Все дороги приводят туда… - Андрей Скарга
На кухне я попил газировки, заскочил в туалет и пошел к выходу. Когда я обул шлёпки и вышел на лестничную площадку, то чуть не полетел с неё вниз. Вадик был прав: главное — не пиздануться отсюда. Не хватало еще на отдыхе сломать себе что-нибудь.
Купив в магазине сигарет, я пошел обратно домой, но остановился прямо перед выходом во двор и повернулся в сторону горы с крестом. Её основание и тропинка, ведущая вверх, находилась напротив.
— Господи, тебе что, больше делать нечего утром? — спросил я себя.
— Чего? — возмущенно спросила женщина, которая сидела возле нашего двора с табличкой «Жилье. Недорого». Часто туристы приезжали в основном утром, так что хозяевам домиков приходилось вставать рано и караулить будущих жильцов.
— Да так, сам с собой, — ответил я, чтобы та не подумала, что я ей. Конфликтов как-то не хотелось.
Взвесив все за и против, я вздохнул и устремился к тропинке, ведущей на верхушку горы. В тот момент я не знал, что именно меня так тянет туда. Причем мне хотелось пойти туда одному.
Все причины я понял только потом.
5
По извилистой тропинке я поднимался всё выше и выше, отмечая про себя, что вид на море был бесподобен. Надо было взять с собой телефон, чтобы сфотографироваться. Хотя, лучше уже потом попросить кого-то это сделать. Всё же лучше, чем селфи.
Поднявшись достаточно высоко, я оказался на равнине. По левую сторону был вид на море, а по правую было кладбище. По идее, с обратной стороны должен быть заезд на гору для автомобилей. Таскать гробы с мертвыми в гору как-то не очень.
В этот момент я представил себе, двух-трёх изнемогающих людей, которые тащат гроб вверх, а потом кто-то один спотыкается и тот, раскрываясь, падает вниз на людей, шествующих позади, чтоб почтить память усопшего.
— Так, хватит! — сказал я сам себе, пытаясь угомонить свою иногда довольно аморальную фантазию.
Я продолжил путь к следующему подъему по горе, который вел уже точно к кресту.
На вершине предстал возвышающийся надо мной крест. Какой же он высокий. А снизу он казался намного меньше.
Я посмотрел вниз и удивился, насколько высоко поднялся. Всё такое маленькое. А вид на море и горы отсюда просто…
— Охрененно… — с улыбкой прошептал я.
В этот момент мне было всё равно, что не было с собой телефона, чтобы сфотографироваться. Такими моментами нужно наслаждаться здесь и сейчас и одних только воспоминаний будет достаточно.
Насладившись видом, я увидел, что за крестом идет еще одна тропинка, ведущая на несколько метров вниз, а потом поднимающаяся на гору, которая была еще выше этой.
— А почему нет?
После этого я пошел по ней.
Вершина этой горы мне понравилась даже больше, чем предыдущая. На ней росло дерево, а в паре метров от него был круг, выложенный из камней, в центре которого была зола.
Представив, каково здесь сидеть ночью у костра, я воодушевился и поставил у себя в голове еще один пунктик плана отдыха. Надо будет сюда обязательно прийти на ночь. А если ребята не захотят… Идти одному?
Конечно, в тот момент я понимал, что будет скучно и жутко, но всё же почему-то мне даже хотелось прийти сюда одному на ночь. Что-то было завораживающее в этом месте и, как ни странно, не хотелось им с кем-либо делиться. Даже с самыми близкими друзьями. Никогда раньше я не замечал за собой такого.
6
Желание ни с кем не делиться этим местом, у меня пропало, как только я пришел домой.
На следующий день на закате мы поднимались в гору.
— Бляха, еще долго? — задыхаясь, спросил Вова, с которого ручьями струился пот.
— Не ссы, немного осталось, — ответил я, когда мы прошли гору с крестом, предварительно на ней сфотографировавшись.
Удалось вытащить с собой только Вадика и Вову. Макс и Миша пошли на рыбалку, девочки предпочли остаться дома.
Как нельзя кстати, хозяйка со своего сарая предоставила нам добрую часть дров для костра. Сейчас я их нёс в большой сумке на спине, боясь завалиться назад. У Вадика был рюкзак, наполненный едой и выпивкой. Вова нёс спальные мешки.
— Ты всё сожрёшь, и поэтому еду понесу я, — смеялся Вадик над Вовой перед выходом.
— Да ты всё равно полетишь вниз с горы и еда, один хер, мне достанется, — ответил Вова. С самоиронией у него было всё нормально.
Мы пошли на последний подъем. Услышав, как дышит Вадик, я засмеялся:
— Из нас всех курю только я, а задыхаешься громче всех ты.
— Пошел нахуй, — ответил друг. — Долго еще?
— Нет. Вот уже.
Когда мы поднялись на гору, я развёл руками.
— Вуаля!
Ребята осмотрелись.
— Ну да, ты бал прав. Реально охрененно, — смотря по очереди то на круг из камней, то на закат, сказал Вова.
Мы скинули с себя сумки.
— Так… ну, я распалю костёр пока что. — Я закурил сигарету и подтянул рюкзак с дровами ближе к каменному кругу.
— О‘кей. Я тогда продукты на покрывале разложу, — сказал Вадик.
— А я спальники расстелю. — Вадик начал высматривать свободное пространство.
Каждый был занят своим делом.
Когда всё было готово, мы уселись на бревне и жарили на костре сосиски, нанизанные на шампуры. Солнце уже почти село. Внизу слышался шум волн, крики чаек и голоса людей, которые потихоньку начинали расходиться с пляжа.
7
— Давай правду, — махнул я рукой.
Время было уже за полночь. Прилично выпив, мы принялись играть в «Правду или действие». Основным плюсом было то, что ничего придумывать не надо было. У Вовы на телефоне было установлено приложение, в котором нужно было только выбрать, а то уже само подкидывало тебе вопрос или загадывало определенное действие.
— Хорошо…
— Сейчас спросит, когда ты в последний раз дрочил. — Усмехнувшись, Вадик показал пальцем на Вову. — Даже если этого в телефоне не будет!
— Сука, ты допросишься, и я ночью лягу на тебя, — тот навалился на него.
— А! Не надо! — демонстративно закричал Вадик. — Еще меня не дырявили на горе!
— Я достану камеру и буду снимать вторую часть «Горбатой горы», — подхватил я, после чего мы все вместе начали ржать.
Отсмеявшись, я повернулся к Вове.
— Давай, я жду вопроса.
Тот пожал плечами и прочитал:
— Какой вопрос вы бы задали самому себе из будущего?
Думать долго не пришлось. Я ответил:
— Я бы не стал задавать этих вопросов. — Ребята на меня посмотрели с подозрением, и я добавил: — Просто вдруг своим знанием о будущем я бы умудрился перечеркнуть его.
— Да не
