Максим Пачесюк - Гринвуд

— Вот тебе и еда.

— А ее не опасно есть?

— Для меня человеческие болезни не опасны.

— Хорошо тебе.

— Если боишься, можно сварить.

— Слышишь?

— Да, это речка. — Правда, назвав этот заросший камышом ручей речкой, Дуги очень сильно преувеличил. Возможно раньше, когда еще действовала система старых запруд и дамб, здесь и была речка, но теперь вода редко поднималась выше колена. — А вон смотри и дом подходящий. — Дом и вправду был что надо. Наверняка он раньше принадлежал сельскому старосте. Сложенные из больших камней стены стойко выдержали года запустения, а крыша, благодаря тому, что была сделана из толстых дубовых веток и держалась смолой, не представляла ценности для мародеров. Во дворе Лиама ждал еще один сюрприз — уцелевшая каменная плита с огромным чугунным казаном, который был просто вмурован в камень. Да и не поднять такую громадину одному человеку.

— Как его только не разбили.

— А, по-моему, ты в него как раз влезешь.

— Ты что меня сварить собрался?

— Нет, но ты же хочешь помыться в теплой воде?

Лиам хотел, правда, для этого пришлось сначала вычерпать из казана всю застоявшуюся в нем воду, а потом глеком, с отбитой ручкой, натаскать свежей воды. Насобирать для растопки сухих веток, а потом разжигать все это порохом из патрона, поскольку спичек в мешке не оказалось. Когда огонь разгорелся, на топливо пошла и старая трухлявая мебель. Горела она неохотно, но это было легче, чем нарубить сухого дерева без топора. Всю эту работу Лиам проделал в одиночку, поскольку Дуги отправился за мышами.

— Мышки пойманы, сер. — Фэйри сбросил с плеча четырех перепелов.

— Маловато.

— На завтрак хватит. Кроме того лошадь говорит…

— Лошадь говорит?

— Да нет, это я образно. Просто лошадь знает, что дальше к югу будет жилая деревня. Приведешь себя в порядок, и не стыдно будет купить еды. Я же знаю, что у тебя три фунта в подкладке полушубка упрятано.

— Все-то ты знаешь, — скорчил рожу Лиам, — потроши перепелов, а я глину поищу.

— Потрошить?

— Ну да, выпусти им кишки, можешь не щипать.

— Э-э-э, я не умею.

— Учись.

— А зачем глина?

— Запекать будем. 

Глава 32

— Смотрите-ка, а доктор уверял нас, что он спит. — Лерой дернулся к тумбочке, на которой лежал револьвер. — Не-а! — Стюарт наставил на него ствол.

— Но ты же мертв!

— Разве я похож на мертвого? — одержимый склонил голову набок.

— Кто ты?

— Так, а разве Гринвуд не говорил? Я демон. Только не надо вот этих стереотипов. Я не мелкий ублюдок, и даже самому нежному мясу младенцев предпочитаю хорошо прожаренный стейк. А вместо крови, бокал хорошего вина. Девственниц я предпочитаю в самом традиционном стиле. Человек — как не погляди.

— Человек после такого не выжил бы.

— Тут ты прав, — демон вздохнул. — Мне помогли. Я еще слишком слаб, чтобы пули от меня отскакивали. Но когда я сожру Гринвуда, то стану на шаг ближе к могуществу.

— Ты же стейки предпочитаешь.

— Увы, для меня это единственный способ получить его магию.

— Магию? Бред. Лиам не маг, иначе он бы точно не дал убить своего друга.

— Так вот, что случилось, молодой Ратлер убил его друга.

— Именно.

— Одобряю. Мне всегда казалось, что в этой семейке есть что-то завораживающее, звериное, первобытное, и это вместе с известной долей разума и хладнокровности.

— Разум это не о Ратлере.

— Что-то ты сильно осмелел.

— Ко мне пришел мертвец, сказал, что он демон. Чего мне бояться?

— Не знаю, — одержимый пожал плечами. — Может боли? Я хоть и цивилизованный, но все же — демон. Мучить — мое призвание. Я бы даже сказал врожденный талант.

— И что, я буду визжать, как поросенок?

— Ты мне определенно нравишься! При других обстоятельствах…

— Но сейчас ты мне жизнь не оставишь, — прервал излияния Лерой.

— Увы. Зато ты можешь помереть быстро.

— Я согласен.

— Ты удивительный лгун.

— Что с меня требуется?

— Куда направился Гринвуд?

— Я не знаю, но могу посмотреть в документах место жительства.

— Правильно мыслишь.

Лерой взялся за одеяло и, приподняв его, рывком бросил в воздух. На этот раз демон не спал. Пуля пробила одеяло, грудь и застряла в легком.

— Ищи теперь сам… — прохрипел Лерой. На его губах запузырилась кровь. Душа покинула тело.

— Дурак. Ничего ты этим не выиграл. — Демон достал из внутреннего кармана золотую цепочку с кулоном в кожаном чехле и бережно его снял. Кулон тоже оказался золотым, примерно с новую однофунтовую монету величиной. Вот только выгравирована на нем была неправильной формы многолучевая звезда. Большинство лучей смотрели вниз, а с другой стороны было несколько кругов непонятных письмен. В отличие от новой монеты, кулон оказался неимоверно тонкой работы.

Демон снял перчатку и обмотал цепочку вокруг голой руки. Кулон он мокнул в кровь Лероя и начал нараспев читать заклинание. Из его рта выскакивали звуки временами похожие на карканье ворона, а временами на свиное хрюканье. Еще он часто рыкал. Вряд ли обычный человек смог повторить его слова.

Амулет тем временем начал светиться бледным желтым светом, как и белки демона. По мере того, как символы разгорались ярче, а звезда начала краснеть, затягиваясь кровью, в которую был опущен амулет, тело Лероя начало брыкаться, как алкоголик при белой горячке. Все закончилось разом. И свет амулета, и заклинания, и дерганье трупа.

— Встань, — приказал демон и то, что было Лероем, подчинилось. — Глаза хоть открой, дубина.

— Энтони, вы уже закончили? Я слышал выстрелы. — Профессор как всегда был предельно вежлив и не утруждал себя стуком в двери.

— Почти, профессор.

— У него дыра в груди!

— Это зомби.

— Правда? Чудненько, прекрасно! Он вам еще нужен? Подарите его мне.

— Профессор, я создал его на скорую руку и завтра он уже начнет разлагаться. Кроме того он тупой, как пробка, даже говорить не умеет.

— Печально… Я всегда интересовался зомби.

— Вы всегда интересовались, и не только зомби. Ты, — обратился он к ходячему трупу. — Накинь халат и принеси мне дело Гринвуда. Живей.

— Прекрасно! — воскликнул профессор, когда труп накинул халат. — Так вы мне его подарите?

— Берите. Что с вашим заданием?

— Завтра парень будет уже на ногах.

— Чем это вы его так?

— Слезой души.

— Боюсь на небо он уже не попадет.

— Мне сказали его вылечить, а не душу спасти.

— Вот поэтому вы мне и нравитесь профессор.

— За профессионализм?

— За то, что не брезгуете средствами. Иной алхимик и к ингредиентам этого зелья побоялся бы прикоснуться.