Владимир Казангап - Итихаса. Великие Духи. Книга 2

– Отряд Махмуда, на правый край, – приказал Тараган, хлебнув из фляги еще глоток.

– Отряд Махмуда, за мной! – махнул рукой Заригор и поднял сигнальный рог.

Рог запел над долиной.

– Сколько мы так будем ходить? – спросил Заригор, когда рабы вернулись к узкому проходу.

– На небе тучи, утром начнется дождь, – старик смотрел вниз, на горящие костры в лагере Тёгюнчи кагана, – луны сегодня не будет, поэтому ходить надо до утра. Перед самым рассветом уйдем. Пусть они постоят в тишине и напряжении некоторое время.

Перед самым рассветом в лагерь Шонкора вернулся Хызри с пятью воинами. Они привели с собой женщину и связанного мужчину. Зерка увела женщину в шатер. Поставив пленника на колени перед ханом, Хызри снял с его глаз повязку.

– Ааа, – подался вперед Шонкор, увидев старого знакомого. Глаза его метали молнии, а голос не предвещал ничего хорошего, – как ночевали сегодня? Давно вы не захаживали в наши края.

– Что вы такое говорите? – запричитал пленник, – я простой охранник обоза. Вы меня с кем-то путаете.

– Да нет, – в голосе хана появился металл, – память на лица у меня хорошая. Ты в мое стойбище приходил мыто требовать. С тобой тогда сотня пешцов была. А сейчас чем занимаешься?

– Он командует теми, кто кормит кабанов, – ответил за него Хызри.

– Очень интересно, – не спеша раскурил трубку хан, – и когда же думаете открывать клетки?

– Что вы такое спрашиваете? Я ничего не знаю про клетки, – быстро говорил пленник, и в глазах его светилась честность, – пощадите, я простой человек.

Из темноты появилась фигура воина. На его лысом черепе плясали блики костра. Он взял пленника за ворот кожаной безрукавки.

– Разрешите, Великий Хан, я поговорю с ним? – спросил демон, приподнимая пленника с колен.

Шонкор кивнул. Альхагар потащил слабо сопротивляющееся тело в темноту леса. Там он схватил пленника за горло и, приподняв его, ударил о дерево. Почувствовав себя куропаткой в лапах льва, человек выпучил глаза от страха и захрипел. В утренних сумерках он увидел перед собой жуткое существо. С клыками, торчащими изо рта, огромным обезьяньим носом и глазами, в которых читался беспощадный приговор. Сжав голову пленника клыками так, что у того затрещал череп и полилась кровь из ран, чудовище зарычало. Изо рта жертвы вырвался крик, перешедший в хрип и бульканья, когда демон стиснул пальцами горло.

– Ещё раз соврёшь Великому Хану, я сожру твои кишки у тебя на глазах! – прошипело чудовище и бросило обмякшее тело на землю. Пленник, со связанными на спине руками, пополз к костру, к людям. Прочь от надвигающейся смерти, беспощадной и страшной.

– Нет, нет, а-а-а!!! – кричал он на весь лес.

Альхагар медленно шел за ним следом, скрежеща зубами и тихо, но угрожающе, рыча. Пленник несколько раз поднимался на ноги, но тут же падал, запнувшись. Наконец, с трудом удерживая равновесие, он побежал к костру и упал у ног Хызри. Предводитель гарипов схватил его за шиворот.

– Нет, нет,– говорил в ужасе пленник, выпучив глаза, – я скажу, я все скажу.

Кровь из ран заливала ему все лицо.

– Я все скажу, только не отдавайте меня ему, не надо, прошу вас! – он озирался по сторонам в поисках чудовища, но нигде никого не было, кроме нескольких воинов у костра.

– Так, когда Тёгюнчи каган собирается открыть клетки и выпустить кабанов? – снова спросил Шонкор.

– Завтра, – быстро ответил пленник, едва переводя дух, – все случится завтра. Я слышал разговор. Их пятеро. Тёгюнчи каган и четыре тысячника. Кабаны слушаются их, как ручные. Сначала пойдут пешцы, затем кабаны и дети Черной Птицы. За ними все войско сразу.

– Эти кабаны, – продолжал он, озираясь по сторонам, – не все животные. Среди них четыре чудовища ростом с большого быка! Они не из наших земель. Они – демоны.

На рассвете пошел дождь, вскоре превратившийся в ливень. Молния озаряла двигающихся по полю людей. Шквал ветра и воды пронесся над долиной и ушел на север, громыхая и сверкая молниями где-то за хребтом. Восходящее солнце осветило прибитую к земле траву, капли дождя на листьях и лежащие на земле мелкие градины. Ноги пешцов скользили по разбухшей земле, меся грязь. Впереди шли наемники. За ними – несколько сотен человек с большими четырёхугольными щитами и копьями. Следом двигались две сотни лучников, внизу в долине скрипели повозки с клетками, запряжённые быками. В огромных клетках стояли животные, прикованные цепями к большим бревнам. Вслед за повозками двигались всадники. Бордовые стяги с изображением черной с огромным кривым клювом птицы развевались на ветру. Рать Тёгюнчи кагана, как гигантское существо, скрепя колёсами, бряцая оружием и цепями, двигалась вверх по долине.

– Ну, и что может сделать горстка людей с такой ордой? – рассуждал Страж, сидя в окружении обнаженных небесных дев на облаке, которое медленно проплывало над долиной, – от них и мокрого места не останется. Скорее всего, они разбегутся, когда поймут, против кого мечи подняли.

Ильхегул расположился немного выше и тоже смотрел вниз.

– Вчера они уложили почти пятьсот воинов Тёгюнчи кагана, – ответил Прародитель, – смекалка вместе с храбростью храбрость – великое дело. Посмотрим.

– Но воевать с противником, которого вдесятеро больше, бессмысленно. они просто все погибнут и ничего больше. Они что, не знают этого?

– Знают, – кивнул Ильхегул, – но для них в этом есть смысл. Они люди, тебе их не понять.

– Но как можно собственноручно обрекать себя на смерть? Ради чего?

Ильхегул не ответил. Он не отрывал взгляда от долины. Страж тоже замолчал, глядя сверху на идущих по полю пешцов, на притаившихся за деревьями лучников. Несколько десятков всадников обогнали пешцов и приблизились к узкому проходу. Воины Чёрной Птицы в костяных доспехах гордо гордо восседали на лошадях. Их руки и плечи сплошь были покрыты татуировками с перекликающимися сюжетами, а у некоторых они покрывали даже шею до подбородка и затылка. Густые чёрные волосы падали на смуглые бородатые лица. Многие из них были массивнее даже варваров. Их тёмные, почти чёрные глаза с презрением смотрели на Шонкора, приближающегося к ним, в сопровождении гридей, богатырей и варваров. Они остановились на некотором расстоянии друг от друга. Пешцы в это время достигли линии атаки и сгрудились в кучу.

– Я воин Черной Птицы, Нахентикан. Правая рука Тёгюнчи кагана! – крикнул один из всадников, выехав вперед со стягом в руках, – Тёгюнчи каган приказывает вам сложить оружие и пропустить его к Белому озеру.

Шонкор выехал вперед. Доспехи из слоёной кожи закрывали его тело. Бронзовые сустуги блестели на груди. Наручи и защитные наплечники, как и кожаный шлем, окантованный бронзой, были украшены перьями сокола. За спиной у него на длинном древке развевалось зелёное знамя с древним красным солярным[19] знаком – четырьмя загнутыми по часовой стрелке лучами, выходящими из общего центра.