Стивен Кинг - Все предельно

В поисках врача я сначала обошел с полдюжины косметологов, которые переделывали носы и подбородки актерам, а также наращивали им волосы. Но среди них не нашлось ни одного, кто согласился бы прийти и посмотреть Джека. Слишком опасно, твердили они. Короче, дела тогда у нас шли хуже некуда, просто противно об этом вспоминать. Фигурально выражаясь, мы с Джонни только тогда поняли, какие примерно чувства испытывал Иисус, когда Петр трижды отрекся от Него в Гефсиманском саду.

Джек то впадал в забытье, то выходил из него, но последнее случалось с ним все реже. Говорил о своей матери, о Гарри Пирпонте, вспоминал Бобби Кларка, знаменитого педика из Мичиган-Сити, которого мы все знали.

— Бобби хотел меня поцеловать, — сказал однажды ночью Джек; он повторял это снова и снова, и мне уже начало казаться, что я схожу с ума. А Джонни не обращал внимания. Сидел на койке рядом с Джеком и гладил его по голове. Он вырезал из майки Джека квадратик ткани, в том месте, где находилась дырка от пули, и смазывал рану ртутной мазью, но кожа вокруг раны приобрела зеленовато-серый оттенок, и запах от дырки исходил просто чудовищный. Достаточно было нюхнуть всего раз — и глаза начинали слезиться.

— У него гангрена, — как-то сказал Мики Макклюр, зайдя за очередной порцией ренты. — Он, почитай, уже покойник.

— Он не покойник, — сказал Джонни.

Мики подался вперед, сложив пухлые ручки на толстом животике. Принюхался к дыханию Джека — так принюхиваются копы, стараясь уловить запах спиртного изо рта водителя. Потом отпрянул и удрученно покачал головой.

— Надобно найти врача, и быстро. Когда пахнет рана, это скверно. Но когда вот так пахнет изо рта, это… — Он еще раз сокрушенно потряс головой и вышел из комнаты.

— Да пошел он! — огрызнулся Джонни и принялся снова поглаживать Джека по голове. — Много он понимает.

А Джек ничего не говорил. Он спал. Несколько часов спустя, когда мы с Джонни тоже улеглись спать, Джек вдруг начал орать и угрожать Генри Клоди, надзирателю Мичиганской тюрьмы. Мы прозвали этого типа Клоди Ей-Богу, потому как он имел привычку повторять: ей-богу, сейчас сделаю то-то и то-то. Или: ей-богу, сейчас ты у меня сделаешь то-то и то-то. Джек кричал, что просто убьет Клоди, если тот сейчас же, немедленно, не выпустит нас отсюда. Тут кто-то заколотил в стенку, и незнакомый голос велел нам заткнуть пасть этому придурку.

Джонни уселся рядом с Джеком, поговорил с ним, погладил по волосам, и тот успокоился.

— Гомер? — вдруг окликнул меня Джек.

— Да, Джек? — ответил я.

— Послушай, ты не покажешь мне тот фокус с мухами?

Я удивился: надо же, помнит такое!

— Я бы и рад, Джек, — ответил я, — только мух тут нет. Сезон мух в этих краях еще не наступил.

И тут вдруг Джек запел тихим и хриплым голосом:

— Может, и есть мухи на вашей макухе, но только не на моей! Правильно, Чамма?

Я понятия не имел, кто такой этот Чамма, но кивнул и похлопал его по плечу. Оно было горячим и липким от пота.

— Правильно, Джек.

Под глазами у него залегли большие пурпурные круги, губы пересохли и потрескались. Он сильно исхудал. И еще я отчетливо ощущал исходивший от него запах. Запах мочи, но это не так уж страшно. Гораздо хуже был тот, другой запах — гангрены. А Джонни, так тот даже виду не подавал, будто от Джека дурно пахнет.

— Пройдись на руках. Сделай это для меня, Джон, — вдруг попросил Джек. — Ну, ты ведь умеешь.

