Роман Лерони - Багряный лес

— Сенатор Льюис Томпсон. Глава "Сенатской комиссии по вопросам национальной безопасности".

Густоволосый и абсолютно седой, слегка полноватый мужчина с гладким лицом и раскосыми глазами немного привстал со своего места и ответил поклоном генералу. Томпсон был известен в Америке более, чем все остальные члены сената, тем, что любое постановление сената или Президента встречал в штыки. По этому поводу даже любили говорить, разумеется, в шутку, адресуясь к бескомпромиссным спорщикам: "Всем "доволен", как Томпсон". Но надо было отдать ему должное, его хроническому противостоянию, в том, что его нападки заставляли остальных действовать с большей осторожностью и точностью, что, в свою очередь, было только на пользу американцам.

"Неизвестно, ради чего вся эта канитель, — размышлял Том, — пока все покрыто мраком тайны… Но старина Томпсон уже здесь, для того, чтобы расставить во всем свои запятые. Его роль так же ясна, как и моя".

Это подтвердил Макартур:

— Мистер Томпсон возглавляет сенатскую комиссию, которая досконально изучит все материалы нашего дела, и ее выводы будут для проекта жизненно важными. Пора вспомнить, джентльмены, школьные времена, когда мы получали отметки за свои домашние задания. Предполагаю, что принципиальность сенатора будет нам на пользу… Том Стентон, — рука генерала указала на молодого человека в строгом костюме — являвшего всем своим обликом саму суровость и беспристрастность. — Представитель Белого дома.

"Школа Рузвельта, — отметил Редерсон. — Все такие чопорные, все себе на уме, хороши и послушны — какие еще слуги нужны владыке половины мира?"

— Пилано Кали. Сенатор. Комиссия по вопросам вооружения и армии. Благодаря работе и уму этого человека, высадка экспедиционный войск во Франции была успешной. Иногда мне кажется, ни один военный специалист не способен столь тонко и всеохватывающе разбираться в вооружении, как мистер Кали.

Человек в белой рубашке с коротким рукавом вяло улыбнулся, растягивая полные губы. Он был некрасив, но покорял всех своей работоспособностью и эрудированностью. Рассказывали, что он иногда шутит по поводу своей отталкивающей внешности: "В моей родословной какой-то болван, вместо того чтобы вписать, в графу "Предки", "человек", нацарапал в начале списка: "бегемот". Во всем остальном он избегал самокритики, не потому, что не занимался ею вовсе, а просто вел дела так, чтобы не оставалось поводов не только для самобичевания, но и для нападок со стороны. Здесь имела место не скромность, а осторожность профессионального политика: поддержка армии — это всегда сильный козырь, использовать который следует только в особых случаях.

"Если вдруг Америка сойдет с ума и захочет военной диктатуры, — подумал Том, — этот уродец будет единственным, кто сядет на трон и останется при этом в здравом уме. Опасная штука этот Кали, и тем интересная".

— Я прошу прошения у всех остальных, — сказал Макартур, — за то, что не представил вас, но это, джентльмены, не смертельно. За работой вы скоро перезнакомитесь сами, и, смею уверить вас, будете дорожить этими знакомствами всю свою жизнь. Теперь же время приступать к делу. Прошу вас, полковник…

Дарен склонился над картой:

— Спасибо, мой генерал. — Это было модно в обращении к Макартуру. — Сегодня двадцать восьмое ноября тысяча девятьсот сорок четвертого года, — он бросил быстрый взгляд на наручные часы, — вторник, десять пятьдесят три по Вашингтону. Мистер Терингтон, что вы доложите джентльменам?

Со своего места поднялся сухой, уже немолодой, небольшого роста, подслеповатый человек. Он постоянно моргал и щурил глаза.

"Болезнь и песок", — догадался Том.

— К обеду этого дня буря стихнет. Ожидается скорость ветра не больше пяти метров секунду. Небольшая облачность. Незначительное повышение температуры.

— Куда ж выше! — воскликнул Рубен, у которого потом пропитался уже весь пиджак.

— К вечеру атмосферное давление снизится, и пройдет дождь с грозой. Ожидаются обильные осадки. Дождь прекратится, где-то, под утро. Не думаю, что к началу завтрашней программы испытаний погода будет преподносить сюрпризы. Дальняя авиационная разведка это подтверждает.

— Вы гарантируете? — спросил полковник.

Метеоролог улыбнулся снисходительно и мягко, как полагается улыбаться глупости.

— Полковник, невозможно научить погоду жить по уставу. Я лишь оперирую известными мне данными, и никаких гарантий дать не могу.

Дарен предпочел оставить доклад ученого без комментария, показав свое недовольство только тем, что не поблагодарил за доклад.

— По состоянию на сегодняшний день, — продолжал он, — все объекты на полигоне, как биологические, так и технические, полностью готовы к испытаниям. Бомбардировка назначена на завтрашний полдень. Для вашего ознакомления с оборудованием полигона готовы четыре самолета и автомашины, сосредоточенные в местах посадки. Лейтенанту Редерсону для выполнения его миссии дается отдельный самолет и мотопехотное отделение. Необходимо надежно установить и проверить всю киноаппаратуру в местах, указанных на монтажной карте района испытаний. Лейтенант, вы получите ее перед самой посадкой в самолет. Работы, согласно утвержденному плану, следует завершить до двадцати часов сегодняшнего дня. Только Редерсон и его группа имеют право находиться на полигоне. Все остальные будут проводить инспекцию с воздуха. Пилоты хорошо проинструктированы и достаточно опытны, чтобы вы могли подробно ознакомиться с объектами испытаний. Затем наземный осмотр командного бункера и точек визуального наблюдения. Есть ли вопросы, господа? — Полковник бросил взгляд на Тома. — Лейтенант Редерсон уже сейчас может приступить к выполнению своих обязанностей.

Это следовало принимать как приказ.

Том уже садился в автомобиль, который должен был доставить его к самолету, когда его окликнули. Он обернулся. Это был Макартур.

— Том, я надеюсь, что вы сможете справиться с работой досрочно. Мне бы хотелось провести вечером в вашей компании час-другой в клубе. Ночь сегодня будет богатой на хлопоты — не до сна.

— О чем волноваться, мой генерал?

Макартур поднял брови:

— Неужели вы так и не поняли, о каких испытаниях идет речь?

Редерсон не мог понять того, чего не знал. Он пытался еще в Вашингтоне узнать подробности своей командировки, но на все его вопросы отвечали либо упрямым молчанием, либо отговоркой: "Задание получите по прибытию на место". И когда оформляли документы с VII-й, самой высшей, категорией допуска к засекреченным объектам, он решил попридержать свое любопытство. Но и совещание ему ничего не дало. Никто не говорил о главном, хотя все, кроме, разумеется, Тома, знали, о чем шла речь. Вышколенный примерами трибуналов над шпионами и предателями, Том и здесь не лез с расспросами. Не очень бы хотелось оказаться даже просто под подозрением.