Катрин - Александр Райн
– Что вам нужно?! – не выдержала Катрин и перешла на крик. – Закрыто! Слышите?! Я не смогу вам открыть!
Стук оборвался. Послышался металлический скрежет. С той стороны в замочную скважину вставляли ключ. Поворот, ещё один. Хорошо смазанные петли не издали ни звука, и дверь бесшумно прокрутилась на них. В проёме стояла женщина. Сердце Катрин молотило грудную клетку изнутри. Вдруг сам собой разжёгся камин, и огонь моментально спугнул мрак. В дверях стояла Вера, глаза её были закрыты.
Ведьма бесшумно прошла по комнате, словно призрак прошлого, и, скинув с себя верхнюю одежду, легла в постель. Из незакрытой двери в комнату проникал густой мрак. Боясь, что оттуда вынырнет что-то пострашнее, чем гуляющая во сне ведьма, Катрин вскочила и побежала к двери, чтобы закрыть её. Не решаясь выглянуть в коридор, девочка быстро потянула за ручку, и когда дверь уже практически была закрыта, увидела, что на полу что-то блеснуло. Катрин всмотрелась в темноту и с трудом смогла разглядеть контур сложенного листка.
Подцепив с пола небольшую бумажку, она закрыла дверь и, боясь нарушить тишину, добежала до кровати на цыпочках. Вера спала, отвернувшись к стенке. Катрин присела на кровать так, чтобы свет от камина падал на листок. Пляшущие вверх-вниз буквы, выведенные дрожащей рукой, складывались всего в два слова: «SмотRит Bудуchие».
«Неужели есть кто-то, кто учился в школе хуже меня? – подумала Катрин, но тут до неё дошло, что, возможно, человек просто плохо говорил на её языке. – Должно быть, кто-то обронил этот листок, и здесь нет ничего важного», – успокаивала она себя, надеясь, что весь этот ночной инцидент просто недоразумение.
Огонь в камине по-прежнему весело плясал и потрескивал своими несгораемыми дровами. Катрин всё ещё не могла успокоиться. В её голове до сих пор стоял этот страшный стук. Наконец она закрыла глаза и, пытаясь выровнять дыхание, приготовилась уснуть. Сквозь ночную тишину послышался томный протяжный голос, от которого леденело сердце:
– Она не успеет… Он умрёт.
Катрин отвернулась к стенке и натянула одеяло на голову.
«Пожалуйста, пусть наступит утро, умоляю, пусть наступит утро!» – повторяла девочка про себя.
– Полдень. Красные. Книга. Филин, – снова прозвучал голос, который лишь отдалённо напоминал Верин.
Катрин много раз слышала, как пьяный отец бубнит что-то несвязное во сне или даже орёт, но слова Веры почему-то внушали страх. Теряясь в собственных мыслях, Катрин не заметила, как уснула.
* * *
– Весь день собираешься дрыхнуть? – звонко позвал её сквозь сновидения привычный голос Веры.
Катрин зевнула и, сев на кровати, принялась тереть глаза, изгоняя из них остатки сна. Голова гудела, как после трёх литров дешёвого пива и сигарет.
– Что, головка бо-бо? – голос у Веры был раздражающе жизнерадостным и свежим, словно она не пропадала полночи чёрт знает где и не вытворяла всё то, что чуть не довело Катрин до сердечного приступа.
– Винишко здесь знатное – с одного бокала так уносит, ух, что порой не можешь понять, где реальность, а где пьяный сон! – не дождавшись ответа ученицы, продолжила свой монолог ведьма, расчёсывая волосы у зеркала, висевшего на дверце платяного шкафа. – Лично я спала как убитая. А ты?
– Где ты была полночи? – требовала ответа Катрин от Веры, словно жена от загулявшего мужа.
– Я спала. – невозмутимо ответила та. – А ты?
– На ходу спала?
– Что ты хочешь этим сказать, девочка?! – голос у Веры постепенно начал меняться в сторону привычного, напоминающего расстроенную скрипку, которую невозможно слушать, но приходится.
– Ты пришла посреди ночи и тарабанила в дверь как ненормальная.
– Может, тебе воды принести? – спросила Вера, озабоченно взглянув на Катрин.
– Зачем?
– Судя по всему, у тебя похмелье. Ты вчера за ужином неслабо накидалась, – Вера говорила это так спокойно и естественно, словно Катрин не помнила, что выпила всего один бокал вместе с ней.
– Что ты такое говоришь? Я выпила не больше твоего, всего один бокал. Потом ты заперла меня здесь, и я не могла выйти даже в туалет!
– Один бокал? Ха, вчера за ужином ты допила всю бутылку, которую принес нам Бурдюк.
«Видимо это прозвище бармена», – подумала Катрин.
– Я прекрасно помню, сколько я выпила! – настаивала девочка.
– А что ещё ты помнишь?
– Говорю же, ты заперла меня, и я легла спать. А ночью ты начала стучаться в дверь.
– Не хочешь взглянуть на свои пальцы? – Вера вопросительно вскинула бровь.
Катрин нахмурилась, но через секунду всё-таки опустила взгляд на руки.
– Пальцы как пальцы. Что с ними не так?
– Взгляни на костяшки, – надменно фыркнула Вера.
Закончив расчёсываться, она уселась на кровать и начала заплетать волосы в косу. Катрин перевернула ладони и еле слышно ахнула: костяшки пальцев распухли и были красными.
– Что за?… – только и смогла выдавить из себя девочка.
«Записка!» – подумала она и начала рыскать по кровати в поисках бумажки, которую подобрала несколько часов назад, но перевернув всё постельное белье, Катрин так ничего и не нашла.
– Нет, этого не может быть! Я прекрасно помню, как всё было! – голос Катрин срывался на крик.
– Я тоже помню, как ты не хотела идти спать, как я предупреждала тебя, что это вино очень крепкое, и, скорее всего, с утра ты об этом пожалеешь. Но ты же упрямая, тебе же не нужны советы! – твердила Вера, изучая содержимое узелков, которое приобрела вчера.
Катрин нервно мотала головой, отказываясь верить в факты, в которые её тыкали носом.
– И как же тогда, по-твоему, закончился вечер? – наконец спросила она у Веры.
– Я пошла спать, а ты допивала вино в компании каких-то аргентинцев, которые припёрлись посреди ночи. Вы на ломаном английском, который ты, видимо, учила по инструкции к освежителю воздуха, обсуждали сериалы. Ребята – безобидные контрабандисты, поэтому я решила оставить тебя им на поруки, а сама пошла спать. Ночью ты начала ломиться в дверь, которая, к слову, была открыта, нужно было лишь потянуть на себя. В итоге через пять минут до твоей пьяной головки это всё же дошло, ты вошла в комнату и рухнула на кровать, словно поваленное дерево. И, судя по всему, чиркнула лбом о её край.
Катрин встала и подошла к зеркалу. На лбу виднелась свежая ссадина, до которой было больно дотрагиваться.
«Этого не может быть, просто не может быть!» – вторил ей больной мозг.
– Я не верю! – обиженно прошептала девочка, снова рассматривая распухшие костяшки.
– Веришь или не веришь – дело твоё. Лично мне до фонаря. Пойдём, нам нужно заканчивать дела и возвращаться, у меня на сегодня назначен клиент.
После этих слов
