прикосновение его головы и крепость его объятий.

Я приник к нему с такой силой, что чувствовал каждый изгиб его тела, каждый сосуд, каждую кость и каждое сухожилие. Я знал его всего целиком. Меня охватывало приятное оцепенение, сквозь которое прорывались восхитительные ощущения, вызывавшие покалывание и звон в ушах, усиливавшие мой восторг до такой степени, что я почти воочию видел то, что чувствовал.

И все же наивысшее наслаждение доставляла мне наполнявшая постепенно всего меня сладкая, ароматная кровь, которую я не переставая пил, пил, пил…

«Еще… Еще…» – только и думал я, если я вообще способен был думать. Алый поток был столь восхитителен, столь ослепительно прекрасен, что, несмотря на густоту, проникал в меня с легкостью струящегося света и тысячекратно удовлетворял все мои отчаянные желания.

Однако я чувствовал, что его тело, источник, к которому я так жадно приник, постепенно слабеет. Дыхание стало едва слышным и хриплым. И тем не менее он не делал попыток меня остановить.

«Люблю тебя, Магнус, – хотелось сказать мне, – ты мой неземной повелитель, ты страшное, ужасное существо, и все же я люблю тебя, люблю, люблю… именно этого всегда мне хотелось, я мечтал об этом, но никак не мог получить… а ты подарил мне…»

Мне казалось, что, если это продлится еще хоть немного, я умру. Но наслаждение продолжалось, а я не умирал.

Неожиданно я почувствовал, как нежные любящие руки гладят меня по плечам, а потом они с силой отодвинули меня.

В моем долгом горестном вопле было столько отчаяния, что оно встревожило и испугало меня самого. Но Магнус уже поставил меня на ноги, ни на секунду при этом не разжимая объятий.

Он подвел меня к окну, и я, упершись руками в края, выглянул наружу. Кровь с силой пульсировала в моих венах, меня трясло как в лихорадке, и я прислонился лбом к холодному железу решетки.

Далеко-далеко внизу я увидел темный силуэт горы, поросшей густым лесом, деревья которого мерцали в слабом свете звезд.

За горой широко и беспорядочно раскинулись огоньки города, плававшие и утопавшие, казалось, не во тьме, а в мягком сиреневатом тумане. Повсюду сверкал подтаявший снег. Крыши, башни, стены… мириады фрагментов всех оттенков голубого, розовато-лилового и розового.

Это был постепенно разраставшийся большой город.

Я прищурился и увидел миллионы светящихся окон, больше того – я сумел отчетливо разглядеть двигающихся людей. Крошечные люди на крошечных улочках, их головы и руки. Они касались друг друга в темноте. Одинокая фигурка – всего лишь маленькое пятнышко – взбирается на продуваемую всеми ветрами колокольню. Миллионы душ на мозаичной поверхности ночи… Потом сквозь мягкую толщу воздуха до меня донесся слабый гул огромного количества одновременно звучащих человеческих голосов. Крики, пение, тихое звучание музыки, приглушенный звон колоколов…

Я застонал. Легкий ветерок шевелил волосы на моей голове, и я услышал свой голос, но он показался мне совсем не таким, как прежде.

Видение города рассеялось. В лиловых сумерках угасающего дня среди причудливо переплетающихся теней исчезли толпы людей, заполнявшие его улицы.

– Что же вы сделали? Что вы мне дали? – едва слышным шепотом спросил я.

Казалось, я даже не делал пауз между словами, они слетали с моих губ единым потоком, пока наконец не слились в сплошной плач, усиливший одновременно и ужас и веселье, царившие у меня в душе.

Теперь для меня не имело никакого значения, существует ли на самом деле Бог. Он остался частью мрачного и унылого царства, все сокровища которого были давным-давно разграблены, тайны раскрыты и в котором давно уже погасли все огни. А истинный центр жизни, вокруг которого вращается все, был теперь здесь. И скорость вращения, ощущение, которое испытываешь, находясь в этом центре, забыть невозможно…

За моей спиной послышался звук шагов чудовища по каменному полу.

Обернувшись, я увидел бледное, без единой кровинки, лицо, больше напоминающее высушенную маску. Словно страдая от невыносимой боли, он протянул руки и обратил ко мне налитые кровавыми слезами глаза.

Я прижал его к своей груди и в этот момент почувствовал к нему такую любовь, какую не испытывал ни к кому прежде.

– Разве ты не понял? – услышал я хриплый голос, в характерной для него манере произносящий слова единым потоком, без пауз. – Ты мой наследник, избранный, чтобы принять от меня Темный Дар. Какое же прекрасное выйдет из тебя Дитя Тьмы – ведь в тебе вдесятеро больше твердости и смелости, чем в любом другом человеке!