Эдуард Катлас - Создатели

Запах жареного мяса и паленой шерсти ударил в ноздри Лексу, и того вывернуло. Почти наизнанку.

Его рвало почти минуту, пока он не понял, не заставил себя вспомнить, что здесь нет его тела, нет желудка, что он еще ни разу не ел в этой вселенной. Его спасли только богатыри, окружившие своего командира со всех сторон и защитившие от огромных крыс, которые начали скапливаться вокруг.

– Хотя, – хохот бомжа походил на карканье. Он издевался. Беззлобно, что пугало еще больше. Хозяин этого мира был хладнокровен. Не потому, что научил себя спокойствию, просто его эмоции давно сгорели, и не в этом мире. Лекс не знал, что это было – горе, водка или наркотики выжгли эту душу, освободили ее от эмоций, но теперь их не было. И это делало врага смертельно опасным. – Не уходи никуда. Я сохраню твой труп. Закопаю здесь, неподалеку. Никто не найдет. Это легко. Хотя может быть, я покажу его Мусорщику, если он придет ко мне в гости. Мусорщик любит трупы. Он сам немало закопал таких как ты, на своей свалке. Лекс слушал вполуха.

Небольшой холмик неподалеку от бомжа зашевелился. Вспух и раздвинулся, открывая неожиданно выросшее металлическое яйцо. По серебристо-стальной поверхности – единственной чистой поверхности в этом мире, быстро проползла трещина, разделяя яйцо надвое. Скорлупа распалась, и вперед ступило механическое чудище. Вместо ног у него были гусеницы, подозрительно похожие на те, что были у танка. Лексу просто не приходило на ум ничего лучшего. Правая рука вместо ладони оканчивалась раструбом пылесоса, а на левой, крутилась, вращалась щетка, напоминающая те, что Лекс видел у уборочных машин на улицах. Чудовище двинулось в сторону его врага, давя по дороге крыс.

Бомж отступил, запнулся, упал, измазавшись в чем-то, словно до этого он был недостаточно грязным и вонючим. Поднялся снова и отступил еще, прямо к Лексу.

Лекс тоже шагнул, только вперед, заставляя и богатырей двинуться вперед, отбрасывая крыс кончиками пик, отбивая их все учащающиеся прыжки щитами.

Но схватку закончил не он. И не бредовая помесь пылесоса с комбайном. Схватку завершил дрэйк, тихо спикировавший с высоты, появившись прямо из низко стелющегося дыма и пыхнув огненной струей. На этот раз он был точен. Не отвлекся на посторонние цели. Да еще и завис в воздухе, судорожно хлопая крыльями – молодому дрэйку сложно было удержать на месте, и продолжая изрыгать огонь, пока хватило силы его легких.

Потом он свалился, не удержавшись в воздухе, и беспомощно захлопал крыльями, пытаясь вернуть себе равновесие.

– Помогите дрэйку, – впервые скомандовал Лекс богатырям.

***

Он оглянулся, чувствуя, как энергия хозяина этого мира переходит к нему. Но от этого свалка не стала выглядеть более привлекательной.

Ему бы не хотелось, чтобы существовал такой мир, пусть и мертвый, пусть и без хозяина. Пусть и настолько безумный, что представить его и, соответственно, в него попасть, сможет лишь совсем извращенное сознание.

И все равно – ему бы не хотелось даже знать, что где-то рядом с ним такой мир существует. Но он плохо понимал, что ему сделать, чтобы разом покончить с целым миром. Бескрайней свалкой, от горизонта до горизонта.

Лекс рассеяно оглянулся, убедился, что богатыри подняли дрэйка и стоят рядом с ним. Дрэйк не стал взлетать, лишь помахивал крыльями, удерживая равновесие на не слишком уж твердой поверхности.

Лекс посмотрел на линию горизонта, как он считал, на востоке, и моргнул. Где-то там, сквозь дымку и низкие облака, пробилось солнце. Не потому, что небо очистилось и воздух стал чище, но из-за того, что солнце этого мира было очень, смертельно горячим. Этому миру просто не повезло – до этого он не знал восходов. Но пришло и его время – и ему придется увидеть первый восход солнца, первый – и последний для всего мусора, что здесь накопился.

Потому что солнце принесет с собой огненную бурю, сметающую все. Сжигающую не только картон, но плавящую даже камень. Превращающую даже воздух в бушующий огонь.

Эта буря уже видна на горизонте, она закрывает даже солнце, ее всполохи поднимаются выше, до самых облаков. Эта буря, этот огонь, должны принести очищение.

Надо было спешить, потому что Лекс считал, что он может очиститься и более щадящими методами. Уже прыгая, перемещаясь к себе домой вместе с командой богатырей и слегка подраненной воздушной поддержкой, он додумывал плоскую расплавленную равнину, состоящую из оплавленных камней, толстого слоя пепла и редких каменных столбов, поднимающихся в небо и словно источенных снизу. И, самое главное – никаких крыс.

***

Их не раз уже выгоняли из этого коллектора работники ремонтных служб. Вернее, не они сами, а патрульные, которых они приводили с собой.

Поэтому бездомные были осторожны. Вели себя тихо и старались ничем не выдавать своего присутствия. Они даже выпивали совсем тихо, беззвучно. Негромкие разговоры ни о чем невозможно было услышать даже в нескольких метрах, не то что снаружи.

Теплые места этой холодной зимой в городе все были наперечет, поэтому этот коллектор нужно было беречь. Даже когда среди них случались потасовки – что было не так уж и редко, даже тогда они молчали. Никаких криков, шума или чего-то подобного.

Никакого лишнего мусора. Кроме того, что необходим для того, чтобы что-то съесть, что-то выпить, на чем-то поспать.

Поэтому, когда один из них не проснулся после очередной попойки, они знали, что с ним делать. Это там, в другом мире, он был всемогущим хозяином целой бескрайней свалки. Здесь же он был лишь еще одним безымянным обитателем тихого коллектора, спасающего кучку бездомных от холода этой зимой. Лишь один из нынешних его обитателей помнил предыдущую зиму здесь же. Все остальные были новые. Появившиеся кто откуда. Это никого не волновало, никого не интересовало. Новые лица появлялись здесь все время, также как постоянно исчезали старые.

Алкоголь, в хронической стадии употребления, тоже мог переносить сознание, не хуже наркотиков или ударов по черепу. Но никто из них об этом не помнил, хотя, по крайней мере, еще двое из здешних обитателей время от времени бывали в иной вселенной. И там они бесновались, понимая свое бессилие в этом мире, какими бы всесильными они не казались в созданных им самими свалках. Или одиноких островах в лазурном море, с чистым белейшим песком на пляжах и пальмами вдоль берега. Бывало и такое.

Все равно. Рано или поздно они заканчивали одинаково. Иногда мертвому телу давали поваляться несколько дней, лишь потом определяя, что, по всей видимости, сожитель уже провел свою последнюю пьянку. Соседи по коллектору тихо выносили скрюченный, иногда пролежавший несколько дней труп, и бросали его где угодно – лишь бы это место никак нельзя было связать с коллектором.