Галина Гордиенко - Большая книга ужасов. 46 (сборник)

– Устроил нам веселую жизнь! Вляпался бог знает во что, а нам теперь отдуваться!

Дина Зимина, единственная из пятерых, в это утро практически ни о чем не думала. Сидела на уроках как сомнамбула, и все. Лишь автоматически переносила в тетрадь что-то с доски. Послушно писала под диктовку и преданно провожала взглядом учителя, ходившего между рядами.

Дине было не по себе. Ее буквально парализовывала мысль, что подниматься с куклой в комнату на втором этаже заставят именно ее. По причине нежных чувств Пахана. Мол, ее-то не обидят!

Будто они стопроцентно уверены: их будет ждать Сушков, а не… Панас!

И Дина впервые за свои тринадцать лет чуть ли не с ненавистью думала о своей внешности: об огромных карих с золотом глазах; нежном личике; длинной каштановой косе и точеной фигурке…

Никогда раньше Дина ничего против этого не имела. Наоборот, восторги взрослых, зависть сверстниц, внимание мальчишек – приятно волновали ее. Но теперь…

«Я не хочу, я не пойду с куклой к Пахану! Ни за что!!!»

Глава 22

Лицом к лицу

К двухэтажному дому Сушковых друзья подошли к трем часам дня, сразу после уроков, сегодня их было шесть, плюс факультатив по литературе.

Они даже домой не забежали пообедать. Решили: незачем тянуть, все равно ничего сейчас в рот не полезет. Ну, пока не разберутся с этой жутковатой историей.

Каждый твердил себе, повторяя недавние Гришкины слова: сегодня все закончится, и они, наконец, забудут древнюю сказку о Панасе и кукле.

Ведь действительно существуют всего две линии развития событий. Первая – Игорь по прежнему остается больным, ничего не помнящим. Вторая – он приходит в себя.

В первом случае они поймут – кукла ни при чем, и забудут о ней. Во втором – исправят свою ошибку. Ну, если опять-таки все это не просто невероятная случайность! В нее гораздо легче поверить, чем в легенду, рассказанную Динкиной бабушкой.

Мама Игоря встретила друзей с нескрываемой радостью. Робкая надежда, что вид знакомых с раннего детства лиц как-то все-таки всколыхнет сына и вернет ему память, не оставляла несчастную женщину.

Хлопотливо усадив гостей пить чай, она таинственным полушепотом рассказала об утреннем визите известнейшего петербургского психоаналитика. И о новом курсе лечения, прописанном Игорьку.

По ее словам, надежда на излечение оставалась. И немалая. Уж очень врач известный! Буквально на всю страну. Сушковым его друзья рекомендовали. Из Новосибирска.

Да-да, его и там знают!

– Только за один этот визит муж заплатил, – мама Игоря понизила голос, – три тысячи долларов!

Ребята взволнованно переглянулись. У Дины заблестели глаза. Она вдруг подумала: «Может, подождать два-три дня? Или неделю? Куда спешить? Мало ли, и без нас все наладится… Все-таки известнейший психо… как его там? Психиатр, что ли? Пообещал, что не сегодня-завтра Игорь пойдет на поправку, лекарства какие-то выписал, процедуры назначил…»

Дина наткнулась на ехидный взгляд Лены, прекрасно понимающей, о чем она сейчас думает, и обреченно поникла: «Нет, раз уж мы здесь, у Сушковых, Ленка ни за что не отступит! Характерец у нее… Тем более клоун нашелся, и он – у Парамоновой…»

К несказанному облегчению Дины, наверх Лена пошла одна. Под предлогом, что ей очень хочется поговорить с Игорем наедине и кое о чем ему напомнить. Не при посторонних, естественно.

Якобы есть у них с Сушковым парочка секретов. Вдруг да поможет? А свидетели им ни к чему.

Мальчишки настороженно переглянулись, но спорить не рискнули. Уж очень воинственно Лена на них посматривала. А Гришке украдкой и кулак продемонстрировала. Мол, только сунься с комментариями, Рыжий!

Так что Лапшин хоть и разозлился, но смолчал.

Маму Игоря просьба девочки растрогала, и она довольно быстро согласилась со всеми Ленкиными доводами. Бедняжка смогла даже улыбнуться, услышав про какие-то – само собой, детские! – тайны.

Однако, провожая гостью к лестнице, мама Игоря – неожиданно для Лены! – придержала ее за руку и прошептала:

– Только ты с ним осторожней, милая. Он сейчас очень… – Она помялась. Испуганно подняла глаза на дверь в комнату сына и путано договорила: – Очень н-н-нерв-ный. И злится все время. Понимаешь? Игорек ведь болен, очень болен, не забывай…

Мама Сушкова покраснела, но больше ничего не сказала. Резко развернулась и почти побежала вниз. Только деревянные ступени загудели под ее далеко не маленьким весом.

Лена ошеломленно проводила женшину взглядом и раздраженно фыркнула: ничего себе, напутствие!

Она нашла взглядом застывшие фигуры друзей. Небрежно помахала им рукой и угрюмо подумала: «Хорошо, не Динку отправили! Она бы сейчас точно в обморок хлопнулась. Прямо здесь. На лестничной площадке».

Лена вытащила из-за пазухи завернутую в старый платок куклу. Распаковать игрушку она решила заранее, тут же, на лестнице.

На всякий случай.

После странного предупреждения стало яснее ясного – дело плохо. Иначе бы Сушкова не шептала украдкой об осторожности, а сказала бы открыто. Еще внизу, когда они пили чай.

Не решилась, бедолага!

Лена тяжело вздохнула: «Парень, видимо, совсем сбрендил. Раз родную мать почти до истерики довел».

Лена непроизвольно поежилась: «А если старая легенда – правдива? Тогда лучше сунуть шута Пахану под нос сразу же, не тратя времени на разговоры. Их-то можно оставить на потом, если кукла не сыграет…»

Перед дверью на втором этаже Лена застряла надолго. Ей почему-то стало страшно. Так, вдруг!

Старинная игрушка навевала тоску. Безнадежную, липкую, от которой хотелось завыть в голос. Как недавно бедный Тимка.

«А мы, кретины, над щенком тогда еще и посмеялись, – поморщилась Лена. – Ну, как выбрались на улицу. Мол, тоже мне – будущий доберман!»

Лену внезапно зазнобило. И она с трудом подавила сильнейшее желание плюнуть на все и сбежать.

«В конце концов, почему снова именно я должна все расхлебывать? Почему именно я должна всегда рисковать?! Пусть Гришка хоть раз подсуетится! По его же вине все случилось!»

Лена отстраненно отметила странное для себя состояние: ведь она никогда особым воображением не отличалась. Скорее, на фоне остальных выделялась здравым смыслом. И холодной рассудочностью.

А тут – на тебе!

Встревоженной Лене показалось, что по ногам потянуло леденящим холодом. И именно от двери детской.

Это при плюсовой температуре на улице!

Лена широко распахнула глаза: тяжелая деревянная дверь в комнату больного необъяснимо подрагивала.

Лену от неконтролируемого страха бросило в пот, кукла в ее руке мелко задрожала.