Билл Мьюми - Бессмертнейшая игра

Она принялась вертеться на одном месте, не в силах поверить, что наконец-то наступил день шоу. Наконец, наконец, на-ко-нец…

Пируэты резко оборвались, как только в дверях кухни появилась мать. Винд сглотнула.

— О Боже, ма… нет, ты шутишь!

Конни оглядела себя, потом перевела взгляд на дочь.

— То есть?

— Ты… ты что, тоже собралась? Я думала, ты в саду… ветки стрижешь, забор ровняешь…

— Я все сделала и переоделась. Ну?

— Ха! Переоделась! В это… — Она беспомощно ткнула перед собой рукой, не в силах найти слов. — В это… это…

— То есть? — повторила Конни, не без гордости проведя руками по бедрам. — Мой концертный наряд. До сих пор отлично сидит. Какой смысл заниматься своим телом, если время от времени его не показывать?

— Но, Господи, мам! — взмолилась Винд. — Ты как из Волос вышла! — Дочь явно имела в виду безнадежно устаревший фильм, на который случайно наткнулась по кабельному на прошлой неделе. — Эти клеша! Эти феньки! Это же не карнавал! Господи, я видела твои фотографии семидесятых, это уже тогда вышло из моды! — Винд притопнула ножкой. — Тебе обязательно идти?

— Нет, — слегка теряя терпение, бросила Конни. — Но я хочу пойти. Во-первых, ты так часто гоняла этот компакт-диск, что мне стало интересно самой посмотреть на них. Мне нравятся их ритмы. — Не обращая внимание на болезненную гримасу дочери, она продолжала: — А во-вторых, моя дорогая, не забывай, что деньги на билеты дала тебе я. И могу этим воспользоваться. Кроме того, если бы ты хотя бы шла с компанией…

— У меня нет никакой компании, — заявила Винд, плюхаясь в кресло.

Опять начинается, подумала Конни, старая волынка на тему «моя мать — главнейшее горе моей жизни». Конни как-то не была на это настроена.

Она сняла свой хиппарский бисер и положила на столик рядом с камином.

— Ладно, фенечки снимаю. Согласна? Но это последнее предложение.

Винд нетерпеливо шумно выдохнула.

— Ты ведь прекрасно знаешь, что делаешь. Пытаешься ухватить заново собственную юность. А в ловушке оказываюсь я.

Точный, хотя и дерзкий диагноз Винд не поколебал Конни.

— Концерт через час, ваше высочество, — кротко заметила мать. — Что ты решаешь?

— Отлично. Как угодно, — вздохнула Винд. — Можешь идти как хочешь. Хоть совсем голой, если тебе так нравится.

— М-м-м, — протянула Конни. — Этак бы я точно вернулась…

Народ почти все шоу проплясал. «Академия Мрака» впервые давала сольник на Спортивной Арене. Два предыдущих лета они ездили в турне в качестве «разогрева», но их второй альбом — «Докажи Это!» породил два больших видео, и теперь они гоняли по свету как большие.

Винд оттягивалась вовсю. Ноги Конни уже начали болеть, но она не сдавалась и отдавалась ритму, грохотавшему над стадионом до боли в барабанных перепонках.

— Знаешь, самое лучшее у этих парней, — прокричала Конни между песнями, — это ритм-секция. Очень круто! А вот певец мне не по кайфу.

— Правда? — изумленно воззрилась Винд. — Из всей пятерки Вайли — самый популярный! Но мне нравится бас-гитара, Вэл — это класс! Он… Боже, когда я о нем думаю, я просто…

Тут она вдруг сообразила, что говорит — о Господи! — с матерью, и предпочла прикусить язык.

Но Конни не собиралась отступать. Впервые за многие годы она почувствовала связь — не только с собственной дочерью, но и с той девчонкой, которой была когда-то сама. В давние времена — до этого вшивого замужества, десятков дерьмовых работ и постепенного осознания того, что, глядя в зеркало, все чаще и чаще видит в нем собственную мать.

— Яблочко от яблони, — проговорила Конни.

— Ты о чем? — обернулась Винд.

— На меня тоже очень действовали басисты, дорогая. — Конни беззаботно пожала плечами. — Конечно, в мое время все это делалось гораздо проще…

Если бы у Конни выросли рога, и то она не смогла бы вызвать более изумленного взгляда своей дочери. Разумеется, накатила подзабытая волна уверенности в своих силах. Теперь на лице Винд уже играла настоящая заговорщицкая ухмылка.

— Что делалось проще? — переспросила дочь. Видит Бог, она до тошноты наслушалась рассказов матери о прошлом и даже придумала ряд уловок, чтобы ее выключать, ибо кого на самом деле интересует, что и как делалось в прошлом? Впрочем, кажется, в данный момент Винд это может оказаться полезным.

— Ну, во-первых, тогда никого не волновала проблема СПИДа. Случайный секс не был опасен, я не хочу на этом акцентировать внимание, только пусть тебе никто не говорит, что в этом не было своей прелести, потому что я лично чертовски неплохо проводила время с гастролирующими музыкантами, которых заносило в наш город. Ну и, конечно, были свои приколы, чтобы попасть за сцену.

— Приколы?

— Ты намерена повторять каждое мое слово? — с изумлением поглядела на дочь Конни.

— Ну… — Винд прокашлялась. — Если бы мне захотелось попасть за сцену… гипотетически, разумеется…

— Гипотетически… помогает, когда ты эффектна до потери сознания, достигла восемнадцати и имеешь фигуру, от которой помереть можно. — Конни криво усмехнулась. — Природа дала тебе это преимущество. Я бы на твоем месте направилась вон в ту голубую дверь. Видишь, — кивнула она, — слева от пивной стойки? С табличкой «Посторонним вход воспрещен». Они полагают, что штуковины подобного рода действенны процентов на девяносто. Как только входишь в эту дверь, справа за углом — несколько комнат, там у них раздевалки.

Винд разинула рот от спокойной, уверенной манеры матери.

— Обычно у двери сидит какой-нибудь амбал с бычьей шеей, — продолжала Конни, — а список со всеми фамилиями, кому разрешен доступ за кулисы, висит за углом у главного выхода на сцену. Ты просто ведешь себя так, словно провела там весь вечер. Говоришь, что забыла сумочку с пропуском в раздевалке или еще что. Говоришь ему, что ты… как там зовут этого басиста?

— Вэл, — произнесла Винд, словно стихи. — Вэл Макклауд.

— Говоришь, что ты старая подруга Вэла и что тебе надоело стоять за кулисами и ты вышла послушать микс сзади и забыла сумочку. Делаешь вид, что чуть-чуть побаиваешься его, и одновременно не забываешь себя демонстрировать. Все это дает тебе возможность попасть туда… гипотетически, разумеется.

Она видела, как Винд нервно переводит взгляд с голубой двери на нее и обратно, словно собираясь с духом и одновременно как бы ища… чего? Одобрения?

«Зачем ты это делаешь, — требовательно поинтересовался у Конни внутренний голос. — Зачем ты толкаешь ее туда? Ради нее? Или ради себя?»