Маргарита Епатко - Ущелье

Блестящий клинок имитировал форму листа. Шириной почти с ладонь в середине, книзу он заканчивался тонким острием с тремя зазубринами вверху. Черкес поднял тяжелый взгляд на Николу. – Я приношу извинения за то, что в моем ауле на дорогих гостей было совершено нападение.

Никола кивнул головой, принимая извинения. Грицко забурчал что-то под нос. Максим, насупившись, прочистил до сих пор саднившее горло. Багровые синяки уродливыми пятнами выглядывали из под высокого ворота рубахи. Писарь, молчаливо стоявший рядом, потер подбородок.

– Оно, конечно, так, но и ты нас пойми. Дело у нас военное, серьезное. Груз должен быть доставлен в срок и на место. А тут не пойми что происходит.

– Что сказать хочешь? – бей, не мигая, уставился темными глазами на писаря.

– Ты того, охрану бы нам до места выделил. Или хотя б проводника. Места эти для нас незнакомые, для тебя родной дом.

– Аманата (заложника) требуешь? Это справедливо. С тобой поедет мой любимый сын Исмаил. И его брат Забит. А еще, – бей поднялся, – каждый из вас в подарок от меня получит лошадь. Проводи, гостей, – кивнул он слуге.

– Кой черт, нам эти братья, – Грицко похлопал по крупу жеребца и посмотрел на Николу. В загоне рядом с ними топтались не менее двух десятков лошадей. – Того и гляди, кинжал промеж лопаток всадят.

– Их двое, нас четверо, – невозмутимо ответил Никола, осматривая очередную лошадь, которую за уздцы подвел слуга. – А Антип прав, так поспокойней будет. Да и слишком уж сложно все это для бея, – он отрицательно покачал головой, и слуга отвел лошадь в сторону. – Ну, зачем ему сначала как гостей нас принимать, теперь лошадей дарить, да еще сына любимого в заложники отдавать. Хотел бы убить, убил бы сразу. Нет, чую я не все так просто, – Никола выбрал жеребца и взял узду из рук слуги. – А еще мне эта черкешенка покоя не дает. И не смотри на меня так, – цыкнул он на Грицко. – Я не о том. Ты их женщин видел? Все в черном, глазки долу, поднос с едой поставили и шмыг как тени в заднюю комнату. А эта сама подошла, в лес позвала, вроде, чтобы что-то важное сказать.

– Удивил, – хмыкнул Грицко, ожидая, когда ему подведут лошадь. – Глянулся ты ей. Вот попова дочка как в церкви поет, чистый ангел. А как-то позвала меня ввечеру один псалом обсудить…

– Тебя псалом? – Никола удивленно посмотрел на друга.

– Ага, я и купился. Не поверишь, к писарю ходил, чтоб он мне тот псалом растолковал. А на деле, знаешь, чего вышло? Э, ты куда? – возмущенный Грицко прервал рассказ, ругая слугу бея, всунувшего ему поводья здорового коня с мохнатыми ногами. – Ты мне что за зверюгу дал?

– А че, хорошая лошадка, – прозвучал сзади голос писаря. – Ездит не шибко, а пахать на ней хорошо. Ты бери Грицко, что дали. Рабы не выбирают, – он гордо прошел мимо, ведя за собой тонконогого жеребца.

Вокруг костров разведенных прямо на дороге сгрудилось десятка два человек.

– Обложил нас туман со всех сторон, – седой мужик со слезящимися глазами, подсел к участковому.

– Это точно, – не поднимая головы, сказал мужчина, продолжая ворошить тухнущие угли в костре.

– Как думаешь, ночь уже прошла? – не отставал седой. – А то за этой белой хренью ничего не видно.

– Уже почти утро, – участковый бросил взгляд на остановившиеся часы.

– Может зря мы поехали, – промямлил седой мужчина. – Моя жена вон говорит, что не выпустит нас туман отсюда.

– Да не в тумане дело, – зло бросил Петр Кузьмич. – Не опасен этот туман. Сам подумай. Мы здесь уже не один час. А он как висел, так и висит.

– Да ты не сердись, – седой придвинулся ближе, – люди бояться. Надо их успокоить.

– Боятся, говоришь, – участковый встал. Обвел глазами горстку людей, жмущуюся к нескольким кострам. – Я как представитель власти ответственно вам заявляю. Этот туман не опасен. А сейчас хватит полуночничать. Всем спать. Мы, – он показал на Романа, седого и нескольких мужчин сидящих поодаль, – будем по очереди дежурить.

– Я тоже думаю, что все будет хорошо, – неожиданно сказал Роман. – Я тут просчитал ситуацию. Если исходить из теории относительности…

– Заткнулся бы ты студент, – беззлобно сказал кто-то из мужиков. – Участковый сказал – все путем. Значит так и будет. Пошли в машины. А то зябко на улице.

– Роман, дежуришь первым, – бросил участковый.

– И я с ним, – седой мужичок добродушно похлопал парня по плечу. – Думаю, машины надо обходить и проверять. А то печки сейчас все включат. Угорят еще. Верно, Петр?

– Верно, – кивнул участковый. – Сменю вас через два часа. А мне подумать надо. – Он сунул палку в костер, глядя, как от головешки разлетаются искры.

Роскошно убранная беседка казалась оазисом мира и спокойствия.

– Еще вина? – Петр потянулся за бутылкой.

– Нет, мне точно хватит, – Кора закрыла ладошкой бокал. – Давно я так не напивалась. А вот ты пьешь мало, – она укоризненно покачала головой. – Хочешь меня споить. Зачем?

– женщина небрежно откинулась на скамейку, положив руку на сумку. – Не помню, когда я ее принесла, – задумчиво сказала Кора.

– Это я принес. По твоей просьбе, – напомнил Петр, – ты сказала там важные документы.

– Правда? – Кора полезла в сумку. Вытащив оттуда пару газет, файл с подписанными платежками, дорогой мобильник. Последней на свет показалась косметичка. – То, что нужно, всегда прячется, – пробормотала она, доставая пудреницу.

– С каких пор ты увлекаешься местной прессой? – он развернул «Городской вестник». Заголовок передовицы бросился ему в глаза.

– Нет, нет, никаких дел, никаких проблем. – Кора вырвала у него из рук газету и, скомкав, засунула ее в сумку. – Я хочу просто отдохнуть. Посмотреть на горы. Походить по лесу, подышать свежим воздухом. И к черту весь этот бизнес.

– Кора, давай поговорим. Что происходит?

– Что может происходить у успешной деловой женщины? Разумеется, кроме того, что от нее уходит муж. – Кора захлопнула пудреницу.

– Мужа, если помнишь, поставили перед фактом, подсунув ему документы на подпись.

– Извини, если это тебя так сильно задело.

– Меня больше задевает то, что ты не хочешь со мной разговаривать. Даже если мы разводимся, я не чужой человек.

– И когда мне разговаривать с тобой? Ты предпочитаешь ночевать в городской квартире. И, судя по кружевному белью в спальне, не один.

– Черт, – он закусил губу. – Я не знал.

– Петруша, – Кора положила пудреницу в косметичку и вздохнула. – Это стандартный прием любовниц всех времен и народов. Как говориться, в драке все средства хороши. Вот только я не собираюсь драться. Я не матадор, а ты не бычок на привязи. И потом, дело даже не в этом. Меня до сих пор тошнит от презентации. Я хожу с французами. А тут эти убогие памятники с девицей. И пакостник месье Филипп, что-то шутящий насчет музы скульптора, – она потянулась за бутылкой.