— Минутку, — ответил Джонни. И налил Джеку стакан воды. — Вот, выпей прежде. Смочи глотку. А потом посмотрим, смогу ли я пройтись посреди комнаты на руках. Помнишь, как я бегал на руках на фабрике, где мы шили рубашки? Добежал до самых ворот; только там они меня скрутили и кинули в яму.

— Помню, — сказал Джек.

Но той ночью Джонни не пришлось ходить на руках. Джек отпил глоток воды из стакана и тут же вырубился, заснул, привалившись головой к плечу Джонни.

— Он умрет, — сказал я.

— Не умрет, — сказал Джонни.

Наутро я спросил Джонни, что нам теперь делать. Что мы можем сделать.

— Выудил из Макклюра имя одного парня. Джой Моран. Макклюр говорит, будто бы он был посредником при похищении Бремера. И что он сможет вылечить Джека, но это обойдется мне в тысячу баксов.

— У меня шесть сотен, — сказал я. Я бы с радостью расстался с этими бабками, но только не ради Джека Гамильтона. Потому как никакой врач Джеку уже не помог бы, это и ослу понятно, ему нужен священник. Но я делал это ради Джонни Диллинджера.

— Спасибо, Гомер, — сказал он. — Ладно, я пошел, вернусь через час. А ты присматривай за нашим малышом. — Но смотрел Джонни кисло. Он знал, что, если Моран не поможет, нам придется убраться из города. А стало быть, предстоит везти Джека обратно в Сент-Пол и попытать счастья там. И мы прекрасно понимали, что означало возращение в этот город на украденном «форде». Этой весной 1934 года все мы трое — я, Джек и особенно Джонни — числились в списке «врагов общества», составленного Дж. Эдгаром Гувером.

— Что ж, удачи тебе, — сказал я. И огляделся. Меня уже давно тошнило от этой комнаты. Все равно что вернуться в Мичиган-Сити, только еще хуже. Потому что ты всегда уязвим, особенно когда в бегах. И здесь, в этой комнатушке у «Мерфи», мы были особенно уязвимы.

Джек невнятно пробормотал что-то, потом снова вырубился.

Возле его койки стояло кресло с подушкой. Я снял подушку и уселся рядом с Джеком. И подумал: долго ему все равно не протянуть. А когда Джонни вернется, просто скажу, что бедный старина Джек испустил последний вздох, отдал Богу душу, отмучился наконец. И подушка снова будет лежать в кресле. Нет, я делаю это для блага Джонни. И Джека — тоже.

— Вижу тебя, Чамма, — вдруг отчетливо произнес Джек. Надо сказать, он перепугал меня просто до смерти.

— Джек! — окликнул я его, упершись локтями в подушку. — Ты как, а, приятель?

Взор его затуманился.

— Покажи… тот фокус, с мухами, — пробормотал он и снова уснул. Но проснулся, надо сказать, как раз вовремя, иначе бы Джонни, вернувшись, нашел на койке мертвеца.

Джонни вернулся, с грохотом распахнул дверь и ввалился в комнату. Я даже выдернул пушку. Он увидел ее и заржал.

— Убери свою пукалку, приятель! И давай пакуй барахло!

— Что случилось?

— Съезжаем отсюда, к чертовой бабушке! — Он выглядел лет на пять моложе. — Давно пора, правильно я говорю?

— Да уж.

— Как он тут без меня? В порядке?

— Ага, — ответил я. Подушка лежала на кресле, на ней было вышито «ДО ВСТРЕЧИ В ЧИКАГО».

— Так никаких изменений?

— Никаких изменений.

— Аврора, — сказал Джонни. — Есть тут такой маленький городок неподалеку. И мы едем туда с Волни Дэвисом и его подружкой. — Он склонился над койкой. Рыжие волосы Джека, и без того не слишком густые, начали выпадать. Вся подушка была в этих тонких волосках, а на макушке у него образовалась белая как снег проплешина. — Ты что, оглох, Джек? — рявкнул Джонни. — Времени у нас в обрез, надо сматываться, и побыстрее! Усек?